– Странный ритуал, – сказал я.
– Странный, – согласился Коля, и уставился в угол.
– А тот, который должен был явиться, – ты его видел?
– Наверное. Впрочем – не знаю. Он ведь не человек, так что ясности нет. Возможно, это дух, или явление. Что-то ведь происходило, и я на это смотрел.
– Понятно. А когда это было?
– Это было… Месяца четыре назад.
– А скажи, этот ритуал – тайный? То есть, тебе было оказано особое доверие?
– Не думаю. Мне кажется, любой желающий, при достаточной настойчивости, мог присутствовать. Как я понял, надо было задавать ПРАВИЛЬНЫЕ вопросы, и выразить свое желание достаточно определенно.
– Странно это все…
Это действительно показалось мне очень странным. Луч стал фиолетовым. С чего бы? Никакой дым ни от какой травки не может изменить цвет луча… Но самое странное было даже не в этом…
– Все, или что-то конкретно? – осведомился Коля.
– Конкретно – вот что. Все эти ящички, щипчики и подносики – элементы ритуала. Но ритуал-то этот не родился на ровном месте. Те, кто его придумали – они ведь что-то имели в виду. Да и сама процедура смешивания новых и старых половинок… Допустим, на камешках что-то действительно было записано. Камешки распались, половинки замешаны с тысячью других. Предположим, я хочу соединить вновь какие-то две половинки. Сначала я найду одну – нужную, а потом буду примерять к ней все прочие, пока не найду подходящую. Это – долго, скажем, неделя, но принципиально возможно за разумное время. Допустим теперь, что нужно все половинки разбить на пары. Тогда следует продолжить процесс. Это обойдется дороже, но время конечно. Но допустим, ты не знаешь, подходит ли данная половинка к другой. И почему-нибудь необходимо все их разобрать на пары. Когда будет сделано правильное разбиение, что-то, скажем, произойдет очень хорошее, или наоборот. Так вот, если нужно перепробовать все мыслимые разбиения – безнадежно. Вечность!
– Почему? Сиди, комбинируй.
– Коля, если их тысяча, потребуются… Факториал тебе говорит о чем-нибудь?
– Нет. – Братец зевнул.
– Тогда поверь на слово. Кстати, линия раскола камешков ровная, то есть визуально, или приставляя друг к другу, можно определить, какая половинка к какой подходит?
– Я не всматривался. Вроде у всех все одинаково…
– Тогда – тем более. Надо взять, разложить на пары – ничего, разложить снова – ничего, и так далее… Безнадежно! Разве что повезет. Но вероятность – ноль.
Коля усмехнулся.
– А что ты ожидаешь при удаче? Конец света и Страшный Суд? Мне кажется, ты слишком близко к сердцу принял этот эпизод.
– Что? – я тряхнул головой, пытаясь отогнать сонную одурь.
Я поймал себя на том, что вполне серьезно рассматривал эту историю как "эпизод". Что значит – профессионал!
– Кстати, вместо того, чтобы меня допрашивать, ты мог бы взять свою Валентину под белы руки и отправиться на Крышу Мира. И лично провести дознание на месте… Интересно, существуют правовые ограничения на копирование душ?
– Существуют, – буркнул я. – Душу копировать нельзя. Господь запретил.
– А были прецеденты?
– Ждем со дна на день, – я осклабился.
Было уже три часа ночи. Шансов выспаться не было никаких, и завтра я буду как увядший огурчик. Хорошо брату – у него свободная профессия. Будь у меня такая же, спал бы до обеда и дальше.
– Пойду стелить, – сказала Валентина. – А вы еще десять минут секретничайте, и спать!
Она поднялась и ушла. И свет померк, и жить стало хуже.
– Не поверишь, – сказал я. – Мы познакомились два месяца назад, а сегодня встретились третий раз.
– Сказка! – произнес Коля. – Но я рад за тебя. Я теперь вижу, что ты в надежных руках. Что маме передать?
– Это и передай, – сказал я.
И мы отправились спать.
В эту ночь мне снились Гималаи.
Я сорвался со "стенки", долго летел вниз, и все ждал, когда повисну на страховке. Но оказалось, что страховочный фал был привязан к рюкзаку, и когда я таки повис, сверху начали кричать, чтобы я сбросил рюкзак, иначе меня не поднять. Я хохотал, и горное эхо возвращало мне мой сумасшедший смех. Тогда сверху по фалу начала спускаться Валентина с большим кинжалом в зубах, и я с ужасом ждал, когда она перережет лямки, и я рухну в бездну. Уж не знаю, откуда, но я точно знал, что внизу шныряют отвратительные шакалы, которые и пожрут мои бренные останки. Но у меня в кармане лежит камешек, в котором я записан, и надо его проглотить. Я с трудом дотягиваюсь до кармана, нащупываю камешек, вынимаю и… И роняю в пропасть. И понимаю, что если шакал проглотит камешек, я стану шакалом… Я опять дико захохотал и крикнул Валентине, чтобы она перерезала фал. А она была уже близко, вынула кинжал изо рта и сказала:
– Глеб, в чем дело, прекрати хохотать!
