Толпа растянула сплёта посреди перекрёстка с помощью верёвок, закреплённых на его руках и ногах. Другие концы верёвок привязаны к четырём машинам, направленным в разные стороны. Сейчас верёвки немного провисают, но это ненадолго.
Подросток-бёф, тот, что первым бросил накануне камень, наклоняется над Китоном и орёт ему в лицо, яростно брызжа слюной:
— Тебе конец, понял? Кранты!
— Правильно, Тодд! — поддерживает его кто-то из приятелей.
Китон не издаёт ни звука — ведь всё равно из-за кляпа он может только мычать. Не станет он унижаться.
— Вот так раньше поступали с подонками, не заслуживающими права на жизнь! — рычит Тодд. — Какое преступление — такое и наказание. Мы тебя четвертуем. Разорвём на части, которые и сшивать-то не надо было!
Двигатели взрёвывают. Китон чувствует вибрацию верёвок. Они натянулись ровно настолько, чтобы у него начали ныть швы. Он слышит споры в толпе. Одни полностью на стороне Тодда и только и ждут начала кровавого зрелища. Но звучат и другие голоса.
— Это зашло слишком далеко! — говорит какая-то женщина. — Кто-нибудь, остановите их!
«Кто-нибудь». Не она. Люди, слабо бормочущие возражения, не заинтересованы в том, чтобы на самом деле остановить казнь. Им только хочется приглушить чувство собственной вины. Чтобы потом, когда всё кончится, можно было сказать себе: «Ну, я-то хотел это остановить, но ведь никто меня не слушал…» Так что они такие же соучастники преступления, как и прочие.
Двигатели снова ревут на повышенных оборотах. Китон закрывает глаза и напрягает мышцы, хотя и осознаёт, что с лошадиными силами четырёх автомобилей ему не справиться.
И тут раздаётся девичий голос. Девушка с криками расталкивает толпу, пробираясь к месту казни. Глаза её красны от слёз, губы решительно сжаты. Но когда взгляд девушки падает на Китона, выражение её лица меняется. Она чуть склоняет голову набок. Вид у неё внезапно делается озадаченный. Она по-прежнему возбуждена и рассержена, но иначе, не так, как мгновение назад. Китон тоже узнаёт её. Это та самая девушка, что разговаривала с ним около ограды. Что отнеслась к нему по-доброму. Келиана. Он решает смотреть ей в глаза до последнего, пока машины не врубят передачу, — а это случится в любой миг.
— Это не он! — говорит Келиана. Сначала тихо, затем ещё раз, громче: — Это не он!
Тодд налетает на неё, как будто собирается ударить.
— Как это — «не он»?! Конечно, это он! — Тодд пытается оттеснить Келиану от Китона. — Не мешай! Мы сами им займёмся. Ты и так уже достаточно настрадалась.
— Нет! — Она отталкивает Тодда и кидается к Китону. — Вы не имеете права!
Тодд не слушает её и поднимает руку, давая сигнал водителям.
И тогда звучит выстрел. Мгновенно воцаряется тишина.
Мужчина — офицер полиции, возможно, шериф — выступает из толпы, держа в руке пистолет. Он только что выстрелил в воздух.
— Она говорит, вы схватили не того! Не терпится в тюрьму, Тодд? Не просто за убийство, но за убийство невиновного человека?
— Он не человек! — визжит Тодд.
— Ты прав, — спокойно отвечает полицейский. — Он пока ещё не дорос. Совсем мальчишка. Давай отвязывай!
Именно в этот момент на место прибывают Кэм с Уной.
— Отвяжите его, не то, клянусь, засажу всех как сообщников! — предупреждает шериф. Ярость толпы остывает. Это уже больше не толпа, охваченная стадным чувством, а просто группа зевак, пристыженных и растерянных. Люди теснятся вокруг пленника, развязывают узлы. Кэм вытаскивает кляп из его рта, и Китон кашляет, захлебнувшись собственной слюной.
— Всё в порядке, Китон, — успокаивает его Кэм. — Всё в порядке.
Китон пытается встать, но всё его сшитое из частей тело болит так, будто он побывал на средневековой дыбе. Уна помогает ему. Он поворачивается к Келиане, которая по-прежнему здесь, но держится в стороне. Китон показывает ей свою ладонь цвета умбры:
— Не я! — говорит он. — Левая рука, не правая!
— Я знаю, — отвечает девушка.
Шериф обращается к собравшимся:
— А теперь шли бы вы все по домам, пока я не запомнил, кто тут ошивался сегодня ночью.
Народ начинает расходиться, и тут кто-то восклицает:
— Эй, что за хрень? Где мой «Харлей»?!
Кэму кажется, что его мозг распадается на кусочки. Так всегда бывает, когда у него стресс. Но сейчас это непозволительно. «Дверь на замок!» — приказывает себе Кэм и душит панику на корню. Нельзя допустить, чтобы команда его собственной подлодки устроила мятеж в такой неподходящий момент.
Пропажа мотоцикла — явно дело рук Дирка. По всей вероятности, пока толпа была занята линчеванием, сплёт под шумок украл мотоцикл и был таков. Теперь у него развязаны руки — твори любые безобразия. Кэм подозревает, что инцидент с девушкой — только начало. Если они не поймают Дирка, жди куда большей беды.
Часть Кэма хочет убежать подальше — совсем как Дирк, старающийся скрыться от мести толпы. Но он не может. Никуда он не убежит. Кэм бросает взгляд на Уну, и, как всегда, её присутствие помогает ему овладеть собой.
— Это не ты создал его, — говорит Уна, которая читает в его душе лучше, чем он сам. — То, что он сделал… то, что он такой, — не твоя вина.
— Не моя, — соглашается Кэм. — Но то, что он совершил побег — моя вина. А это значит, что я несу ответственность за всё, что бы он ни натворил.
Тут Уна не находит, чем подсластить горькую пилюлю реальности.
— Ладно, с этим я разберусь потом, — решает Кэм. — Сейчас главное — поймать его.
Оглянувшись по сторонам, Кэм замечает, что на место прибывает всё больше военных из персонала колонии. Если их пока что и не больше, чем зевак, то, во всяком случае, достаточно, чтобы притихли даже самые горластые подстрекатели. Часть зрителей уходит, но большинство остаётся, видимо, в надежде на продолжение. Ладно, линчевание не получилось, но, может, удастся увидеть хоть какое-то торжество справедливости…
Кэм обращается к шерифу:
— Мы теперь сами управимся. Этот парень — наша забота.
Но шериф уступать не собирается.
— Как только это существо напало на нашу девушку, оно перестало быть вашей заботой!
Одно мгновение кажется, что сейчас соперники схватятся, но тут между ними становится Китон.
— Закат! — произносит он. — В закат!
Китон бормочет и гримасничает, пытаясь трансформировать непослушные мысли во внятную фразу.
— Что он там лопочет? — спрашивает шериф, теряя терпение.
— Ш-ш! — цыкает на него Кэм и даёт Китону время поточнее сформулировать мысль.
