Купцов ликовал. Все поздравляли его с блестящей победой. Вся его шуба была в клочьях. Это красавица Груня во время борьбы располосовала ее своим страшным ножом.
Несмотря на ужасное утомление, Фёдор Михайлович сейчас же по прибытии приступил к её допросу, при котором присутствовал и я.
- Слушай, Аграфена, ты попалась. Запираться теперь поздно, глупо. Скажи, неужели это ты отрезала все десять голов? – спросил Купцов.
- А тебе не все ли это равно? - дерзко ответила она, ни на йоту не смущаясь, и хищно оскаливая свои ослепительно белые зубы. - Что вот вас не прирезала - про это жалею!
- Скажи, ты догадалась, что это мы приехали к тебе в гости? - полюбопытствовал статский советник.
- А ты полагал нас провести? - цинично расхохоталась Груня.
- Атаманша.
- Кто же твои сообщники? Предупреждаю тебя: если ты откровенно сознаешься во всем и выдашь твоих молодцев, ты можешь рассчитывать на снисхождение суда.
- А ежели и не выдам, так дальше Сибири не угоните, ироды! - расхохоталась она. - А оттуда, эх как легко убежать! Не услышать вам больше ни словечка.
Никогда, до сей поры, не случалось мне видеть женщины, подобной ей. Это был действительно дьявол в женском обличии. Чтобы вырвать у неё признание, решили закрыть её в камеру и подвергнуть пытке: давать есть исключительно селедку и ни капли воды. Поглядим, как она запоет после. Ну что же, сказано – сделано. А пока без капли смущения, наплевав на приличия, я улегся на нарах свободной камеры и крепко уснул.
Глава 15
Проснулся, когда, несмотря на сентябрь месяц, темная и холодная ночь нависла над огромным городом, который, точно легендарное чудовище, начинал уже забываться недолгим тревожным сном.
Я брел вдоль канала первого кольца, высоко подняв воротник бушлата. Кое-где раздавался топот лошадей, бьющих железными подковами о камни мостовых, дребезжали колеса экипажей, порой доносились шаги запоздалых обывателей, неслись откуда-то, из мрака ночи, разудалая песнь подгулявшего мастерового и площадная, кабацкая ругань.
Нежданно, из-за угла дома вывалился долговязый господин совершенно бандитского вида, со свернутым набок носом.
- А ну, милок, подавай монетки, – потребовал он, ловко ухватив меня за грудки, – И не шали.
Не давая фору, я левой рукой схватил за рукав негодяя, а правую вставил под его плечо, сковав движения; подвернулся с подшагом и резко нагнулся, перебросив того через себя. Сбоку тут же подскочил невысокий крепыш и замахнулся, с намерением провести прямой в голову. Однако, я вовремя откинулся назад и выставил перед собой ногу.
Подошва сапога угодила тому по щиколотке и сбила рывок. Из-за этого удар вышел неточным и медный кастет промелькнул перед лицом. Я перехватил его волосатое запястье и дёрнул на себя; следом, врезал коленом в пах, двинул левой по печени и быстро отскочил назад, поскольку крепыш хоть и охнул, однако устоял на ногах. К тому же, негодяй с кривым носом поднялся и сверкнул крохотным ножом.
- Ну, ирод, конец твой пришёл! - выдал он, заходя сбоку и держась за ушибленную поясницу.
Дело приняло неприятный оборот, отого я стал пятиться назад. Не известно, чем бы всё закончилось, ежели на противоположной стороне улицы не раздалась пронзительная трель полицейского свистка. Бандиты рванули в переулок, только их и видели.
- С вами все в порядке? - спросил один из подоспевших городовых.
- Только благодаря вам, - подтвердил я, поднял с брусчатки котелок и несколькими хлопками стряхнул с него грязь.
- Что случилось?
Нацепив головной убор, я спокойно сообщил:
- Барыши мои отобрать желали.
- Совершенно мазурики страх потеряли, ей богу, – покачал головой тучный полицейский, – А Ваши документы давайте глянем, господин хороший.
Я достал своё удостоверение и сунул тому под нос.
- Просим прощения, Ваше благородие! – выпрямился тот по струнке, – Не признали. Просим миловать.
- Благодарю за службу, – приложил я руку к виску, – Ступайте.
Полицейские синхронно, как в цирке, щелкнули каблуками и скрылись в тени дома.
Это происшествие дало волю всякого рода мыслям - в полной степени прав городовой, что воришки потеряли всякий стыд, совершая свои деяния. Многолюдство, огромные дома, многочисленность площадей и улиц, плотность населения, шумное движение днем и ночью, толпы повсюду снующего народа и чрезвычайная трудность следить за действиями каждой отдельной личности из десятков, сотен и даже тысяч людей - все это доставляет ворам и мошенникам всякие удобства для успешного занятия своим «ремеслом». Дорожа своим спокойствием и не надеясь на возврат украденной вещи, весьма значительная часть жителей не приносит жалоб на кражи, за исключением только тех случаев, когда похищение слишком значительно. Поимка вора или грабителя в большинстве случаев до такой степени затруднительна, неприятности, встречаемые каждым частным человеком при упорном и настойчивом преследовании мошенника, так значительны, что немногие решаются жертвовать для этого временем и спокойствием, а решившиеся - часто не достигают своей цели.
Воры и мошенники попадаются несколько раз кряду, освобождаются по недостатку улик и каждый раз возобновляют с большей опытностью и дерзостью свою деятельность.
Ежели, например, мошенник неосторожно вынет из чужого кармана платок или портсигар и
