– Уже полдень, уже полдень, уже…
– Заткнись, – сказал Джимми. Часы сникли. Запрограммированы реагировать на грубость.
Джимми подумывал встать, пойти на кухню, открыть пиво. Очень неплохая идея. Он лег спать черт-те когда. Одна его любовница – как раз та, что подарила ему часы, – вчера-таки смогла пробиться через стену молчания, которой он себя окружил. Она пришла около десяти вечера, принесла какой-то еды – крокеты из «Пухлокур» и жареную картошку, она знала, что он любит, – и бутылку скотча.
– Я за тебя волновалась, – сказала она. На самом деле ей требовался очередной сеанс быстрого краденого секса, и Джимми постарался, чтоб она получила что хочет. Но ему самому было до лампочки, и, видимо, это чувствовалось. А потом стандартные В чем дело, Тебе со мной скучно, Мне правда важно, что с тобой происходит, и так далее и тому подобное.
– Уйди от мужа, – сказал Джимми, чтобы она умолкла. – Давай убежим в плебсвилли, будем жить в трейлере.
– Ну, я не думаю… ты ведь не всерьез?
– А что, если?
– Ты мне небезразличен, но ведь и он мне небезразличен, и…
– Ниже пояса.
– Прости? – Очень изысканная женщина, она говорила Прости? вместо Что?
– Я сказал – ниже пояса. Я тебе небезразличен только ниже пояса. По буквам продиктовать?
– Не знаю, что на тебя нашло, ты в последнее время ужасно грубый.
– Что, уже не забавно, да?
– Да, не забавно.
– Тогда отвали.
Они поссорились, она расплакалась, отчего Джимми, как ни странно, полегчало. Потом они допили скотч. А потом снова занимались сексом, и на сей раз Джимми было хорошо, а вот его любовнице, кажется, не особо, потому что он был тороплив, груб и не выдал ей обычную порцию комплиментов. Великолепная задница и все в таком духе.
Зря он завелся. В конце концов, она хорошая женщина, у нее настоящая грудь и масса собственных проблем. Интересно, увидит ли он ее снова. Скорее всего, да, потому что, когда она уходила, в ее взгляде читалось «Я могу тебя исцелить».
Джимми отлил и уже доставал пиво из холодильника, когда зажужжал интерком. А вот и она, стоило только вспомнить. Он снова разозлился. Подошел к спикерфону, включил его и сказал:
– Уходи.
– Это Коростель. Я внизу.
– Не верю, – ответил Джимми. Он включил трансляцию с видеокамеры в вестибюле. Так и есть – Коростель, показывает в камеру средний палец и ухмыляется.
– Впусти меня, что ли, – сказал Коростель. Джимми так и сделал, потому что в данный момент Коростель был единственным человеком, которого Джимми хотелось видеть.
Коростель почти не изменился. Все та же темная одежда. Даже не начал лысеть.
– Какого хрена ты тут делаешь? – спросил Джимми. Когда первый восторг поутих, он смутился: сам не одет, в квартире по колено пыли, бычков, пустых стаканов и контейнеров из-под «Пухлокур», но Коростель, казалось, и не заметил.
– Приятно знать, что тебя рады видеть, – сказал Коростель.
– Извини. В последнее время дела наперекосяк, – ответил Джимми.
– Да, я видел. Твоя мать, да? Я тебе написал, но ты не ответил.
– Я даже почту не проверял, – сказал Джимми.
– Понимаю. На «Мозгоплавке» показали: подстрекательство к насилию, членство в организации, объявленной вне закона, препятствование распространению коммерческой продукции, заговор с целью противодействия интересам общества. Заговор – это, наверное, демонстрации. Может, камнями кидалась. Жалко, она была такая милая дама.
Джимми показалось, что слова милая и дама матери не подходят, но он не собирался спорить – по крайней мере, в такую рань.
– Хочешь пива? – спросил он.
– Нет, спасибо, – ответил Коростель. – Я просто приехал тебя проведать. Убедиться, что у тебя все в порядке.
– У меня все в порядке, – сказал Джимми.
Коростель глянул пристально.
– А давай смотаемся в плебсвилль? – неожиданно сказал он. – Пройдемся по барам.
– Это такая шутка, что ли? – спросил Джимми.
– Нет, я серьезно. У меня есть пропуска. Мой стандартный и еще один для тебя.
Джимми понял, что Коростель, видимо, большая шишка. Вот это да. Но гораздо больше трогало, что Коростель беспокоится о нем, приехал сюда и его разыскал. Несмотря на то что в последнее время они почти не общались – по вине Джимми, – Коростель ему по-прежнему друг.
Пять часов спустя они уже бродили по плебсвиллю к северу от Нового Нью-Йорка. Дорога заняла всего пару часов – скоростной поезд до ближайшего ОП, затем машина ККБ с вооруженным водителем – видимо, оплаченная тем, кто был заинтересован в Коростеле и его благополучии. Машина привезла их в какое-то место, которое Коростель называл «центром событий», и высадила там. Но их прикроют, сказал Коростель. Их защитят. Никто не причинит им вреда.
Перед тем как вылезти из машины, Коростель воткнул Джимми в руку иголку – универсальная краткосрочная вакцина его собственного изобретения. Плебсвилли, сказал он, одна гигантская чашка Петри: повсюду масса инфекционной плазмы и бактерий. Если ты рос в этих условиях, у тебя иммунитет – по крайней мере, до появления новой биоформы, но если ты из ОП и хочешь побывать в плебсвиллях, станешь лакомым кусочком для всякого рода заразы. Как будто у тебя на лбу большими буквами написано: «Съешь меня».
Еще Коростель достал им фильтры для носа, они не просто отфильтровывали микробов, они их различали. Коростель сказал, что в плебсвиллях воздух гораздо хуже. Ветер переносит всякую дрянь, плюс меньше воздухоочистных башен.
Джимми никогда раньше в плебсвиллях не бывал, только смотрел на них из-за стены. Новые ощущения приятно щекотали нервы, хотя он не был готов увидеть такую толпу народа – так близко друг к другу, все ходят, говорят, спешат куда-то. Плевки на тротуаре тоже были совершенно лишними. Богатые в роскошных машинах, бедные на солнцебайках, шлюхи в светящейся лайкре или в коротких шортах или – склонные к здоровому образу жизни, с крепкими бедрами, – на скутерах. Все цвета кожи, все размеры. Но не все цены, сказал Коростель, это бедный район. Так что Джимми может глазеть, но не покупать. Позже настанет время и для этого.
Жители плебсвиллей совершенно не походили на умственно отсталых уродов, которыми их изображали жители ОП, – большинство, по крайней мере. Джимми вскоре расслабился и уже наслаждался. Здесь было на что посмотреть – столько всего продается, столько всего предлагается. Неоновые слоганы, билборды, повсюду реклама. А еще настоящие бродяги, настоящие нищенки, как в старых мюзиклах на DVD; Джимми казалось, они вот-вот запоют, отбивая чечетку поношенными ботинками. Настоящие музыканты на углу, настоящие банды настоящих уличных мальчишек. Асимметрия, дефекты: этим лицам далеко до правильности охраняемых поселков. Даже гнилые зубы попадались. Джимми пялился, разинув рот.
