- Например.
- Поговорите с Анной Юрьевной!
- Вы хотите сказать, что она…
- Ее призвали всеблагие как собеседника на пир! - почтительно произнес Литвинов. Почтительно, но с уловимой усмешкой. - Тоже стихи… Но всеблагие не какие-то там мистические, ирреальные духи, а вполне реальные люди, решающие сегодня, что у нас добро, а что зло, кому в свет, а кому во тьму…
- Знаете, Юрий Алексеевич, что подсказывает мне жизненный опыт?
- Что же?
- Он подсказывает мне, что и в недоступных нам противоборствах небес и земли, света и тьмы всегда находят себе место конкретные люди, во вполне реальной телесной оболочке, которые действуют исходя из каких-то собственных интересов и расчетов. Интересов вполне конкретных и материальных.
Литвинов некоторое время обдумывал мое высокомудрое замечание, а потом молча вернулся в свое руководящее кресло. Он сначала погрузился в него, а потом погрузился в какие-то свои мысли. Словно забыв обо мне. Молчание длилось и длилось и в конце концов показалось мне оскорбительным. Я сижу и послушно жду, когда господин соблаговолит обратить на меня внимание.
- Так на кой черт вы меня пригласили? - тоном трамвайного хама осведомился я.
И вообще, достал он меня этой Анной Юрьевной, скотина! Уж с ней-то я как-нибудь без этого гомункулуса разберусь. Хотя получается, что-то он о Разумовской знает такое, что мне не известно.
Литвинов посмотрел на меня с нескрываемым удовольствием. И холеные ручки свои развел в стороны.
- Помилуйте, Валентин Константинович, что это вы так рассердились? Уж я-то перед вами, как на духу! Мы просто хотели довести до вас нашу позицию. Честно и откровенно. История, в которую не по нашей воле оказался втянут ваш друг, закончена. Никто не ожидал, что она закончится так, но ничего переиграть мы с вами уже не можем. И вернуть вашего друга к жизни тоже. Поэтому нам бы не хотелось никаких продолжений, сюрпризов и неожиданностей. Вот, собственно, и все. Такова наша позиция. И мы будем ее защищать всеми доступными нам способами.
- Надеюсь, обойдемся без стрельбы? - буркнул я. - А может, вы предпочитаете автомобильные аварии? Или попросту - кирпичом по голове?
- Откуда я знаю, - рассеянно, как о чем-то неважном, пробормотал Литвинов, уткнувшись в ноутбук. - Это не моя епархия, я такими делами не занимаюсь. Мне поручено переговорить с вами, я свое дело сделал. Могу признаться, удовольствия мне это не доставило.
- А я думал, вы меня успокоите, - сказал я.
- Еще чего! Я не психотерапевт, - хмыкнул он. - Ваше душевное равновесие меня не слишком волнует.
- Но меня вот несколько настораживает ваше слишком пристальное внимание к деталям и обстоятельствам моей личной жизни. Оно чрезмерно для простого обмена мнениями.
- Ну, во-первых, по-моему, так сегодня принято работать. Чтобы говорить с человеком, надо знать, что это за человек. А во-вторых, я же вам честно сказал, что это не простой обмен мнениями. Нам не нужен скандал. Он может повлиять на положение компании. Пока никто из ваших коллег прямо не связал смерть господина Веригина с той самой публикацией. Но если вы начнете, другие подхватят, и пойдет потеха, которая может принести весьма серьезные убытки.
- И скажется на положении вашего руководителя?
- Ну, не надо преувеличивать, - укоризненно покачал головой Литвинов. - Сейчас, когда все так заняты провалом нашего отечества на Украине, не до него.
- Скажите, а господин Бучма в курсе происходящего?
- А разве это что-то меняет? - с некоторой даже обидой ответил Литвинов. - Вас не устраивает мой уровень?
- Мне просто любопытно узнать устройство вашей вертикали власти. Как складывается ваша иерархия? Ведь в каждой конторе она складывается по-своему и обычно не совпадает со штатным расписанием. Кстати, такой вопрос… А ваша служба безопасности занималась Веригиным?
Тут Литвинов сложил руки на затылке, потянулся и уставился в потолок. Ознакомившись с его рельефом, он снова посмотрел на меня. С сожалением.
- С вами трудно договариваться, Валентин Константинович. Вы не слышите собеседника. Странная особенность для следователя. Но я сделаю еще одну попытку… Так вот, я не возглавляю службу безопасности компании и не в курсе ее действий. Ее глава выходит непосредственно на генерального. И обычно результаты деятельности службы я, как и весь персонал, узнаю в виде его приказов и решений. И я никак не могу понять, какое отношение ее деятельность может иметь к смерти человека на улице от сердечного приступа?
- Результаты медицинской экспертизы еще не известны, - напомнил я.
- А вы ждете каких-то сенсаций? - с удивлением осведомился он.
- Я просто хочу знать точно, что случилось с моим другом, - сказал я. - Всего-навсего.
- Ну что ж, - сказал Литвинов, снимая трубку телефона. - Стороны изложили свои позиции и на сем расстались. До свидания.
Признаться, идя к двери, я ожидал каких-то слов, которые можно будет принять, как угрозу или предупреждение, но ничего не услышал. Господин Литвинов уже с кем-то говорил по телефону. Разумеется, снисходительно.
Глава 20
Обязательная доля
[20]
Лара была патологическая аккуратистка. Она постоянно что-то протирала, ставила на место, приводила в порядок, благо Веригин делал все, что мог, дабы этого порядка в их доме не было. Но делал он это без всякого умысла. Бедлам и беспорядок ему не мешали абсолютно, он их просто не замечал. А Лара так же бессознательно не могла видеть раскиданные вещи, засунутые куда придется книги, грязную посуду на столе или в раковине. Вот так они и жили.
Но на сей раз в квартире все сияло чистотой так, словно здесь вообще никогда не едят, не спят, не ходят в туалет, а только и знают, что убираются. Скорее всего, Лара таким образом просто успокаивала себя, а не старалась инстинктивно убрать с глаз все, что напоминало бы о Веригине. Но даже если это и не так, упрекать ее было не в чем. Каждый по-своему выбирается из положения, в котором оказалась она.
Однажды я занимался расследованием исчезновения жены немолодого уже мужика, человека пьющего, недоброго, но умного и наблюдательного. Так он мне сказал тогда, что женщине гораздо проще пережить смерть мужа, чем мужчине смерть жены. Мужика забыть - ничего не стоит. Вещи его личные, одежду продать или выкинуть, и ничего от него в квартире не останется, как будто и не было. А вот жена - совсем другое дело. Куда ни ткнешься, все о ней напоминает - каждая чашка, ваза, занавеска… Даже веник какой-нибудь поганый - и тот ее! Кстати, подозревали тогда мы в первую очередь его. Но тело жены мы в итоге не нашли. Я так и не решил для себя - его рук это дело или нет?
