На этот раз моим клиентом оказался некий Боб Дорел, примерный отец и отличный семьянин. Но однажды он не вовремя вернулся с работы и застал свою жену с молодым любовником. В припадке ревности убил обоих, а затем хладнокровно зарезал всех своих детей — чтобы не страдали без любимой мамочки. Такой вот любящий отец… А также еще он застрелил двух полицейских, вызванных бдительными соседями. За все это по совокупности его и приговорили к казни. А исполнителем приговора должен был стать я.
Мне приказали прибыть на Сулу и совершить правосудие. Билеты на межпланетный лайнер и шаттлы были заказаны, мое имя, как всегда, внесено в список пассажиров, а потому я отправился немедленно: чем быстрее сделаешь свою работу, тем быстрее освободишься. Если останешься жив, конечно. Ведь палач — тоже смертник, когда-то кого-то убивший и приговоренный к казни. И его жизнь — лишь отложенная на время смерть.
* * *
Я добрался до космопорта и пересел на шаттл — до орбитальной станции, а затем на ней — в космический лайнер. Две недели в стазисе — и вот я на Суле.
Вошел в планетный катер и сел в последнем ряду. Рядом со мной имелись свободные кресла, но их никто не занимал. Пассажиры осторожно косились в мою сторону и делали вид, что не замечают. Хотя не заметить меня довольно сложно — из-за белого балахона, который я ношу. Он закрывает меня целиком, оставляя лишь щелочки для глаз и прорезь для рта. Балахон выполняет две функции — во-первых, скрывает меня от посторонних глаз во время выполнения служебных обязанностей (чтобы родственники не вздумали отомстить), а во-вторых, предупреждает: «Не подходите, здесь убийца!»
Все верно, так оно и надо. Я действительно убийца, но одновременно — и жертва. Мои белые одежды напоминают о том, что я тоже совершил преступление и сейчас расплачиваюсь за него. Я обязан носить балахон до конца своей жизни, пока кто-то не убьет меня. Когда это может случиться? Не знаю. Может, через год, а может, сегодня, если мой противник окажется хитрее или чуть-чуть удачливее меня.
Между рядами кресел пошли стюардессы, разнося напитки. Они вежливо просили пассажиров не отстегивать раньше времени ремни и не вставать с места. Одна из них, стройная, миловидная блондинка, почти подошла ко мне, но, заметив белый балахон, резко повернулась и двинулась в обратном направлении. Я невесело усмехнулся — в принципе, я имею те же права, что и все прочие пассажиры, но на самом деле… Белые одежды делают меня неприкасаемым. Впрочем, так даже выгодно — никто не лезет с расспросами и нудными разговорами…
Пока шаттл летел к Суле, я просматривал местные новости. В них, как всегда, не было ничего интересного. Самая заурядная, скучная планетка, бывшая колония, однако нынче независимая. И очень этим гордая. Самым серьезным преступлением на ней, кстати, считается неуплата налогов…
Преступление же, совершенное Бобом Дорелом, наделало в свое время немало шума, но о нем вскоре позабыли. Правильно — люди не хотят помнить страшное и плохое, предпочитают помнить хорошее. Поэтому ожидаемая казнь никакого ажиотажа на планете не вызвала. Да и вообще не привлекла к себе никакого внимания. Кроме соответствующих служб, конечно.
Перед посадкой наш шаттл попал в вихревой поток, несколько раз сильно тряхнуло, но все, к счастью, обошлось. Пассажиры радостно захлопали в ладоши — слава богу, сели. Засуетились, потянулись к выходу. Я сидел и ждал. Наконец в салон вошли двое местных стражей порядка — в серой униформе, при оружии. Первый, высокий, седой мужчина лет пятидесяти, проверил сканером мой браслет и убедился, что я — это тот, кого они ожидали. После чего сухо кивнул и попросил следовать за собой. Второй, молодой белобрысый парень, откровенно меня разглядывал — судя по всему, видел палача впервые. Нас ждал аэрокар — чтобы доставить прямо в тюрьму. Быстро и удобно, и главное — скрытно. Незачем людям знать, что на планету прибыл палач. Это не та новость, о которой будут кричать в теленовостях. И интервью у меня тоже никто брать не будет…
Мы загрузились в аэрокар, пилот мягко поднял машину в небо. Внизу промелькнул какой-то город. Много я их уже повидал, и почти все — вот так, с высоты. На экскурсии меня не водят и местные достопримечательности не показывают. Зато всегда сопровождают блюстители закона. То ли меня охраняют от людей, то ли их — от меня…
«Скажите, сэр, вы на самом деле умеете убивать голыми руками?» — обратился ко мне молодой полицейский. Старший неодобрительно нахмурился — с палачами разговаривать не принято. Хотя и не запрещено. Я усмехнулся — сколько баек ходит о нас! «Нет, — покачал я головой, — я не мастер рукопашного боя, скорее, специалист по старинному стрелковому оружию. Потому меня и пригласили».
На лице парня отразилось разочарование. «У каждого палача своя специализация, — начал объяснять я, — кто-то, допустим, мастер по ножам и кинжалам, кто-то — по боевым бластерам, а я вот — по старинным пистолетам. Никто не знает, какое оружие выберет приговоренный, это его право, чем и как защищать свою жизнь. Правительство же обязано предоставить выбор и дать соперника. Вот так все и получается. А дальше — как фишка ляжет. Точнее — как распорядится судьба. Если победит палач, то приговор будет считаться приведенным в исполнение, если же победит приговоренный — то он сам станет палачом и получит право жить. Но также — обязанность убивать других. И отказаться от этого он уже не в силах, таковы наши законы. Не захочешь драться — тебя сразу убьют, и уже без всякого выбора…»
Парень удивился: «А разве нельзя убежать, скрыться? Вы живете свободно, деньги за работу хорошие получаете. Улетели бы куда-нибудь подальше и спрятались». Я показал свой браслет: «Видал? С ним меня не пустят ни в один космопорт, а попытаешься скрыться — пошлют сигнал и убьют. Нервный шок, остановка сердца. Снять же браслет нельзя — мгновенный паралич. С ним меня, видимо, и похоронят. Точнее, кремируют — палачей не принято предавать земле, тоже традиция». Парень понимающе кивнул и замолчал.
* * *
До места мы добрались довольно быстро. Внизу я увидел большое, серое, ничем не примечательное здание — местная тюрьма. У входа в нее нас встретил начальник — рыхлый, толстый дядька в черной униформе. Меня проводили внутрь и разрешили снять балахон. Начальник ознакомил с условиями дуэли. Боб Дорел выбрал шестизарядные револьверы. Довольно необычное оружие, надо сказать. Думал, наверное, что специалиста по нему не найдут, и он еще поживет… Но ошибся — я как раз был мастером по этим штукам.
По условиям поединка, мы должны были драться в полной темноте (условия Боба), но временами включается яркий свет — на две-три секунды. Стрелять можно, когда захочешь — хоть сразу, хоть потом. Схватка продлится до тех пор, пока один из нас не будет убит.
