Великим Мастером, пишущим убийство.
Но здесь и сейчас он всего лишь тень, с ужасом погружающаяся в боль небытия. Взяв его за руку, я узнаю, что он совсем недавно сделал. Два удара ножом и два трупа. Обе жертвы абсолютно бессмысленны. Безнаказанность, гордыня и амбициозность — вот те причины, которые привели к этому.
Парень теряет сознание, дыхание слабеет. Он вот-вот уйдет.
Я выдавливаю глазное яблоко справа, и Семен умирает. Левый глаз я забираю у трупа. Сложив их в контейнер, я сажусь в кресло. И думаю.
Впервые у меня возникает мысль о том, что было бы хорошо спрятать мертвое тело. Рано или поздно милиция, расследуя двойное убийство, выйдет на него. Одно дело, если найдут тело с выдавленными глазами. И совсем другое, если ничего не обнаружат. Ни убийц, ни его тело. Ничего.
Или найдут, но позже. Когда с телом произойдут кое-какие изменения.
В любом случае, это даст мне запас времени.
Я слышу, как дождь барабанит по подоконнику. Ливень не прекращается. Встав с кресла, я подхожу к открытому балкону и смотрю на заброшенную стройку. Если я там спрячу тело, то его однажды найдут, но это произойдет еще не скоро.
Я заворачиваю тело Семена и сумку с ножом в штору.
Убираю кровь с пола.
Я знаю, что мертвое тело тяжелее живого, и понимаю, что мне в одиночку не вынести Семена из квартиры. Волоком дотащив тело до балкона, я сбрасываю его вниз. Тьма и ливень обеспечивают мне отсутствие свидетелей. В подъезде под лестницей стоит чей-то велосипед. Я выкатываю его и, обойдя дом, взгромождаю тело, как мешок, на раму. Добравшись до забора, ограждающего стройку, я через отверстие в ограждении протаскиваю свой транспорт. Охрана есть, но пока идет дождь, охранник будет сидеть в своей будке. Я везу свою ношу к недостроенному зданию и спускаюсь вниз. Удача сопутствует мне — я быстро нахожу небольшую яму в подвальном помещении. Сложив тело Семена в этой яме в позу эмбриона, я ногами подгребаю песок, присыпая яму. Потом с трудом подтаскиваю обломок бетонного блока и приваливаю место захоронения. Этого должно хватить, хотя бы на некоторое время.
Под утро я возвращаюсь домой по умытому дождем городу. Сразу же сажусь за стол и рисую Семена. Таким, каким видел его перед смертью — желающим быть Великим, не смотря ни на что. Карандаш в моей руке уверенно оставляет линии на листе бумаги — я очень хорошо заполнил его взгляд.
Я увидел и почувствовал жизнь Семена Александрова. Я зафиксировал это на бумаге.
Хочешь стать Великим — усмири гордыню.
Будь обычным. Неприметным и безликим.
Довольствуйся малым.
Работай каждый день.
И радуйся каждому прожитому дню. Ибо они приближают тебя к Тростниковым Полям.
И только тогда все миры будут твоими.
Глава вторая
Время умирать, и время рождаться
1
Я так давно не пользовался своим даром, что стал даже забывать о нем. Иногда я вспоминал о нем, но только как события прошлого, мгновения, канувшие в лету. В поликлинике на амбулаторном приеме практически невозможно использовать силу моего сознания — нет тех, кто заслуживает долгую жизнь и мои усилия. Тени ожидают от доктора назначения таблеток, микстур, мазей и прогреваний. Они вовсе не хотят выздороветь, — всего лишь отдохнуть на больничном листе, отдать свою негативную энергию человеку в белом халате, убедить общество в своем нездоровье, привлечь к себе внимание хотя бы одного человека. Когда, неожиданно для них, незначительная хворь становится неизлечимой болезнью, тени, спохватившись, обвиняют всех и вся. И в первую очередь доктора — недоглядел, сволочь, я ведь постоянно приходил. Я ведь жаловалась, говорила, что у меня болит, а врач халатно отнесся к моим словам.
Я долго не пользовался своим даром, но сейчас у меня есть пациент, который заслуживает долгую счастливую жизнь.
Динара Ганиева сидит в моем кабинете. Уже неделю они с матерью живут вдвоем. Три дня назад прошли похороны бывшего подполковника Альберта Ганиева, зверски убитого неизвестным преступником.
— Как дела? — спрашиваю я.
Неопределенно пожав плечами, Динара отвечает:
— Не знаю. Может это прозвучит странно, но уже две ночи я сплю спокойно. Шум в ушах все еще есть, но стало как-то проще. А когда сплю, то совсем хорошо — ни снов, ни шума в ушах.
— Таблетки принимаете?
— Да.
— Курс массажа прошли?
— Да, конечно.
Голос у Динары спокойный, но неуверенный. Она словно ждет, что те изменения в её жизни, которые произошли так внезапно, снова вернутся. Приходя домой, она подсознательно ждет, что там окажется отец, и все начнется сначала. Когда она видит мать, играющую роль безутешной вдовы, Динара ощущает странное чувство облегчения — не она одна воспринимает смерть близкого человека с удовлетворением. Она ждет, что они с мамой снова будут жить так, как когда-то до выхода отца на пенсию.
— Хорошо. Обмороки были?
— Нет. Ни разу.
— Я вижу, что вы похудели. Вставайте на весы, посмотрим на результат.
Динара Ганиева действительно потеряла восемь килограмм за месяц. Замечательный результат.
— Вот видите, а вы говорили, что ничего не получится, — говорю я, улыбнувшись девушке.
— Да, — кивает она, — я попробовала и у меня получилось.
— Отлично. Повернитесь ко мне спиной.
На девушке майка, полностью открывающая плечи и шею. То, что мне и надо. Приложив большие пальцы к шейным позвонкам, и обхватив другими пальцами шею, я пытаюсь найти то место, где происходит нарушение кровообращения в позвоночных артериях. Причина проста — смещение шейных позвонков из-за сколиоза и вынужденной позы. Длительное сидение в школе и у компьютера, малоподвижный образ жизни, слабые мышцы спины.
Смещение совсем небольшое. Курс массажа воротниковой зоны создал условия для того, чтобы я мог полностью убрать эту причину. Я создаю в сознании образ — позвоночный столб, состоящий из множества позвонков, мышцы спины и шеи, сосуды и нервные сплетения. Надо совсем небольшое усилие, чтобы два шейных позвонка встали на то место, которое им уготовано природой.
И уже когда всё получилось, и я хотел убрать руки с шеи девушки, анатомический образ в сознании изменяется на рваные кадры. Это со мной впервые — я вдруг понимаю, что эти визуальные картины в моем сознании показывают будущее девушки. Так далеко во времени я еще не заглядывал.
Я вижу, что будет.
И эти картины заставляют меня вздрогнуть.
— Михаил Борисович, что с вами?
Я слышу голос Марины. И убираю руки с шеи Динары.
— Вам плохо?
Я смотрю перед собой. И говорю:
