— Товарищ, вы будете говорить или нет? Если нет, пустите, мне надо срочно позвонить.
Андрей повернулся на голос человека в деловом костюме, с папкой-планшетом под мышкой. Тот недовольно и суетливо разглядывал Андрея, словно прикидывая, чего ждать от типа в поношенной ветровке и джинсах на вокзале в час пик. Если так срочно, пусть звонит по мобильному мульту, со злостью подумал Андрей и захлопнул дверь будки.
— Аллё, привет, говорить можешь?
По простейшему тарифу связи было только видео со звуком, а большего ему и не требовалось.
Абонент мелькнул заставкой «я отвечаю» и возник на экране. Вызов застал его в душе. С мокрыми прилизанными волосами Фёдор был похож учителя младших классов. Для портрета не хватало очков и костюма. Очки лежали на полке с мыльницей.
— Нашёл время, — усмехнулся Фёдор, — И как?
— Всё плохо, Федь, — Андрей покачал головой.
— Послали?
— Ну да, сказали, что им некогда возиться с моими бредовыми идеями, что если я хочу себя не просто реализовать, а что романтика в одном известном месте заиграла, то всегда пожалуйста. В департаменте по Интеграции лишних рук не бывает. Дадут там цифровую лопату последней модели, отправят на Марс, к примеру, ну и всё такое.
— Цифровую?
— Это я образно. В общем, когда я заикнулся о доступе к проекту «Левиафан», глава комиссии мне просто в лицо рассмеялся, во-первых, говорит, проект давно закрыт, во-вторых, он когда-то был секретный, а в третьих, эти ваши вкладки на двадцать офисных страниц чистейшая туфта. Потребуются годы для проверки, люди-испытатели и прочее и прочее. Да, это верно, говорит, «Левиафаном» занимались в тех же институтах, где проектировали «Радамант», но было это сами знаете когда, ещё до Союза.
— А я предупреждал, — лениво заметил Фёдор.
— Да, дружище, ты был прав. Но я перелопатил всё по «Радаманту», понимаешь, всё?
Фёдор завернулся в полотенце и теперь стал похож на индийского гуру, особенно после того, как вернул на место очки.
— И что? — грустно спросил Фёдор, — Нашёл что-то новое?
— Ты же знаешь, что нет. И поэтому я решил, всё.
— Всё?
— Да, всё, переходим к плану «Б».
— По-го-ди, — проговорил Фёдор. Несколько секунд он смотрел на Андрея и молчал, потом резко выдохнул и чуть сощурился под стёклами очков. От прежней лености движений не осталось и следа, Андрей даже вздрогнул, хотя и ждал нечто подобное.
— Так вот, значит, никого не позвал, а собрался бухать?
— Э, ну, Федь, я вообще-то собирался, — сердце у Андрея бешено забилось, руки похолодели. «Началось», — подумал он, подумал и сам себе едва поверил, — Милу надо позвать, Варьку, ну и всё такое, шашлыка купим.
— У тебя или у меня? — спросил Фёдор.
— Монетку кинем. Он вытащил пятак и подбросил.
— «Лешка» или «решка»?
— «Решка».
— Тогда выдвигайся и жди, — подмигнул Фёдор, — А им я сам позвоню.
Миловидная смуглянка на плакате моно-рельса улыбалась многообещающе, но Андрей предпочёл моно-лизе (так её прозвали за сходство с известным портретом) несколько трамваев с пересадками. В посёлок за городом он добрался уже затемно. При нём был доверху набитый туристический рюкзак, и с этой неуютной ношей Андрей ввалился в гости к маме. Она вышла навстречу, на крыльцо в беспечной дачной майке с героиней «Чебурашки 3» и юбке приусадебной бесцветной масти.
— Ты бы хоть предупредил, я бы не стол собрала, — вздохнула Алла Степановна и обняла сына. Он же чувствовал себя неловко, потным, усталым с дороги, да к тому же он сюда приехал не случайно, и не просто повидать родную мать.
— Слушай, да, прости, я как-то, как обычно. Мой мультик разрядился позавчера, я хотел зарядить, но сама знаешь.
— Да знаю я, знаю. Небось, работать будешь.
— Ага, надо кое-что обдумать. Слушай, мам, а нету у тебя какой-нибудь тетрадки там, не знаю? Мать вздохнула, улыбнулась с пониманием, сказала:
— Ты всегда так, приезжаешь «на природу», а в блокноте три листочка. Да найдём чего-нибудь, сейчас погляжу. Где-то в ящиках был у меня молескинчик недоконченный, китайский. Пойдёт тебе?
— Да, вполне, мне бы ещё лампу на веранду.
— С прошлого раза стоит. А вообще, мой тебе совет.
— Мама, я знаю, не начинай. Все давно электронную бумагу с мультипамятью используют, планшеты, прочую ерунду, ну не могу я так, не могу. Прошу, не начинай. Лучше кофе мне с дороги сделай.
— Не буду начинать, — усмехнулась Алла Степановна, — Иди душ прими. А я обещаю, не скажу тебе всех поучений, заготовленных на первые десять минут.
После душа Андрей уселся с кофе на веранде, а мама как бы невзначай устроилась за столиком напротив, под березами.
— Не мешаю работать?
— Нет, мам, я ещё не начал. Женщина вздохнула.
— Варя мне в форуме писала, поздравила с профессиональным праздником. Вчера как раз.
— Мам, ты обещала.
— Да я ничего, ничего. Я разве что-то говорю? Хорошая она девушка, внимательная.
— Вот и скажешь ей завтра сама. Алла Степановна ахнула.
— Да ты что!? Она к нам? — и чуть тише добавила, — К тебе?
— Ну, это как посмотреть, — Андрей перевернул тетрадный лист, поглядел на просвет. Вдоль ровных линеек ползла какая-то бесстрашная насекомая мелочь. Он стряхнул её в тень под столом, — Фёдор будет, Мила и Варя.
— Давно вы вместе не собирались, — сказала мать, а сын уже не слушал – карандашом чертил на бумаге сложные схемы.
На следующий день Андрей пошёл встречать гостей на станцию, и, как частенько с ним бывало, опоздал. Гости втроём перехватили хозяина на лесной дорожке.
— Привет работникам со шпалами в петлицах! — пошутил Андрей, но Фёдор нахмурился и серьёзно спросил.
— Ты хоть знаешь, что такое шпалы, чудо?
— А, это палки такие, металлические.
— Андрей, а что тогда – рельсы? — умела Мила одним метким вопросом ставить в тупик, это у неё не отнять. Она и с виду бойцовского сорта, брюнетка выше среднего роста, и одета с замашкой не армейскую моду. Были слухи, что в последнем сетевом сражении за Сириус командный матч взяла она, но там – кто знает, она не любила говорить о своих онлайновых играх, видите ли смертным фотонного не понять.
— Андрюшка, привет! — Варя улыбнулась ему из-под кепки с длинным козырьком. Через плечо она несла объемистую сумку, и при взгляде на этот багаж Андрей опять поймал себя на беспокойном ощущении, что не на игру в бирюльки тут собрались. И это чувство было у каждого. Фёдор передал его через крепкой рукопожатие. Дружеские поцелуи в щёчки с Варей и Милой были необычно сдержанными, словно наэлектризованными. Варя-то и вовсе вздрогнула, когда он её обнял и невольно задержался рукой на талии, на тонком поясе светло-голубого платья.
