— …прошу вас, помогите…
Это был Эдуардо из закусочной в О’Хэар. На белой рубашке расползались кровавые пятна, казавшиеся черными в неземном свете. Штанов на нем не было. Одной ноги тоже не было. Оторвана. Из бедра высовывалась белая зазубренная кость.
Тут Меерс увидел остальных. Словно звери на огонь костра, словно обрывки ночной темноты в полосу света вступали черные фигуры. На каждом были приборы ночного видения, черные шлемы, блестящие черные сапоги. Куртки, перетянутые ремнями, как у мотополиции. Меерс был уверен, что где-то в темноте должен стоять ряд черных «Харлеев». Он почувствовал запах ружейного масла и старой кожи.
Появились другие фигуры, другие звери. Они тоже были черные, с оскаленными клыками, белыми до синевы. Они рвались на цепях, молча, без лая.
Меерс начал пятиться назад. Если не делать резких движений, его могут не заметить. Возможно, они еще не разглядели его.
Вскоре силуэты растворились в тумане. Что-то потерлось о его ногу. Он не стал вглядываться вниз, продолжая пятиться. Краем глаза он видел черные пятна на земле, напоминавшие куски тел. Они шевелились.
В отдалении послышалась сирена, замигал сине-красный свет. Подъехала белая машина с оранжевой полосой на боку и словами «СКОРАЯ ПОМОЩЬ». Задняя дверь распахнулась. Внутри горел тусклый красноватый свет. С того места, где стоял Меерс, было трудно заглянуть в машину, но он увидел рой мух, вырвавшихся на воздух. Он даже слышал, как они жужжат. Густая черная жидкость стекала с пола, переливаясь через бампер, и, дымясь, застывала на холодной земле. Меерс понял, что при нормальном свете жидкость выглядела бы темно-красной.
Из машины вышли мужчины и женщины в хрустящих белых халатах и синих хирургических комбинезонах. Все были в противогазах. Их маски, свисающие с них резиновые хоботы и одежда — все было забрызгано кровью. Ни у кого не было ни рогов, ни вил. Они действовали деловито и профессионально.
Врач и сестра подняли Эдуардо и швырнули его в открытую дверь машины, словно мешок с бельем. Другая сестра вынырнула из тумана с ногой Эдуардо. Нога судорожно дергалась. Она зашвырнула ее вслед Эдуардо.
Меерс стал пятиться быстрее. Один из мужчин в хирургическом комбинезоне посмотрел в его сторону. Остальные, как по команде, повернулись туда же. Он повернулся и побежал.
Мир завертелся вновь, и на этот раз не собирался останавливаться. Меерсу показалось, что он развалился на части; а когда сложился опять, не все оказалось на прежних местах. Но он чувствовал себя гораздо лучше. Он улыбался.
Он отыскал здание аэропорта. С минуту постоял на тротуаре, переводя дух. Крупный мужчина с огромным синяком на левой части лица стоял, прислонившись к желтому такси. Он поднял вверх большой палец. Когда Меерс рассеянно посмотрел на него, таксист поменял большой палец на средний и пробормотал что-то вроде «самолетный отморозок». Меерс стряхнул снег и лед с пальто и пригладил рукой непослушные волосы. Вошел в аэропорт.
Внутри все горело рождественскими огнями, шуршало мишурой. Кругом толкалось множество народа, но лишь немногие радовались Рождеству.
Он посмотрел влево и увидел свой багаж, аккуратно сложенный у стены. Меерс подхватил свое имущество. Кто-то заклеил серебристым скотчем дыру на сумке.
Отстояв три часа в очереди, Меерс продолжал улыбаться. Замученная кассирша улыбнулась ему в ответ и сказала, что попасть домой сегодня ночью ему не удастся.
— Вы не попадете домой в рождественское утро, — сказала она, — но я могу выписать вам билет на рейс до Чикаго, который вылетает через несколько минут.
— Это будет чудесно, — сказал Меерс, улыбаясь. Она выписала билет.
— Счастливых праздников, — пожелала кассирша.
— Веселого Рождества, — отозвался Меерс.
Уже объявляли его рейс: «…до Чикаго с остановками в Амарилло, Оклахоме, Топеке, Омахе, Рэпид-Сити, Фарго, Дудуте и Де Мойне».
Рождество, подумал Меерс. Все пытаются куда-то поскорее попасть. Жаль бедных путешественников, которых праздник застал в пути. Прыгают, как пудели, по всем городам Великих Равнин. Похоже на авиационный ад. Но он наберется терпения. Совсем скоро он будет дома с семьей. Дома со своей милой женой… и прелестными детьми… он был уверен, что вспомнит их имена через секунду.
Он взвалил на плечо свою поклажу, как призрак Марли взваливает на себя цепи, и принялся шаркать вместе с толпой к выходу на посадку. До дома оставалось всего ничего. Совсем ничего.
