с плазменным двигателем!
– И как? Думаешь, Кластер просто так позволит украсть шаттл? После того, что произошло, он должен быть начеку.
– Надо хотя бы попытаться!
Эвелин потянулась к ручному управлению.
Адам, бывший в двух шагах от нее, осторожно отвел ее руки в сторону.
– Нам нужно получить доступ к Центральному архиву и воспоминаниям Кластера. Мы также должны найти и другую информацию, закрыть пробелы в наших знаниях. Только тогда имеет смысл обращаться к Супервайзеру.
Эвелин удивленно посмотрел на него:
– Вы считаете, что в нынешней ситуации попасть в Центральный архив проще, чем украсть шаттл?
– Нет, – ответил Адам. Его мысли вновь были ясными, словно голограмма с высоким разрешением. Все, что он видел и знал, теперь мог выразить словами.
– Кластер ищет нас. Мы даже близко не подойдем к Центральному архиву или порту для шаттлов. Нам нужна помощь, и я знаю человека, который может нам помочь, потому что у него есть доступ и в архив, и на шаттл.
– Кого вы имеете в виду?
– Ребекку.
61
После реконфигурации МФТ стал вытянутым в длину овалом с усиленным корпусом и слоем из гладкого чешуйчатого материала, минимизирующего трение. Он поплыл с большой скоростью на глубине двухсот метров в теплом море Лабра между Мерикой и Грюндландией. Адам, чье сознание по-прежнему работало быстро, следил за дисплеями. На этой глубине они были защищены от обнаружения простыми сенсорами, но если бы Кластер знал, где их искать, и использовал свои глаза на орбите, то им бы не удалось скрыться.
– Мы долетим до цели за полчаса, – сообщил автопилот.
– Держись безопасного маршрута, – сказал Адам. – Проводи пассивное зондирование.
Он ощутил на себе взгляд Эвелин. Она сидела сбоку на изогнутой стенке корабля, ставшего подводной лодкой, и смотрела на него как на человека, которому нельзя безусловно доверять.
И не зря. Адам признался самому себе, что солгал ей. Или, вернее, сказал не всю правду. Он не хотел лететь в Центральный архив и искать там ответы на все вопросы, не желал добраться до шаттла, который должен полететь на Марс. Он хотел снова увидеть Ребекку, поговорить с ней так, как в их последнюю встречу в парке на крыше высокого здания в сто сорок этажей в Йорке, сказать все другими словами. Она могла бы ему помочь, могла бы обеспечить доступ к архиву, но это не на первом месте. Он хотел рассказать ей о том, что машины – вернее, лжец по имени Бартоломеус – не только похищают бессмертных, но и забирают их друг у друга.
– Вы не можете долго находиться в таком состоянии, правда? – спросила Эвелин.
– Что?
– Я имею в виду со стимуляторами. Как долго ваш мозг способен выдерживать такое напряжение?
– Не очень долго, возможно пару дней.
– Они убивают вас.
– Все равно мне осталось мало времени, – ответил Адам. В его голосе не чувствовалось грусти. – Я хочу видеть и мыслить ясно.
– Они сжигают ваш мозг.
– Он никогда не был моим, – без всякой горечи заметил Адам. – Это всегда был инструмент Кластера.
На несколько секунд воцарилась тишина:
– Адам?
– Да?
– Есть кое-что, о чем я вам еще не сказала.
– Вы имеете в виду информационную шину с маленькой программой для хранения воспоминаний? Теперь я знаю, что это было нечто большее. Она должна была дать вам возможность вывести меня из канала с низкой пропускной способностью.
– Да, верно. Но я имею в виду другое. Помните, я рассказывала про тысячелетника.
– Туссена. Того, кто оценивает вероятность.
В воспоминаниях тоже не было неуверенности, никакой обрывочности. Все было на своих местах.
– Он осмотрел голову фактотума, где находилось ваше сознание. Там он обнаружил, что вам установили еще одну, гораздо большую по объему программу для стимулирования памяти.
– Это еще одна причина, по которой мы должны попасть в Центральный архив, – сказал Адам. – Там также должна быть информация об этом. А теперь попытайтесь немного поспать.
Хотя Эвелин выглядела уставшей, главная причина сказанного заключалась в том, что он не хотел беспокоить ее своими размышлениями и воспоминаниями.
– Я устала, – Эвелин села поудобнее, откинула голову назад и закрыла глаза. – Адам?
– Я все еще здесь.
– Вы вообще уверены в том, что она на Земле? Я имею в виду Ребекку. Ее могли отправить в миссию за десятки и сотни световых лет.
– Я знаю, что она в Йорке, – ответил Адам. – Я полностью в этом уверен. Я понял и почувствовал это после пробуждения.
Однако здесь тоже было все не совсем так. Он ничего не чувствовал, когда проснулся, а просто был уверен, что Ребекка в Йорке. Вероятно, между ними еще частично оставалась связь, которую стремились разрушить Бартоломеус и Кластер.
Несколько мгновений спустя Эвелин кивнула. Адам вымотался. Его старое дряхлое тело было измождено, но он не позволил себе уступить усталости. Он решил проигнорировать совет мобилизатора не использовать стимулятор, он задумался о Ребекке, о словах, которые хотел ей сказать.
62
Далеко на горизонте вспыхнула молния, осветив перед ними темный силуэт башни Йорка. Севернее бывшего мегаполиса шаттлы и МФТ вылетели из терминала Кластера и уже через несколько секунд исчезли в плотных низких облаках. Словно из ниоткуда появились два больших грузовых корабля и стали снижаться напротив терминала на гравитационную подушку, освященную красным и синим. Транспорт Адама и Евы обошел сеть из ультразвуковых буев, не позволяющих акулам и другим животным океана заплывать на территорию города-лагуны. Боясь обнаружения, они не осмеливались произвести реконфигурацию МФТ и посадить его на крышу башни, где жила Ребекка. После почти часового путешествия под мостами, перекрывавшими затопленные улицы, они нашли стоянку с лодками, которые были копиями каноэ, созданными не брутером, а руками человека, сохранившего старую традицию. Пересев на одну из таких, они поплыли мимо домов пустого тихого темного города.
– Здесь должно быть больше света, – через некоторое время сказала Эвелин. – Машины охраняют эту часть Йорка, особенно башни с вертикальными садами, построенные незадолго до Великого Потопа. Жители создали особую комфортную экосистему. Здесь поселились некоторые из нас, а еще здесь жила рядом с терминалом группа смертных в последние месяцы перед обследованием. Но я не вижу света. Все темное. Ни у кого в окнах стапятидесятиэтажных башен не горят лампы. Если вы ошиблись, то мы потеряем массу драгоценного времени, – добавила она.
Адаму помогали двигаться тихо жужжащие сервомоторы. Их звук был слышен, когда он медленно перебирал веслами.
– Я не ошибся, – ответил он – Она здесь.
Он не сомневался, хотя единственный свет исходил лишь от терминала Кластера да от молний за морем далеко на востоке. В отличие от фактотума, сейчас Адам не мог полагаться на хорошие зрительные датчики, и порой перед ним из темноты неожиданно возникали препятствия, которые он не успевал обойти, и тогда нос лодки цеплялся за что-то наполовину спрятанное в темноте.
Эвелин проверила скремблер.
– Наши идентификационные данные все еще скрыты, – сказала она, задумавшись, почему в Йорке
