– Лида… послушай…
Она не сразу отвлекается от перевода, но затем медленно поднимает голову от бумаг и поворачивается ко мне:
– Ты что-то сказал, Витя?
Меняю свою напряженную позу, откидываясь на спинку мягкого дивана, машинально прислушиваюсь, не доносятся ли какие звуки из соседней комнаты нашего номера, служащей детской спальней. Все тихо. Набрав воздуха в легкие, начинаю издалека:
– Меня беспокоит ситуация с нашим экспортом. Идет скоординированная кампания насчет «советского демпинга». Все наши попытки, – и мои в том числе, – опрокинуть эту кампанию при помощи рациональных экономических аргументов, результатов не дают. Похоже, дело тут не в аргументах, а в том, что прессу и радио просто используют как средство конкурентной борьбы с советскими товарами. И рациональными доводами их не прошибешь.
– А чем прошибешь? – откликается Лида.
– Да ничем. Да они и сами знают, что девяносто процентов их трескотни просто высосано из пальца. Но когда дело идет о борьбе за прибыли, все средства хороши. Надо же им чем-то оправдывать перед собственным общественным мнением введение разного рода ограничений на наш экспорт… – замолкаю и держу паузу, дожидаясь вполне предсказуемого вопроса жены:
– И что же тогда делать?
– Понимаешь, – осторожно подбираю слова, – у меня тут возникла идея, достаточно безумная, чтобы принести удачу. Громкими криками о «советском демпинге» они сами создали пропагандистское оправдание для того, чтобы нанести им действительно грязный удар. Но раз уж они сами таких методов не стесняются, отплатим им той же монетой.
– Какую авантюру ты опять задумал? – обеспокоенно восклицает Лидуся, явно встревоженная моими туманными намеками, одновременно резко разворачивая свое полукресло так, чтобы сесть лицом прямо ко мне. «Опять»… Ох, женщина! Как будто я только и делаю, что пускаюсь в авантюры! Но спорить с любимой – пустое дело.
– Авантюра и есть, – согласно киваю головой. – Но очень вкусная. У нас сейчас, после рекордного урожая 1930 года на складах в наших портах и портах Европы находятся большие запасы зерна. Немного есть и в САСШ. Продаем осторожно, чтобы не нарываться на обвинения в демпинге. Но раз уж эти обвинения не зависят он наших реальных действий, я подумал: а не обратить ли их нам на пользу?
– Это каким же образом? – с нотками явного скептицизма интересуется моя благоверная.
– Они всех уверяют в «советском демпинге»? Ну, так устроим им реальный демпинг! Наши запасы составляют всего лишь несколько процентов от общей емкости мирового хлебного рынка, и реально сыграть на устойчивое понижение цен мы не можем. Но единовременно выбросив на рынок все наши запасы, даже не предлагая поначалу сниженных цен, мы на некоторое время обрушим биржевые котировки зерна.
– А какой же нам в этом интерес? – пожимает плечами Лида. – Зачем нам давать в руки наших врагов реальные аргументы?
– Интерес простой: заработать на пропагандистской упертости наших идеологических оппонентов, – начиню пояснять ей свой замысел. – Когда после продажи наших контрактов на поставку зерна со складов в Европе и САСШ котировки на зерновом рынке резко упадут, надо тут же откупить обратно наши контракты по этим снизившимся ценам. Зерно в результате не сдвинется с места, оставаясь в нашем распоряжении, а в карманах государства осядет немалая разница в валюте, – и на сем замолкаю.
Лида тоже некоторое время молчит, переваривая услышанное, а затем произносит, немного растягивая слова:
– Ну, ты и наглый тип, Виктор. Наглый… – и не поймешь, что больше сквозит в ее словах: восхищение или осуждение? – А если контракты уйдут на сторону?
– Какая разница: откупим у новых владельцев, – пожимаю плечами.
– Да я не о том! – раздраженно бросает жена, сердясь на мою непонятливость. – С чем мы останемся, если владельцы контрактов потребуют их реального исполнения?
Молодец она у меня. Уже начала разбираться в азах международной биржевой торговли. Но еще не в полной мере, и потому терпеливо продолжаю свои пояснения:
– Да, ты права. Абстрактно рассуждая, такой риск есть. Но в реальности трейдеры не будут действовать себе в убыток. Какой им интерес забирать себе товар, цена которого на рынке продолжает падать? Чтобы потом не суметь выручить потраченные на его покупку деньги? К тому же, скорее всего, заемные, – и тут я решаю подсластить пилюлю, чтобы жена не выглядела в своих глазах полуграмотной недоучкой. – Однако твои опасения отнюдь не беспочвенны, и, если упустить правильный момент, можно нарваться на неприятности. Поэтому, чтобы действительно не возникла ситуация, которой ты опасаешься, надо выкупить контракты обратно еще до того, как цена на них прекратит свое падение. При падающей цене практически нет опасности что кто-то на них польстится с иными целями, кроме как сыграть на понижение. А вот когда цена стабилизируется, и неизбежно начнется откат к прежнему уровню, тут и правда возможны варианты. Так что ты у меня умница, уже начинаешь разбираться в рисках, связанных с биржевой игрой.
После того, как шифровка с предложением сыграть на хлебной бирже ушла в адрес наркома внешней торговли Микояна, прошла всего неделя, и я, по чести говоря, еще не ждал какого-либо ответа. Бюрократические колесики крутятся не столь быстро. Однако ответ пришел раньше, чем я ожидал. Это был один из предполагаемых вариантов. Депеша была подписана заместителем председателя Совнаркома Рыковым и содержала вызов в Москву. О причинах вызова ничего не говорилось.
Раз начальство вызывает, надо ехать. Приобретаю билеты на ближайший поезд до Берлина, бронирую по телефону место в поезде от Берлина до Москвы, быстренько укладываю чемодан, и, попрощавшись с Лидой и с детьми, отправляюсь в путь. Прибыв через три дня в Москву, закидываю чемодан в квартиру на Большом Гнездниковском (благо, как раз по пути с вокзала), и отправляюсь в Совнарком.
В приемной Рыкова секретарь некоторое время разглядывает текст телеграммы за подписью своего начальника, пришедшей мне в Женеву, затем, что-то вспомнив, роется в одной из многочисленных папок, покоящихся в недрах его стола, и, наконец, протягивает мне некий документ.
Вчитываюсь. Это – повестка дня заседания Центрального военно-промышленного управления Совнаркома СССР, занявшего теперь место главного координирующего органа военной промышленности, после упразднения Совета Труда и Обороны, и, соответственно, Военно-промышленного комитета при оном. Здесь же – список участников, в коем значится и фамилия вашего покорного слуги, с обозначением должности – заместитель председателя ВСНХ СССР. Любопытная штука, однако, – изыски бюрократического мышления. Обязанности члена ЦК мой отъезд в Женеву исполнять, значит, не позволяет, а вот обязанности зам. пред. ВСНХ – будь добр обеспечить!
