— Попыталась что? — спрашивает Эрик.
— Поцеловать меня, — произносит Тобиас, — ну, а я ее отшил, она убежала, как пятилетняя девчонка. На самом деле, ее не за что винить, кроме ее собственной тупости.
Мы оба ждем.
Эрик переводит взгляд с Тобиаса на меня и смеется, так громко и долго, что звук становится угрожающим и режет уши.
— А не староват ли он для тебя, Трис? — спрашивает Эрик, снова улыбаясь.
Я тру щеку, делая вид, что вытираю слезу.
— Могу я идти?
— Ладно, — говорит Эрик, — но тебе не разрешается снова покидать территорию фракции без сопровождения, ты меня поняла? — Он поворачивается к Тобиасу. — А тебе лучше следить, за тем, чтобы никто из инициированных не ушел снова. Ну и за тем, чтобы никто из них не попытался тебя поцеловать.
Тобиас закатывает глаза.
— Хорошо.
Я покидаю комнату и выхожу в коридор, тряся ладонями, чтобы избавиться от нервозности. Сажусь на пол и обхватываю колени руками.
Не знаю, как долго я вот так сижу с опущенной головой и закрытыми глазами, прежде чем дверь снова открывается. Может, минут двадцать, а возможно и час. Тобиас подходит ко мне.
Я встаю и скрещиваю руки, ожидая выговора. Я ударила его, а потом ввязалась в неприятности — выговор, определенно, должен быть.
— Что? — говорю я.
— Ты в порядке? — Между его бровями появляется складка, он мягко касается моей щеки. Я отталкиваю его руку.
— Что ж, давай посмотрим. Я была унижена на глазах у всех, потом мне пришлось общаться с женщиной, которая хочет уничтожить мою бывшую фракцию, ну а под конец Эрик грозился выкинуть моих друзей из Бесстрашия, так что, да, это определенно отличнейший день, Четыре.
Он качает головой и смотрит на полуразрушенное здание из кирпича справа от него, отдаленно напоминающее гладкий стеклянный шпиль позади меня. Должно быть оно довольно древнее. Никто больше не строит из кирпича.
— Почему тебя это вообще заботит? — спрашиваю я. — Ты можешь быть либо жестоким инструктором, либо заботливым парнем. — Я запинаюсь на слове «парень». Не хотела использовать его так легкомысленно, но уже слишком поздно. — Ты не можешь быть и тем, и другим в одно и то же время.
— Я не жестокий. — Он хмурится. — Я всего лишь защищал тебя сегодня утром. Как думаешь, как бы отреагировали Питер и его идиотские друзья, если бы узнали, что я… что мы с тобой… — Он вздыхает. — Ты никогда бы не победила. Они бы упорно считали, что твой рейтинг оправдан только моими предпочтениями, а не твоими умениями.
Я открываю свой рот, но мне нечего возразить. Несколько довольно умных мыслей приходят мне в голову, но я избавляюсь от них. Он все равно прав. Мои щеки горят, я обмахиваю их руками.
— Ты не должен был оскорблять меня, чтобы что-то там им доказать, — произношу я в конце концов.
— А тебе не следовало сбегать к своему брату только из-за того, что я обидел тебя. — Он почесывает шею. — Кроме того, это же сработало?
— За счет меня.
— Я не думал, что это так повлияет на тебя. — Он смотрит вниз и пожимает плечами. — Порой я забываю, что могу сделать тебе больно. Что ты можешь обидеться.
Я опять засовываю руки в карманы и сажусь на корточки. Странное чувство пронизывает меня — такая приятная слабость. Он сделал так, потому что верил в меня, верил в мою силу.
Дома Калеб был самым сильным, потому что мог забыть о себе, все черты характера, которые так ценят наши родители, были у него. Никто никогда не верил в мои силы.
Я встаю на цыпочки, наклоняю голову и целую его. Ощущаю только прикосновение наших губ.
— Ты потрясающий, ты в курсе? — Я трясу головой. — Ты всегда точно знаешь, что делать.
— Только потому, что я обдумываю это долгое время, — говорит он, легко целуя меня. — Как же я буду держать себя в руках, если ты и я… — Он отклоняется назад и улыбается. — Я не ослышался, ты назвала меня своим парнем, Трис?
— Не совсем так, — пожимаю я плечами. — А что? Ты этого хочешь?
Он обнимает меня за шею и, прижимая большие пальцы к моему подбородку, наклоняет мою голову так, что наши лбы соприкасаются. Несколько мгновений он стоит, закрыв глаза, вдыхая воздух. Я чувствую его пульс. Я слышу, как часто он дышит. Похоже, он нервничает.
— Да, — отвечает он наконец. Но улыбка неожиданно исчезает с его лица. — Думаешь, мы убедили его, что ты просто глупая девчонка?
— Надеюсь, что да. Иногда это помогает — быть маленькой и слабой. Но я не уверена, что убедила Джанин.
Уголки его рта немного опускаются, и взгляд становится серьезен.
— Есть кое-что, что ты должна знать.
— Что такое?
— Не сейчас. — Он оглядывается по сторонам. — Встретимся здесь в половину двенадцатого. Не говори никому, куда ты идешь.
Я киваю, и он разворачивается и уходит так же быстро, как и появился.
— Где ты была весь день? — спрашивает Кристина, когда я возвращаюсь в общежитие. Комната пуста, все, должно быть, на обеде. — Я искала тебя везде, но так и не смогла найти. Все в порядке? Тебе не влетело за удар Четыре?
Я качаю головой. Мысль о том, чтобы рассказать ей правду, где я была, заставляет меня чувствовать себя обессиленной. Как я могу объяснить свой порыв запрыгнуть в поезд и навестить брата? Или же жуткое спокойствие в голосе Эрика, когда он разговаривал со мной? Или вообще причину, почему я взорвалась и ударила Тобиаса?
— Мне просто нужно было выбраться отсюда. Я гуляла долгое время. И нет, мне не влетело. Он накричал на меня, я извинилась… Вот и все.
Во время разговора я стараюсь смотреть в глаза Кристины и держать руки прижатыми к бокам.
— Ну ладно, — произносит она. — Потому что я должна кое-что тебе сказать.
Она смотрит поверх моей головы на дверь, потом встает на цыпочки и просматривает все кровати, наверное, чтобы убедиться, что никого нет. Затем она кладет мне руки на плечи.
— Ты можешь побыть девушкой пару секунд?
— Я всегда девушка, вообще-то, — фыркаю я.
— Ты знаешь, о чем я. Глупой, раздражающей девушкой.
Я накручиваю волосы на палец.
— Ну?
Она улыбается так широко, что я вижу самые дальние ее зубы.
— Уилл поцеловал меня.
— Что?! — вскрикиваю я. — Когда? Как? Что произошло?
— Ты можешь быть девушкой! — Она убирает руки с моих плеч. — Что ж, прямо после того инцидента с тобой мы съели ланч и отправились прогуляться вдоль железнодорожных путей. Мы просто говорили… Я даже не помню, о чем именно. А потом он остановился, наклонился и… и поцеловал меня.
— Ты знала, что нравишься ему? Уверена, что знала. Типа того.
— Нет! — смеется она. — Самое классное, что это все-таки случилось. Потом мы просто гуляли и разговаривали, будто ничего и не произошло. Пока я сама не поцеловала его.
