Пришла пора собачьей смены. Грузные роботы с мятыми от давления корпусами выстреливали из воды на плот Павлова, другие такие же – уходили под воду. Море бурлило, платформа качалась, бойцы спецназа вцепились в леера, лицо штатского побелело как полотно.
— Прекратите это немедленно! Это дипломатический скандал в сложное для Союза время! Хранивший доселе молчание адмирал выступил вперёд.
— Я в толк не возьму, мужики. Как это вам удалось? На пальцах можно?
— Мы используем естественную тектонику. Режем только там, где нужно. Львиную часть работы делают не роботы, сама Земля. Мы только управляем этим процессом. Это если на пальцах. Но можно и картинками.
— Да видели мы ваши картинки! — штатского рвало за борт, слова давались ему с трудом. — Три дела на вас завели!
— Оставь парней в покое, полковник. Они здесь Родине плацдарм обеспечили, а вы с бумажками в МИДе разобраться не можете. Карта у вашего острова есть?
Харламов разбудил меня ночью, хотел сделать сюрприз, хотел удивить. Что ж, у него получилось. Мы вышли из жилого блока на палубу, залитую лунным светом, в лицо ударил тёплый бриз. Спросонья я не сразу понял, что изменилось. День был трудным, обыденным. Бесконечные колонки цифр, коррекции, ошибки. За всем этим добром забываешь о главном, о том, что скрывает математика, но отлично видит обычный человеческий глаз. Наша мечта, плод наших усилий получила наконец абрис реальности. В полумиле от платформы, из моря вставала новая земля. Она была похожа на спину морского зверя. Зверя, которого мы вызволили из пучин.
Харламов опустил на воду шлюпку, стараясь не шуметь вёслами. Я хорошо его понимал. Шампанское, букеты и камеры будут завтра. Он занизил прогноз, всех обвёл вокруг пальца. Маленькая тайна, блажь пионеров и первопроходцев. Мы ступим на эту землю, когда она не знает ноги человека. На далёком рейде дремали исполины сверхдержавных кораблей, бурлила вода, на плоту возились собаки Павлова. Я грёб, Харламов рулил. Привычное положение дел.
Над нами стлался Млечный Путь, и я думал, зачем лететь к другим планетам, если столько всего разного под нашими ногами и вёслами. Кажется, даже вслух думал.
— Там есть где причалиться?
— Тссс!.. — Харламов поднёс палец к губам.
Я опустил вёсла в воду и обернулся. На чёрном, как ночь, острове белели две фигурки – Ниночка целовалась с Павловым. Харламов, кашляя, смеялся в кулак. Думаю, я опять его понял. Ведь для чего-то такого мы и поднимали этот остров. Не для военных баз и космодромов. Не для этого человек ступает на землю. И не может быть никакой печали в том, что сама жизнь опередила нас и предъявила свои права.
Они тоже заметили нас. Ниночка почему-то закрыла лицо, а Павлов, робея, махнул рукой. Где-то за нашими спинами железным басом рыкнули собаки. Харламов засмеялся в голос, и я поднял вёсла из воды. +++ +++
Саввин Алексей
513: Маленькая Земля
Ополоснув лицо, я взглянул на себя в зеркало. Интервью несколько затянулось, но рассказать о наших успехах на Марсе было необходимо. Рони, бытовой робот, постучал в дверь ванной и произнес:
— Мистер Джонсон, Вам срочное сообщение. Зачитать?
— Читай, Рони, — ответил я, вытирая руки и лицо.
— Завтра в 10:00 на транспорте «Огненный» прибывает Президент США.
— Спасибо, Рони, — сказал я, открывая дверь.
Рони смотрел на меня снизу с высоты своего полутораметрового роста глазками видеокамер.
— Пожалуйста, мистер Джонсон, — раздалось из его динамика, и он покатил на кухню, откуда сразу послышался шум воды и звон тарелок. Рони мыл посуду после ужина.
