Подумав, он потянулся за телефоном, ожидая, что Сталин запретит. Но тот только хмыкнул.
Маша взяла трубку, когда Васечкин уже отчаялся.
– Чего тебе? – недовольно спросила она вместо приветствия.
– Маш, это я, слушай, такое дело… – начал было Васечкин и осекся: в трубке раздались короткие гудки.
В другое время Петя ушел бы до конца дня в тяжелую депрессию: Маша вытерла об него ноги, это надо было как-то пережить. Так что все деньги Васечкин спустил бы на пиво. Употребил бы его под пельмешки, после чего крепко сел бы в интернет и переругался со всеми. Но Сталин на шее не оставлял надежд на подобный благополучный исход.
Назвав Машу скверным словом, Васечкин принялся звонить Лаврентию. Какой-то частью сознания отметив странность: в скверном расположении духа звонить Лаврентию было почему-то легче.
Лаврентий тоже ответил не сразу и тоже был хмур.
– Ну че, – раздраженно буркнул он в трубку. – Давай только быстренько, я занят.
Васечкин чуть было не начал извиняться: он очень боялся отрывать занятых людей от дел. Но Сталин слегка стиснул колени.
– Привет, тут такое де… – начал было Васечкин, собираясь изложить Лаврентию всю историю. Однако колени вождя народов сжались сильнее.
– Проста скажы, чего тэбе нада, – распорядился Сталин.
Петя набрал в легкие побольше воздуха и сказал:
– У тебя есть друг, зовут Серёжа. Ты с ним ко мне приходил. Дай мне его телефон, пожалуйста.
Тут он опять поймал себя на мысли, что слово «пожалуйста» он произнес как-то неправильно – точнее, разместил не на том месте в предложении, где обычно. Связано это было с тем, как Сталин давил на него коленками: «пожалуйста» относилось к нему – чтобы тот не так сильно их стискивал.
В трубке раздалось озабоченное сопение.
– А зачем тебе? – наконец спросил Лаврентий.
Тут Петю пробрало сразу на два разных намерения. С одной стороны, ужасно захотелось сказать что-то вроде «надо» или «дело у меня к нему есть». Это было бы очень круто, по-мужски. Может быть, после таких слов Лаврентий его наконец хоть немножечко зауважает? С другой – возникло столь же острое желание изложить всю историю в подробностях, да еще и как следует пожаловаться на этого Серёжу, который повел себя как свинья, взял вещь и не отдает.
– Скажы, – раздалось над ухом, – Сэрожа взяль нож, забыль вэрнуть. Гавары спакойна.
– Он у меня взял нож, забыл вернуть, – сказал Петя, очень стараясь.
Лаврентий еще немного посопел в трубку, видимо чего-то ожидая. Петя молчал.
– Ща сброшу, – наконец буркнул Лаврентий.
Тут Петя пережил мгновенный и острый приступ паники – он охватывал его всегда, когда надо было закончить разговор, а собеседник не делал это первым. Обычно он начинал тянуть что-то типа «ну счастливо, ну пока», с ужасом думая, что он будет делать, если на другом конце трубки его не захотят услышать.
– Паблагадары и да свидания, – подсказал Сталин.
– Благодарю, до свидания, – на автомате повторил Васечкин и трубку положил, не дожидаясь ответа.
Через минуту пришли две эсэмэски – одна с телефоном, другая с вопросом «Ты норм?». Петя чертыхнулся и стал звонить Серёже – все на том же дурном настроении.
Тот взял трубку быстро и начал с вопроса:
– Слушаю. Кто говорит?
На этот раз Сталин ничего подсказывать не стал. Васечкин тяжко вздохнул и начал:
– Это Пётр Васечкин, извините, беспокою. Вы недавно были у меня дома с Лаврентием…
– Не знаю никакого Лаврентия. Чего надо? – еще более жестко ответила трубка.
– Вы недавно провожали девушку, Машу, – в отчаянии закричал Васечкин, побуждаемый к разговору твердыми коленками вождя народов. – Мы сидели в моей квартире… помните?
– А-а, – голос в трубке чуть-чуть смягчился. – И чего?
– Вы у меня взяли нож. Мне он сейчас очень нужен, – сказал Петя, напирая на слово «очень». Голос тоже стал жалобным, просящим.
– Так ты его мне подарил, – удивился голос в трубке.
– Э… – Васечкин аж задохнулся от удивления и возмущения. – Я дал на время, – наконец выдавил он из себя.
– Ты мне говорил нож вернуть? – спросил голос. – Нет?
– Нет, – признал Васечкин.
– Не сказал вернуть – значит, подарил, – констатировал Серёжа. – Да и вообще, не помню, где он. Все, я занят. – В трубке раздались короткие гудки.
Васечкин швырнул телефон на кровать и расплакался. Он понимал, что настоящий мужик в такой ситуации поехал бы и набил Серёже морду. Или прислал бы бандитов, они бы ему ноги переломали. Или сделал бы что-то еще – мужское, настоящее. Но он ничего не мог сделать, совсем ничего.
Жесткая ладонь отца народов погладила его по макушке.
– Абыдна, да? – спросил Сталин.
– Обидно, – всхлипнул Васечкин.
– Пачиму? – не отставал Сталин. – Нэ знаишь, чего делат?
– А что тут сделаешь… – протянул Петя, всхлипывая. – Я же не могу ему в морду дать… Я вообще ничего не могу…
– Как нэ можэшь? – удивился Сталин. – Ты слабый?
– Да, я слабый! – заорал Васечкин. – Я ничтожество! Я ничего не могу! Блядь! Блядь! Блядь!
– Ти нэ слабый, ты глюпый, – сказал отец народов. – Всэ люды где-то слабый, гдэ-то сильный. Гдэ ты сильный?
– Да нигде! В интернете только! Диванный воин! – прорыдал несчастный Петя.
– Очэн харашо, – сказал Сталин. – Если ты сильный в интернэтэ, иды в интернэт.
– И что я там делать буду, в интернете этом?!.
Петя внезапно умолк. Он вспомнил, с чего началось его знакомство с этим самым Серёжей.
А началось оно с того, что он по просьбе – если это можно просьбой назвать – Лаврентия делал для него аватарку. Причем делал ее из его собственной фотки, на которую нужно было пришпандорить какой-то специальный шлем. Серёжа был строг, требовал переделок. Из чего следовало, что ни фотку, ни аватарку он не выкидывал и они где-то валяются на диске.
После получаса лихорадочной возни он нашел их в папке с оригинальным названием «11111111 работа шлем». Потом был интернет-поиск по картинкам, который в конце концов вывел его на фейсбук [2] (заброшенный), контактик (активно ведущийся) и два форума, один – оружейный. На котором и он сам, Васечкин, был зарегистрирован, хотя давно не заходил. Но система его узнала – видимо, кукисы хранились долго.
Васечкин почитал посты Серёжи. Тот держал себя как местный авторитет, все время упирая на то, что он человек взрослый, обеспеченный и во всех отношениях состоявшийся.
– Ща я тебя, сука, уделаю, – пробормотал Петя и сел писать пост про всю эту историю. Начал он со слов «хочу рассказать прикол».
Посты Петя писать умел. Получился текст примерно на полторы страницы, кончавшийся словами «и вот таким образом этот взрослый обеспеченный человек стащил у меня кухонную принадлежность ценой шестьсот рублей. Наверное, натырил
