— Ко скольки? — спрашивает Андрей, всё ещё цепляясь за меня.
— Я обещаю, что если эти боги не заберут меня внезапно и не убьют, к восьми вечера мы будем уже дома. В настоящем доме. И поверь, им совсем нет смысла мне врать.
Некоторое время Андрюшка молчит и думает, а потом произносит:
— К восьми вечера?
— Да. Точно! Обещаю!
— Ладно.
Брат с неохотой отпускает мою грудь и отступает к двери в детскую. В глазах намешан букет эмоций, но я верю, что вернусь и сейчас у меня на уме только Стёпка. Андрей, ты ждал меня больше месяца, подожди ещё несколько часов.
Быстро спускаюсь вниз, мимо меня мелькают семейные фотографии в рамочках, которые я раньше не замечал, а теперь каждая трещинка дома будто взывает к себе, кричит, что я вернулся, но… не в то время.
На первом этаже разливаются звуки тушащегося мяса. В прихожей мама спрашивает с кухни:
— Как вы там с Андреем?
— Замечательно, — отвечаю я, и мама из прошлого исчезает из моей жизни навсегда, удаляясь в глубь гостиной.
И когда каждый новый шаг приближает меня к двери всё больше и больше, я всё сильнее и сильнее уговариваю себя: вот открою сейчас дверь, увижу Стёпку, пойдём гулять, а вечером вернусь к брату и верну нас в наше время, но… как будто я могу поступить иначе.
Открываю дверь.
— Мадам Помпадур? — улыбается Стёпка.
И… те же ровные волосы, очки в толстой оправе, те же джинсы, вылинявшие кое-где и с ниточками на карманах. Это мой друг — Стёпка. Мой друг ещё на несколько часов. Последних часов.
— Привет, — улыбаюсь я. Стараюсь, чтобы выглядело натурально.
— Не желаете прокатиться на свидание с двумя очаровательными девчонками? — продолжает Стёпка.
— Ну да, ну да, — киваю. — Только нужно себя в порядок привести немного. Подождёшь?
— Я на крыльце посижу, — отвечает Стёпка, и я немедля закрываю дверь.
Мне не нужно было приводить себя в порядок, тем более, я в той же одежде, в которой был на свидании в прошлый раз, но мне нужно успокоиться… Хлопаюсь ладонями на трюмо в прихожей и гляжу в зеркало на мрачное отражение.
— Тебе это нужно, — шепчу я. — Ты должен с ним попрощаться. — Кстати, да, получается, у нас будто негласное прощание. Стёпки уже нет в моей жизни. Я не должен за него цепляться он ушёл в прошлое. — Не плач, — шепчу. Просто Стёпка умер. Умер давно. — Не плач, — шепчу и растираю слёзы по щекам. А ещё лучше, подумать, что мы с ним даже знакомы не были. Да, так проще всего.
Бегу в ванную, чтобы умыться, по дороге задеваю локтём маму, и та строго прикрикивает вслед:
— Успокойся! — и, не останавливаясь, удаляется в кухню.
Я ныряю лицом в тазик с холодной водой и стою, пока не закончился кислород в лёгких. Поднявшись, вытираюсь полотенцем и к Стёпке.
Сгорбленная фигурка сидит на ступеньках.
— Готов? — спрашивает он.
— Да, только за великом зайду.
— Да не, мы всё равно мимо моего дома. А там нас Серый подвезёт, сам вызвался.
— Артём, баранина будет через несколько часов. Обязательно возвращайся, — отзывается мама с кухни.
— Угу, — отвечаю и закрываю дверь. — Стёпка, не хочу в машине, хочу на велике прокатиться, поехали, а?
А сам негодую. Если ещё раз увижу Серёгу, думаю, череп ему раскрою монтировкой.
— Окей, — пожимает плечами Стёпка. — Только всё равно домой надо будет зайти, я свою машину адскую возьму.
Я скрываюсь в сарае, где много дней назад двадцать третий Андрюшка просил разбить ему череп молотком. Хватаю велик и выхожу на свет божий. По дороге думаю подождать Стёпку у лесопосадки, а потом вдруг решаю заехать-таки в дом Герундовых. Мне нужно, обязательно нужно ещё раз увидеть Серого.
***
Как и в прошлый раз светловолосая мразь копается в машине, если быть точным — протирает стекло.
— Я уже готов! Привет, Артём! — Серый машет мне рукой. — Вас всё туда же? На Заводь?
— Нет, сегодня у тебя выходной, — улыбается Стёпка. — Мы с Тёмкой на великах.
— Решили заняться спортом!? Здоровый образ жизни? — Серёга дарит нам фирменную слащавую улыбку. Спасибо за подарок, дайте вымыться, я испачкался.
Когда Стёпка скрывается за домом в поисках велика, я немедленно подкатываю к Серёге, который усердно протирает дворники.
— Серый, слушай, ты же очень любишь Стёпку? — спрашиваю.
— Уж не так, как ты своего… упарыша… или как там правильно ты его называешь.
— Андрей его зовут, — серьёзно отвечаю, ненавистно глядя на кудряшку Серёги, которой играет едва заметный ветерок.
— Это уже ближе к истине, — кивает Серый, не оборачиваясь. — Надеюсь, ничего не случилось?
— Нет, я вот хотел спросить. А если завтра бандит нацелится на вас пистолетом, и у него будет одна пуля всего. И он спросит: выбирай, старший, кого убивать, ты б кого выбрал? Себя или Стёпку?
— Что это за бандит такой? С одной пулей? — Серёга противно усмехается.
— Ну неважно. Террорист мусульманский. Остальные пули он уже расстрелял. Так ты кого выберешь?
— Тёмка, — Серый оборачивается и его серьёзные голубые, словно плесень, глаза смотрят в мою сторону. — Этому ещё в школе учат. Ты иногда прислушивайся к учителям. Братьев надо любить. И если наступит такая ситуация, отдавать за них жизнь.
— Значит, ты себя бы выбрал? — улыбаюсь и хмурюсь.
— Это без вопросов! — восклицает Серый, теряя ко мне интерес и погружая тряпку в ведро с водой.
— Кажется, этот урок я лучше тебя усвоил, — вздыхаю.
— Не понял… — но я не хотел ничего объяснять Серому, тем более, Стёпка вернулся с великом.
— Поехали отсюда побыстрее, — попросил я и под непонимающий взгляд Сергея, мы покидаем двор.
****
Я мчусь на велике вперёд Стёпки, чтобы ветер выгнал из моей головы мрачные мысли, чтобы вдруг не заплакать, но тёплый радующий когда-то воздух не успокаивает нервы.
Минуты утекают.
Я ничего не могу решить.
Выбор, вроде бы уже сделан, но он продолжает преследовать меня.
Снова Заводь, наше место. Двадцать третье июля проматывается по второму кругу, и знаете, я даже вливаюсь в его преферанс. На некоторые мгновения забываю, что нахожусь в прошлом и так же прыгаю в реку с утёса, подкалываю Стёпку. Вряд ли я повторяю идентичные слова прошлому, ну и ладно.
В какой-то момент страх перед ситуацией, постоянно звучащий едва заметным фоном в сознании, напоминает о себе. Я останавливаюсь и оглядываю берег. А чего я хочу? Что мне нужно сделать? Может, я хочу насладиться этим днём, совершить последний глоток и потом вспоминать его до самой пенсии, если доживу? Пьянящее тёплое солнце, воздух, в котором разлилась речная влага с привкусом молока. А может, мне стоит сделать это двадцать третье июля незабываемым для Стёпки? Почему бы и нет.