И она начала меня трясти. И я проснулся.
Валентина сидела рядом на кровати и трясла меня за плечо.
– У тебя, милый, что-то с головой. Хохочешь во сне, – сказала она.
– А ты во сне ползаешь по веревке с кинжалом в зубах, – сказал я ей в тон.
– Правда? – изумилась она. – К чему бы это?
– К переменам в личной жизни, – пробормотал я и опять упал в сон.
В свое время, Гиря провел со мной беседу. Нечто вроде курсов повышения квалификации. Он мне тогда сказал:
"Глеб, наша с тобой деятельность очень сложна. Но сложна она вовсе не тем, о чем ты думаешь. Всякие эти метеориты, переборки, взрывы и кессоны – ерунда. Они неизбежны. И выяснять причины этих взрывов, не наше дело. На это есть технические службы. Наша задача – сделать так, чтобы люди в любой момент были готовы адекватно прореагировать на нештатную ситуацию. Как этого добиться? Очень просто. Нужно сделать так, чтобы свою собственную жизнь люди ценили выше всех этих мировых рекордов по освоению космоса. Это первое. Второе. Нужно, чтобы каждый начальник в первую очередь думал о том, чтобы защитить своих подчиненных от любых непредвиденных обстоятельств. Космос нельзя брать нахрапом. Он этого не понимает. Почему здесь, на Земле, люди гибнут очень редко? Потому что работают подсознательные защитные реакции. Нельзя прыгать с пятого этажа – это зашито в генах. Так вот, в космосе наши подсознательные защитные реакции не срабатывают. Ты открываешь створ в кессон, а там вакуум! И все! У тебя в генах не зашито, что прежде, чем выйти за дверь, нужно убедиться, что там есть чем дышать. И так у всех нас, в том числе и тех, кто эти кессоны проектирует. Они вешают всякие транспаранты, мол, осторожно, мол, убьет!, зажигают красные лампочки, и придумывают разные блокировки. Но клиентов эти блокировки раздражают, и они их блокируют. Надо совсем не то. Надо, чтобы возле кессона что-то, скажем, шипело. Или булькало. Тогда защитная подсознательная реакция срабатывает… Но даже и это не главное. Человек так устроен, что в нештатной ситуации наступает торможение мыслительных процессов. Сознание, которое умеет проводить анализ событий, как бы отключается, давая возможность подсознанию сделать свое дело – включить защитную реакцию. А в космосе как раз вот это делать не нужно, ибо подсознание запрограммировано только на земные условия. И человек реагирует неадекватно. Надо, например, заткнуть дыру хоть собственным задом, а он убегает. Но от вакуума не убежишь! Но чаще всего не так. Ты ведешь дознание, допрашиваешь некое лицо, и говоришь ему, мол, как же так, надо было всего лишь сделать то-то и то-то. А лицо тебе отвечает: я растерялся. Растерялся! Надо было срочно думать, а он растерялся. Вот это оно и есть – торможение работы сознания. Как с этим бороться, я не знаю, но все равно борюсь. Ты не замечал, что всякий раз, когда начинаешь дознание, как-то теряешься? Куда бежать, кого хватать? А потом приходишь в себя и начинаешь работать головой. Хорошо бы сделать так, чтобы фаза растерянности наступала не ПОСЛЕ, а ДО ТОГО, как что-то случится? Вот когда долго думаешь над проблемой, наступает фаза обалдения – нечто сродни растерянности. Как с этим бороться – понятно. Отдохни, отвлекись, плюнь на все, посмотри на дело с юмором, а мозги – они свое дело знают! Но вот какая у меня есть крупица опыта, которой я хочу поделиться. Я заметил, что в нештатных ситуациях правильней всего действуют люди, уставшие от обычной работы, обалдевшие от текучки. А, наоборот, отдохнувшие и бодрые начинают творить невесть что. Вероятно, при текучке основная нагрузка идет на подсознание, и оно отключается. А именно в нем сидят упомянутые реакции… Какой же из этого вывод? А вот какой: перед всякой нештатной ситуацией каждый из нас должен долго и упорно трудиться головой. А поскольку нештатные ситуации могут наступить в любую минуту, упорно трудиться надо непрерывно. Так что иди, и работай головой".
