Хотелось как можно дольше понежиться в постели, коль выпала такая роскошь. Степан оглядел комнату при дневном свете. Помещение походило на гостиничный номер. Впрочем, почему походило? Это и был гостиничный номер.
Ничего номерок, спокойно потянет на класс люкс. Даже телевизор имелся, не говоря уже о телефоне. Телефон, впрочем, был допотопной конструкции, зато телевизор — чудо местной техники, огромный, плоский, висящий на стене.
Изысканных очертаний мебель гармонично сочеталась с настенными элементами интерьера — гобеленами, расшитыми колосьями пшеницы и прочими атрибутами аграрной тематики. Единственным элементом, диссонансом звучащим в этой гармонии линий и цвета, был Степан Денисюк, поэт-металлист, писавший стихи под псевдонимом Одинокий, после смерти приговоренный литературным трибуналом к отбыванию с неопределенным сроком в чистлагере «Ясная поляна».
Впрочем, когда он, наконец, встал и облачился в новенький костюм, который нашел висящим в шкафу (где, кстати, висели еще парочка, но другого фасона), то приобрел вид вполне местно-городской. В таких костюмах — он вчера приметил — ходят все мужчины в городе. Ткань была легкой, с вплетением то ли золотой, то ли медной нити, каковое вплетение делало ткань упругой и меняющей цвет при изменении угла зрения. Брюки были узкими, но не в обтяжку. Курточка имела карманы, и вообще была удобной.
Такие костюмы носили герои фантастических фильмов прошлого века. Однако перед одеванием Степан посетил туалет и душ. Сантехника была в лучших традициях футуристического дизайна. Потряс унитаз. Он оказался не фаянсовым, а отлит из металла, напоминающего золото. Золотой унитаз — мечта освобожденного пролетариата, усмехнулся поэт и бывший пролетарий, работавший литейщиков на заводе.
Впрочем, для мира, где деньги валяются чемоданами, золотые унитазы — вещь, должно быть, обыденная.
Во время завтрака в столовую пришла Фрея, одетая в легкое платье, и объявила, что хочет провести с гостями экскурсию по городу. То есть, осмотреть город, объяснила она солдатам, которые не поняли слова «экскурсия». Центуриону понравилась такая идея.
— Пусть нам покажут Капитолий и другие общественные и государственные дома, — сказал Полюций Марон. — Хотелось бы также знать, кто управляет вашей страной? Является ли она республикой, или монархией? А может, тиранией?
— Форма правления у нас коллегиальная, — ответила Фрея, — можете считать что республика. Все вопросы решает Совет Экзархов. Ну, а главным считается Верховный экзарх. Его имя… Впрочем, вы уже с ним знакомы. Это старец Герахим.
— Вы хотите сказать, — удивился центурион, — что тот человек, что привез нас в город, и есть правитель сей страны? Однако для старца он слишком молод.
— Экзарха любого ранга принято называть старцем, даже если он относительно молод, — объяснила Фрея, — а Герахим не так уж он и молод. Чему способствует наша медицина, достигшая больших успехов в продлении жизни…
Степану показалось смешным, говорить о продлении жизни тех, кто уже умер. Но потом вспомнил, что смерти нет, а есть разные по плотности вещества миры.
— Но почему он трудился на поле, как обыкновенный раб? — удивлялся центурион Галльский.
— У нас нет рабов, — нахмурилась Фрея.
— А кто тогда работает? — не унимался Поллюций Марон.
— Все граждане. Верховный экзарх такой же гражданин, как и все. В свое свободное время, он волен делать то, что ему нравится. Герахим любит копаться в поле. Это его право…
— Это неправильные порядки. Свободный гражданин не должен работать. Работает раб. Это аксиома.
— А кушать свободный гражданин хочет? — ехидно спросила Фрея.
— Государство обязано обеспечить гражданина пропитанием, а также денежными выплатами.
— Тунеядцев мы с позором изгоняем в тундру, — сказала девушка с некоторым напряжением в голосе. Из ее красивых глаз исчезла теплота.
— Есть ли у вас армия? — продолжал центурион.
— У нас нет армии, потому что нам не с кем воевать.
— А если на вас нападут?
— Кто?
— Ну, мало ли кто… Такой же заблудший отряд, как и мы, — центурион оглянулся на своих солдат. Те внимательно слушали.
— Тогда все население встанет на защиту страны, — гордо ответила девушка. Еще есть вопросы?
— Пока нет, — ответил центурион.
— Тогда прикажите своим людям строиться на улице. Транспорт подадут через пять минут.
Солдаты с шумом поднялись. Даже в столовую они ходили в полном боевом облачении. В доспехах, со щитами и мечами.
Степан почувствовал некоторое нервное напряжение в отношениях между командиром римлян и девушкой-гидом. Это воспринималось так, словно воздух стал чуть-чуть гуще и проходил в легкие с некоторым усилием. Возможно, в этом мире вполне реально задохнуться от злобы, если напряжение возрастет на порядок, и воздух загустеет до желеобразного состояния.
Критический настрой командира римлян очень не понравился Степану. И он высказал свои опасения Фрее, когда та немного отстала, а центурион присоединился к своему войску. Поэт и девушка вышли на высокое крыльцо гостиницы. Солдаты Полюция Марона строились вдоль улицы по трое в ряд.
— Надо бы под любым предлогом разоружить этих вояк, — сказал поэт, приватно понизив голос.
— Вы находите их опасными?
— Дикари. Я, во всяком случае, за них не ручаюсь.
— А я полагала, что вы один из них.
— Я что, похож на воина?
— Ну, какой-нибудь интендант…
— Мы случайно встретились в пути и на время заключили союз. Но теперь наш договор потерял силу. Мы дошли до места, где можно отдохнуть, набраться сил и решить, что делать дальше.
— И какие же у вас планы?
— Ну, если вы позволите, хотел бы отдохнуть недельку, а потом продолжить путь на Север.
— А почему не хотите остаться здесь? — впервые девушка посмотрела Степану в глаза. И он понял, что за такой девушкой пошел бы в огонь и воду.
— Мне надо найти свою дочь. Кстати, не подскажите, где находится Киндерград?
— Киндерград? — девушка свела красивые дуги бровей.
— Да, его еще называют городом нерожденных детей.
— Сейчас я не готова вам ответить, но посмотрю в информатории. Вы приходите завтра в библиотеку, я там работаю…
— Кем? Библиотекарем?
— Ну, что вы!.. Библиотекарь у нас Аната Седая, заслуженная ведунья. Вот, кстати, она наверняка вам поможет. А я всего лишь скромная сотрудница Института гражданских искусств. Пишу статью о ранних скибах, а в Библиотеке подбираю материал…
— Кто такие скибы?
— Это сунятные струнные запевцы.
— Понятно, — кивнул поэт и с еще большим интересом задержал взгляд на светлом лике Фреи.