«Значит, завтра прилетает Джеймс», — порадовался я. Пусть другие его называют Президентом, для меня он навсегда останется моим старым другом. Я вышел на улицу, где меня ждал русский журналист Саша. Молодой человек сидел в кресле под тополем, посаженным в дворике перед моим жилищем, и надиктовывал в свой диктофон: «…Солнце катится к закату. На Марсе оно кажется меньше и холоднее, чем на Земле, но на экваторе красной планеты люди вполне могут жить. Пока мы отвоевали только кусочек планеты, накрытый прозрачным куполом, под которым разместился научный поселок под названием «Маленькая Земля». Но в перспективе планируется сделать обитаемым весь Марс…»
Я прикрыл дверь и спросил:
— Ну что, Саша, остались у Вас еще вопросы?
— Конечно, мистер Джонсон! У нас, журналистов, всегда есть вопросы, — улыбаясь, ответил он.
— Ну что ж, готов удовлетворить Ваше любопытство, — сказал я, устраиваясь в соседнем кресле. «А биологи еще трудятся», — отметил я, заметив свет в их лаборатории.
— Мы поговорили о Вашей работе, — сказал Саша, — Но ведь всему человечеству известно про Ваше героическое прошлое. Не могли бы Вы немного рассказать о нем нашим читателям?
— Что конкретно Вас интересует?
— Расскажите, как Вы стали революционером? — Саша положил диктофон на стол.
— На этот вопрос не так просто ответить. Это длинная история.
— Расскажите, пожалуйста, — попросил Саша.
— Хорошо. Я думаю, Вашим читателям это будет полезно. Все началось в одно мартовское утро. Я вышел на работу после отпуска в прекрасном настроении и ближе к обеду был уволен. Раз-два и я уже стою за дверями офиса с двумя бумажными коробками.
— Как же так? Разве такое возможно?
— Вам молодым сейчас сложно такое представить. Но полвека тому назад в США это было обычным делом. Во время экономических кризисов миллионы людей теряли свои сбережения и средства к существованию. Когда меня уволили, в мою жизнь ворвался кризис, который, как я тогда узнал, бушевал в стране уже давно. Таким уж я был в то время: пока что-то меня лично не коснулось, я не хотел ничего знать.
Первое время я был уверен, что быстро найду работу. У меня было хорошее образование, квалификация, опыт работы и рекомендации. Но я ошибался. Делать ежемесячные выплаты через три месяца я уже не смог, поэтому банк отобрал у меня дом и машину. Мы тогда с моей женой Джейн сняли маленькую квартиру в не очень благополучном районе. Через полгода такой жизни она сдалась и сбежала. Я перебивался как мог, пока получал пособие. А через два года мне отказали и в нем, вычеркнув из списка безработных. На самом деле тогда эти чинуши просто вычеркнули меня из жизни.
Увидев испуганные глаза Саши, я решил пояснить:
— Сейчас такое невозможно, но в капиталистической системе моя ситуация хотя и была тяжёлой, но не была чем-то из ряда вон выходящим.
Но я тогда совсем отчаялся, ведь мне пришлось несколько месяцев жить на улице. Потом мне удалось прибиться к небольшому поселку таких же, как я. Поселок находился в лесу и состоял из пары десятков сколоченных на скорую руку хижин. Мы жили маленькой коммуной, работали вместе, делились и помогали друг другу. У меня появилось много свободного времени, и я очень много размышлял. Тогда я осознал, что оказался в числе отвергнутых только потому, что правящая верхушка никогда и не думала защищать таких, как я. Она создала видимость социальных гарантий, но на деле всё это оказалось фикцией. А о том, что человеку необходимо создать условия для духовного и личностного развития никто даже и не задумывался. Нас, обычных людей, постоянно пытались приравнять к животным, потому что власть держащим так было проще: ведь если мы – животные, то достаточно удовлетворить наши низшие инстинкты и можно продолжать проворачивать свои тёмные делишки.
