Ричардс собирался уже уйти, но вид вращавшихся штурвалов, слабое движение педалей и мигание лампочек удерживали его. Холлуэй и Данингер вернулись к своим делам — непонятным цифрам и переговорам, прерываемым атмосферными помехами.
Один раз Холлуэй оглянулся и удивился, увидев, что Ричардс еще в кабине. Он улыбнулся и показал куда-то в темноту:
— Вон оттуда скоро появится Хардинг.
— Через сколько минут?
— Через пять-шесть минут увидишь зарево на горизонте.
Когда Холлуэй обернулся еще раз, Ричардса уже не было. Он сказал Данингеру:
— Я успокоюсь, когда высажу этого парня. Он — шпион.
Данингер мрачно посмотрел на его лицо, освещенное люминесцирующим светом приборов.
— Ему не понравилось Отто. Тебе так не показалось?
— Показалось.
Ричардс пошел назад по узкому проходу, задевая кресла. Фридман, бортрадист, даже не взглянул на него. И Донахью тоже. Ричардс прошел на кухню и там остановился.
Маняще вкусно пахло кофе. Он налил себе чашку, добавил сухих сливок из пакетика и уселся на одно из откидных сидений, где обычно отдыхают стюардессы. Кофеварка пыхтела паром.
Через прозрачную дверцу морозильника был виден полный набор питания — шикарные замороженные обеды, а в буфете было полно маленьких бутылочек с разными напитками.
«Можно было бы хорошо выпить», — подумал он.
Он потягивал кофе, вкусный и крепкий, а кофеварка все пыхтела.
«Надо же, куда меня занесло», — подумал он и отхлебнул из чашки. Да, никакого сомнения. Он сидел здесь, в кухне самолета, и маленькими глоточками пил замечательный кофе.
Кастрюльки и сковородки аккуратно расставлены и развешены. Мойка из нержавеющей стали блестит чистотой. И, конечно кофеварка фирмы «Сайлекс» — колба на горячей подставке, а в ней булькает ароматный напиток. Шейла всегда хотела такую. «Сайлекс» — надежная фирма», — говорила она.
Он заплакал.
Рядом был туалет, такой маленький, что только узкие бедра стюардесс могли в него протиснуться. Дверь была полуоткрыта, и ему все было хорошо видно: да-да, даже голубую воду с дезинфицирующим раствором в унитазе. Справлять нужду тоже надо со вкусом, даже на высоте десяти тысяч метров.
Он пил кофе и плакал, а кофеварка все булькала и пыхтела. Он плакал спокойно и беззвучно. Не стало кофе в чашке, прекратился и плач.
Он встал и поставил чашку в стальную мойку. Потом поднял кофейник за коричневую пластмассовую ручку и осторожно вылил кофе в раковину. Маленькие капельки конденсата остались на толстом стекле.
Он вытер глаза рукавом куртки и вышел в узкий коридор, потом, все еще держа кофейник в руке, зашел в отделение, где сидел Донахью.
— Хочешь кофе?
— Нет, — коротко ответил Донахью, не поднимая на него глаз.
— Да, наверняка, хочешь, — сказал Ричардс и со всей силы опустил тяжелый стеклянный кофейник на его склоненную голову.
От такого рывка рана на боку опять открылась, уже в третий раз, зато кофейник не разбился. Ричардс подумал, что его, вероятно, чем-то укрепили (может, витамином В-12?), чтобы он не треснул на большой высоте и при высокой турбулентности. На кофейнике осталось большое пятно крови. Донахью упал на столик, где лежали карты и схемы. Кровь красным ручейком сбегала по пластиковой обложке и капала на пол.
— Понял вас, пять, С-один, девять-восемь-четыре, — отчетливо сказал голос по радио.
Ричардс все еще держал кофейник. На нем остались пряди волос Донахью. Он уронил кофейник, но тот не разбился. Даже здесь ковровые покрытия. Из крышки кофейника выпал стеклянный шарик, похожий на красный глаз. Глянцевое изображение Кэти в кроватке, восемь на десять, опять появилось перед глазами. Ричардс содрогнулся.
Он поднял Донахью за волосы и пошарил в кармане его форменного пиджака. Пистолет был на месте. Он уже был готов снова уронить голову Донахью на столик с картами, но задержался на мгновение а потом с силой оттолкнул ее. Рот Донахью распахнулся в идиотской ухмылке, кровь из раны потекла прямо туда.
Ричардс стер кровь с одной ноздри и посмотрел внутрь. Вот он, респиратор. Маленькая блестящая сеточка.
— Подтвердите время прибытия. С-один, девять-восемь-четыре, — запросил голос по радио.
— Эй, это тебя, Донахью, — крикнул Фридман с другого конца кабины.
Ричардс вышел в коридор. Он чувствовал слабость, Фридман взглянул на него.
— Скажи, пожалуйста, Донахью, чтобы он оторвал свой зад и подтвердил…
Ричардс попал ему в верхнюю губу Зубы разлетелись, как разорванное варварское ожерелье. Волосы, кровь и мозг размазались по стене за стулом, где на трехметровом экране девица раздвигала немеренные ноги на кровати красного дерева.
Из пилотской кабины послышался сдавленный крик. Холлуэй отчаянно пытался закрыть дверь. Ричардс заметил у него на лбу маленький шрам в форме вопросительного знака. Такой шрам мог заработать любопытный мальчишка, когда упал с дерева, где он играл в летчика.
Он выстрелил Холлуэю в живот. Тот издал какой-то дикий звук: «Ву-у-уу». Ноги его подкосились, и он упал лицом вперед.
Данингер повернулся в своем кресле, лицо — как вялая дыня.
— Не стреляй в меня, — сказал он. Но ему не хватило дыхания, чтобы это прозвучало убедительно.
— Вот, — мягко сказал Ричардс и нажал на курок. Данингер упал, что-то треснуло и засветилось позади него.
Тишина.
— Подтвердите время прибытия! С-один, девять-восемь, четыре.
Вдруг Ричардс всхлипнул и изверг из себя целый поток кофе, смешанного с желчью. Такой мышечный спазм еще больше раскрыл рану, и дикая боль пронизала его.
Хромая, он подвинулся к контрольной панели, где мигали бесконечные огоньки. Сколько приборов — просто жуть!
Неужели у них нет постоянной связи на таком важном рейсе? Должна быть!
— Подтверждаю, — сказал Ричардс обычным тоном.
— У вас включен экран «Свободного вещания»? С-один, девять-восемь-четыре? Что-то плохо вас слышно. Все в порядке?
— В порядке.
— Скажи Данингеру, что он проиграл мне пиво, — загадочно произнес голос, и потом были слышны лишь помехи.
Отто вел автобус.
Ричардс пошел обратно закончить свою работу.
— О, Боже мой, — простонала Амелия Уильямс. Ричардс взглянул на себя: весь его правый бок, грудь и рука были ярко-красного цвета.
— Кто бы подумал, что в старике столько много крови? — сказал Ричардс.
В салон первого класса стремительно влетел Маккоун. В руке у него был пистолет и он сразу прицелился в Ричардса. Два выстрела прозвучали одновременно. Маккоун исчез за занавеской, разделявшей салон и кухню. Ричардс тяжело опустился на пол. Он вдруг почувствовал смертельную усталость, В животе у него было большое отверстие и сквозь него виднелись внутренности.
