Ознакомительная версия.
— Нет, — отрезал Маран.
— Почему?
— Потому что нет. Ситуация изменилась. Теперь она знает, что я из тех, к кому их тысячелетиями приучали относиться с подозрением. Она даже высказала намерение уничтожить все, что есть в музее, поскольку это может оказаться оружием. Если мы что-то унесем, это обернется, в первую очередь, против отклонившихся и…
— И?
— Пропадет вся моя воспитательная работа, — вздохнул Маран.
— Воспитательная?
— Я пытался убедить ее прекратить избиение младенцев. Она обещала поразмыслить над этим.
— Понятно, — сказал Патрик огорченно. — Жаль.
— Не переживай. Я думаю, мы сюда вернемся. Наверняка экспедиций на Эдуру будет еще немало. Артур, а ты что скажешь?
— Ничего, — ответил тот грустно. — Примитивная лаборатория, какие-то опыты, видимо, ставились, но о генной инженерии говорить не приходится.
— Я так и думал. Ключи! — Маран взял у Патрика ключи от хранилища, вынул оставленные ему королевой ключи от дворцовой двери, запер ее, позвал Мита, который медленно прогуливался взад-вперед по коридору, прилегавшему к холлу, и протянул ему одну из связок.
— Отдай привратнику.
Потом он вручил Дану атлас звездного неба и сказал:
— Идите спать. А я отнесу королеве ее ключи.
Патрик посмотрел на его задумчивое лицо и предложил:
— Хочешь, я отнесу?
— Нет, — сказал Маран. И когда Артур с Патриком вышли в коридор, остановил Дана и добавил шепотом: — Если я задержусь, не беспокойся. Ложись спать.
Маран пришел, когда уже светало. Хотя он притворил дверь бесшумно, Дан все-таки на секунду открыл глаза. Маран прошел через комнату, быстро разделся и лег. И Дан тут же уснул снова.
Утром Маран разбудил его, он был одет, влажные после душа волосы аккуратно расчесаны, подтянут и спокоен.
— Вставай, — сказал он. — Пора собираться.
А когда Дан вышел из ванной, на столе уже стоял завтрак. За едой Маран молчал, и Дан не решился задать ему вопрос, который буквально висел у него на кончике языка.
Чуть позже, когда они уже всей командой стояли перед дворцом в ожидании, пока приведут сниттов, Патрик сказал:
— Мы не поблагодарили королеву за гостеприимство.
— Я поблагодарил ее, — ответил Маран невозмутимо.
— Когда?
— Ночью. Когда передавал ключи.
— А! Тогда все, вопросов нет.
— Долгонько эта передача ключей длилась, — сказал Дан насмешливо, когда Патрик отошел.
Маран вздохнул.
— Тебе хорошо тут… Критиковать. Я положил ключи на стол, а она взяла и…
— Расплакалась, что ли?
— Ну вроде того. Что я должен был делать?
— А ты заранее знал, что она расплачется? — спросил Дан так же насмешливо.
— Заранее?
— Ты же предупредил, что задержишься.
— Я сказал «если».
— Ладно, не морочь голову. Сдается мне, ты и сам был не прочь.
Маран посмотрел на него долгим взглядом, но не ответил.
— Дан, — сказал, подъезжая, уже сидевший на своем снитте Патрик, — не читай мораль. Тебе не в Разведке надо работать, а в Ватикане. А ты не обращай на него внимания, — добавил он, поворачиваясь вместе со сниттом к Марану. — Я даю тебе отпущение грехов и готов лжесвидетельствовать в твою пользу. Если понадобится.
— Спасибо, — сказал Маран без улыбки.
Когда проехали ворота, он отпустил поводья и унесся вперед.
— Ну вот, — сказал Патрик Дану, — надо было тебе его расстраивать? Ну что ты к нему цепляешься? Чего ради?
Дан задумался. И правда, чего ради? Он представил себе Наи, ее маленькую изящную фигурку, прелестное, как выразился Поэт, да так и есть, прелестное тонкое лицо с грустными эль-грековскими глазами, потом улыбку, потом смех, потом слезы, ведь он видел ее и плачущей, да, это правда, она ему нравилась, он хотел слышать ее смех и не хотел видеть ее слез, все так, и тем не менее, она не могла заслонить Марана, Маран был ему ближе родного брата, был бы, даже если б у него имелся брат, и Наи для него существовала, в первую очередь, не сама по себе, а как женщина, которая дарила Марану счастье… В том-то и дело! Он снова вспомнил счастливую улыбку на лице Марана, какой не видел никогда раньше, и у него защемило сердце. Он просто не хотел, чтобы эта улыбка исчезла, перестала существовать.
— Патрик, — сказал он, — ты когда-нибудь видел выражение счастья на лице Марана?
Патрик подумал.
— Наверно, — сказал он неуверенно. — Когда Поэт рассказал ему про тот пакт, в флайере, на Палевой.
— Нет, Патрик. Там не было никакого счастья. У него было лицо приговоренного к смерти, который вдруг получил помилование. Немного облегчения и безмерная усталость. Значит, ты не видел.
— А ты видел? — спросил Патрик.
— Да. Я видел. И хочу видеть еще. И поскольку на свете есть только один человек, с которым он бывает таким…
— Наи? — спросил Патрик.
— Да.
— Ладно, — сказал Патрик, — я тебя понял. Но ты не бойся. Это разные вещи. Одно к другому не имеет ровно никакого отношения.
Маран ехал один добрых два часа, и только когда впереди показалась небольшая деревушка, придержал своего снитта и подождал остальных.
— Маран, — сказал ему Артур, подъезжая и останавливаясь рядом с ним, — я понял, для чего ты меня сюда привез.
— Для чего?
— А чтобы собрать тут материал. Для исследований на Земле. Если мы разберемся с их генами и сравним с нашими, мы не только выясним, как они приобрели свое странное свойство, но и сможем наконец добраться и до этого чертового гена гениальности, который ищут чуть ли не полтора века.
— Что для этого нужно? — спросил напряженно слушавший его Маран.
— Кое-какие клетки. Не знаю только, как до них добраться. Аппаратура для фиксации есть на астролете, я взял кое-что с собой с Земли. Мы, наверно, можем вызвать орбитолет?
— Это не проблема.
— А как с материалом?
— Подумаем. Наверно, задержимся в Осте, там у нас уже есть налаженные связи. А пока зайдем в трактир, выпьем по стакану соти.
— Ты меня разочаровал, — сказала карисса Асуа, откидываясь на спинку обитого темно-зеленым бархатом кресла из светлого дерева.
— Вот как? — спросил Маран спокойно. — Чем же?
Карисса улыбнулась, не спеша ответить. Разговор шел с паузами, как бы лениво, но Дану в нем чудилась разминка фехтовальщиков перед тем, как стать в позицию и нанести укол. Сам он молчал, разглядывая роскошную гостиную, в которую их провели на этот раз. Комната была наполовину обтянута бархатом того же цвета, что обивка кресел, а ниже человеческого роста отделана вездесущими резными панелями. Изумительной работы мебель и всяческие безделушки из цветного фарфора были поистине восхитительны, Дан подумал, что если с высоким искусством здесь, как и в Астинаре, обстоит неважно, то прикладное несомненно достигло того совершенства, к которому земляне никогда даже близко не подбирались.
Ознакомительная версия.
