Это утверждение Спока заслуживало доверия. Лицо Кары под шлемом изменилось. Все следы инфантильной истерии исчезли с него. Глаза обрели цепкость, отражавшую активный мыслительный процесс. Даже в голосе ее появились интеллигентные интонации. Она заговорила с отчетливой ясностью:
— Это объяснение абсолютно правильно. Однако Контролер несправедлив ко мне, я представляю инструмент, посредством которого используется это знание. Не будь меня, капитан “Энтерпрайза”…
С этой новой Карой следовало считаться. Мак-Кой заметил разницу.
— Это правда. Без вас не состоялось бы чудо, благодаря которому мозг Спока все еще жив.
Она кивнула с достоинством:
— Благодарю, доктор.
Кирк вставил:
— Мы все оценили ваш вклад, леди.
— Хорошо. Тогда вы оцените и ваш вклад — вот это.
В ее руке был фазер.
— Капитан! — крикнул Скотти, — фазер установлен на поражение!
— Точно, — сказала она. — И этим знанием — как убивать — поделились со мной вы.
Кирк первым нашелся, что ответить.
— Вы знали, как убивать, еще до нас. Вы убиваете Спока тем, что взяли его мозг.
Она рассмеялась:
— Контролер умирает? Да он проживет десять тысяч лет.
— Но Спок умрет. Даже сейчас его тело умирает. Скоро будет слишком поздно, чтобы вернуть ему жизнь.
— Нет, умрет только оболочка, которая когда-то заключала Контролера в себе.
— Но тело и мозг только вместе составляют живое существо!
Фазер не шелохнулся в ее руке. Ее глаза сияли над прицелом.
— Оставим это как ваше мнение. Вы будете здесь, со мной, пока оболочка не погибнет. Затем мы распрощаемся, и вы вернетесь на свой корабль.
— Твои древние используют тебя для убийства, — сказал Кирк.
Она улыбнулась.
— Их повелениям следует подчиняться.
— Повеления, более древние, чем эти, запрещают убийство.
Ее задело холодное упорство в его голосе.
— Как ты не можешь понять? Моему народу Контролер нужен больше, чем тебе твой друг!
Чувство необоримой правоты овладело Кирком. Он впервые понял значение выражения “вскипающая ярость”. Она как будто приподняла его вверх. Он вытянул палец в ее направлении.
— Никто не может взять чужую жизнь. Ни для какой цели. Это не дозволено.
Он шагнул вперед. Фазер поднялся. Затем опустился. Скотти осторожно взял девушку за руку и вынул фазер. Ее глаза наполнились слезами.
— Повеление должно быть исполнено.
— Ты поможешь нам, — сказал Кирк. — Как долго сохраняется знание?
— Три кира.
— Ты восстановишь то, что похитила.
— И предать мой народ? Нет.
— Джим, если шлем срабатывает на ней, может, подойдет и мне. — Мак-Кой подошел к Каре, снял шлем с ее головы, и тут зазвучал голос Спока.
— Конфигурация ее извилин совершенно иная, доктор. Вы можете выжечь мозг.
— Я хирург. Если я смогу разобраться в технике этой операции, я смогу сохранить ее в своей памяти.
— Боунс, как долго сможет жить мозг с того момента, как мы отсоединим его от всей этой аппаратуры?
— Пять — шесть часов.
— Если использовать бортовую систему жизнеобеспечения “Энтерпрайза”, это поможет?
— Это даст еще несколько часов.
Голос Спока сказал:
— Я не могу допустить, чтобы доктор так рисковал.
Мак-Кой передал шлем Кирку и подошел к ящику.
— Спок, Спок, ты слышишь меня? Если я сохраню память об этой операции, я смогу передать ее миру! Разве это не стоит риска? Главное — это риск для тебя. Так неужто ты откажешь в праве на риск мне?
Кирк сказал:
— Вот шлем, Боунс. Надевай.
Мак-Кой медленно опустил прибор на голову. Из черного ящика раздались слова:
— Мистер Скотти, подойдите к левой нижней части контрольной панели…
— Да, сэр.
— Видите небольшой рычаг в этом секторе?
— Да, мистер Спок.
— Передвиньте его точно на два деления и резко сдвиньте в прорезь направо.
Раздался приглушенный гул. По мере того, как энергия передавалась с контрольной панели в сеть шлема, руки Мак-Коя поднимались к горлу. Казалось, что его лицо живет отдельно от тела. Лицо сияло в переживании нездешнего просветления, а тело билось в конвульсиях боли. Затем он потерял сознание и упал навзничь. Скотти резко переключил регулятор в исходное положение, и они вдвоем с Кирком бросились к Мак-Кою и осторожно сняли с него шлем. Кирк присел, поддерживая безвольное тело, — и тут Мак-Кой открыл глаза.
Их ошеломление прошло, лица начали светлеть, вначале от удивления, затем от возбуждения. Доктор издал крик радости.
— Ну, конечно! Конечно, это может сделать и ребенок, малый ребенок.
— Удачи вам, доктор Мак-Кой, — сказал черный ящик.
В лазарете “Энтерпрайза” была, приготовлена операционная.
Спок лежал на столе, устланном простынями, ширма отделяла верхнюю часть его черепа. За ней совершенно ошеломленная сестра Чапел сосредоточенно следила за каждым движением инструмента в руках доктора Мак-Коя. Он работал с уверенностью, которой она раньше никогда не встречала ни у одного хирурга. На мгновение ей захотелось, чтобы Кирк и Скотти видели то, что ей выпала честь увидеть здесь. Но они вместе с Карой расположились за перегородкой.
Она подошла к ограждению, чтобы шепнуть Кирку:
— Капитан, не беспокойтесь. В это невозможно поверить — но он спаивает нервные окончания, даже отдельные нервы, такие маленькие, что их едва видишь, как будто он занимался этим всю жизнь.
— Сколько еще?
— Трудно сказать, сэр. Он работает с невероятной скоростью.
— Время очень важно, — сказал Кирк, — мы не знаем, сколько еще это умение останется в его руках и голове.
Кара неожиданно всхлипнула. Кирк обнял ее за плечи.
— Что такое?
— Вы получаете его обратно, нас ждет гибель.
Он вывел ее в коридор.
— Нет. У вас не будет Контролера, да так оно и лучше. Вы должны будете выйти на поверхность и жить.
— Мы умрем от холода.
— Нет, не умрете. Мы будем помогать вам, пока вы не сможете помогать себе сами. Вы научитесь работать, чтобы получать тепло. Вы научитесь быть женщинами, а не тепличными растениями.
— Капитан Кирк!
Сестра Чапел стояла в дверях лазарета.
— Поторопитесь, сэр!
Мак-Кой перестал работать. Он отступил от операционного стола с унылым и ошеломленным видом.
— Я… не могу. Я не могу…
— Он забывает, капитан, — сказала сестра Чапел.
— Боунс! — крикнул Кирк через решетку.
Мак-Кой сделал неверный шаг к нему.
— Все эти ганглии… нервы — их миллионы… что я с ними буду делать? Таламус… палмиум…
