Джимми не сразу узнал Орикс, хотя наверняка видел ее в тот первый вечер, когда смотрел в одностороннее зеркало. На ней, как и на Детях Коростеля, не было одежды, она была прекрасна, как они, и издалека почти не выделялась. Темные волосы распущены, она стояла к нему спиной, ее окружали другие; просто элемент картины.
Несколько дней спустя, когда Коростель показывал ему, как работать с мониторами, передающими изображение с камер, спрятанных в листве, Джимми разглядел ее лицо. Она повернулась к камере, и он снова увидел его, этот взгляд, что пронизывал его и видел таким, какой он есть на самом деле. Только глаза у нее стали другие – зеленые и светящиеся, как у Детей Коростеля.
Глядя в эти глаза, Джимми пережил момент чистого блаженства, чистого ужаса: она перестала быть изображением – просто портретом, что хранился в тайне и темноте, распечаткой, которую Джимми прятал между матрасом и третьей доской новой кровати в новой квартире в «Омоложизни». Она вдруг стала настоящей, объемной. Он думал, она ему приснилась. Как может человек попасться вот так, в один миг, на один взгляд, на поднятую бровь, на изгиб руки? Он попался.
– А это кто? – спросил он Коростеля. У нее на руках сидел молодой скунот, она протягивала его Детям Коростеля, и те осторожно трогали зверька. – Она ведь не одна из них. Что она там делает?
– Она их учит, – сказал Коростель. – Нам нужен был посредник, который смог бы с ними общаться на их уровне. Простые концепции и никакой метафизики.
– А чему она их учит? – безразлично спросил Джимми: нельзя показывать Коростелю, что заинтересовался любой женщиной, – Коростель непременно засмеет.
– Ботанике и зоологии, – улыбнулся Коростель. – Другими словами, объясняет им, что нельзя есть и что может укусить. И чему не надо делать больно, – прибавил он.
– А почему она голая?
– Они никогда не видели одежды. Одежда их только смутит.
Уроки Орикс были коротки: не больше одного факта за один раз, оптимальный вариант, объяснил Коростель. Модели «Пародиза» не были глупы, просто начинали, по сути, с нуля, им требовались повторения. Кто-нибудь из персонала, специалист в той или иной области, рассказывал Орикс все, что касалось сегодняшней темы, – листьев, насекомых, млекопитающих или рептилий. Потом она опрыскивала себя химическим составом с цитрусовыми производными, чтобы отбить запах женских феромонов – иначе могли возникнуть проблемы, потому что мужчины почувствовали бы ее запах и решили, что ей пора спариваться. Подготовившись, она проскальзывала внутрь через секретную дверь в чаще деревьев. Таким образом она появлялась в мире Детей Коростеля и исчезала, не вызывая лишних вопросов.
– Они ей доверяют, – сказал Коростель. – Она замечательно с ними ладит.
У Джимми заныло сердце. Коростель влюбился, впервые в жизни. Дело даже не в том, что он похвалил Орикс, хотя похвалы от него не дождешься. Дело в его тоне.
– Где ты ее откопал? – спросил Джимми.
– Я ее давно знаю. Еще с аспирантуры в Уотсон-Крике.
– Она там училась? Если да, то чему?
– Не совсем, – сказал Коростель. – Я ее нашел через Студенческую службу.
– Ты был студентом, а она службой? – спросил Джимми, стараясь говорить повеселее.
– Именно. Я сказал им, что мне нужно – там можно было заказывать конкретно, фотографию показать или видеозапись, а они старались найти подходящее. Мне нужно было что-то похожее на – помнишь то шоу в Сети?
– Какое из?
– Я давал тебе распечатку. С «Аппетитных голопопок» – ты должен помнить.
– Не-а, – сказал Джимми.
– Шоу, которое мы смотрели, помнишь?
– Что-то такое смутно припоминаю, – сказал Джимми.
– Я использовал эту девочку для шлюза в «Вымирафоне», вспоминай.
– А, ну да, – сказал Джимми. – Каждому свое, как говорится. Тебе нужна была секс-малышка?
– Та, которую ко мне прислали, была совершеннолетняя.
– Ну, ясное дело.
– А потом я сам назначал ей свидания. В принципе, это не поощрялось, но мы все время от времени нарушаем правила.
– Правила нужны, чтобы их нарушать, – сказал Джимми. С каждой минутой ему становилось все хуже.
– А потом, когда я приехал сюда, я предложил ей официальную должность. Она с радостью согласилась. Во-первых, здесь ей платят в три раза больше, чем там, плюс бонусы, разумеется, а во-вторых, она сказала, что эта работа ее очень интересует. Должен сказать, она преданный сотрудник. – Коростель самодовольно улыбнулся, почти незаметная улыбочка вожака стаи. Джимми захотелось дать ему в морду.
– Отлично, – сказал он. Его будто резали тупым ножом. Найти и сразу потерять. Коростель – его лучший друг. Уточнение: его единственный друг. Джимми не должен ее и пальцем трогать. Даже и подумать не моги.
Они ждали, пока Орикс выйдет из душа, где она смывала с себя защитный спрей и, прибавил Коростель, снимала зеленые контактные линзы: Детей Коростеля могли смутить ее карие глаза. Наконец она появилась, влажные темные волосы заплетены в косу; их с Джимми представили друг другу, и она своей маленькой ладошкой пожала ему руку. (Я ее коснулся, подумал Джимми, как десятилетний. Я по правде ее коснулся.)
Теперь она была одета, в стандартной лабораторной форме, куртка и брюки. На ней все это смотрелось как пижама. На кармане табличка с именем: «АНТИЛОПА БЕЙЗА (ОРИКС)». Она выбрала это имя из списка, который дал ей Коростель. Ей понравилось, что она будет называться в честь кроткого, не потребляющего воды восточноафриканского травоядного; правда, она расстроилась, когда ей сказали, что это животное давным-давно вымерло. Коростелю пришлось объяснять, что в «Пародизе» так принято.
Потом они втроем пили кофе в кафетерии «Пародиза». Говорили о Детях Коростеля – так их называла Орикс, – о том, как у них дела. Все одно и то же каждый день, сказала Орикс. Они всегда тихие и довольные. Научились разводить огонь. Им понравился скунот. Ей с ними нравится, с ними отдыхаешь.
– А они не спрашивают, откуда взялись? – поинтересовался Джимми. – И что они тут делают? – Ему было на это начхать, просто требовалось вклиниться в разговор, чтобы смотреть на Орикс и не выдать себя.
– Ты не понял, – сказал Коростель своим тоном «какой-же-ты-придурок». – Эта функция была удалена.
– Нет, на самом деле спрашивают, – сказала Орикс. – Сегодня спросили, кто их создал.
– И?
– Я сказала им правду. Я сказала, что их создал Коростель. – Восхищенная улыбка, адресованная Коростелю: без этого Джимми вполне мог обойтись. – Я сказала им, что он очень умный и добрый.
– А они спросили, кто такой Коростель? – спросил Коростель. – Захотели его увидеть?
– Нет, их вроде не заинтересовало.
