— Жажда возвратиться на родину обуяла старую каргу чуть ли не сразу, как ее выперли, — начал рассказывать тот. — И она много чего умела еще до встречи с тонкомирным «другом».
— Положим, мы и без дочурки Киршица знали об этом, — заметил Итен, не успев прикусить язык. Знать-то он знал. О многом. Но уже не мог припомнить, говорил ли о том с Лидаром или с Дракареттом.
«Пить нужно меньше, а слушать лучше, — мрачно подумал он. — И молчать. В конце концов, если Лидар подтвердит то, что знаю или предполагаю, хуже не будет».
— Я подвожу к тому, что данная интрига возникла значительно раньше появления тонкомирца, а после заключения договора была припасена на всякий случай, — продолжал Лидар. — При этом она как бы развивалась сама собой.
— Хочешь сказать, карга своему приятелю не доверяет?
Лидар взял с блюда и повертел в руках баранку, помазанную сверху сладкой глазурью и обильно усыпанную фруктовой пудрой.
— Хорошо бы. Но вряд ли тогда она известила бы тонкомирца о Киршицах, — сказал он, — а тот, в свою очередь, подогнал того монстра.
— А не мог ли тот действовать исподтишка… — начал Итен, но, не договорив, махнул рукой. Да, было бы удобно, если бы у врагов начался разлад. Вот только не стоит надеяться на него. — Какое место отводилось девчонке в плане изначально?
— Она должна была стать той, кто выпустит каргу в мир.
Итен присвистнул.
— Самоубиться на набережной, что ли?
— Дослушай и поймешь, — нараспев, с интонацией «доброго сказочника» произнес Лидар. — Итак, к одной юной и очень амбициозной лавочнице внезапно во сне приходит очень красивая и вся такая в бальных шмотках некогда казненная через зеркало дрянь с предложением, от которого очень трудно отказаться, — он съел баранку, отпил коше, слизнул с губ сливки и продолжил: — А лавочница отказываться не пытается даже для виду, ведь «добрая фея» сулит златые горы и титул, а просит всего лишь как можно скорее уехать из Дарвейна (лавочница о том мечтает уже давно). Уже после заключения сделки «фея» рассказывает, как получить титул, и лавочница снова в восторге: до скучной матери ей дела нет, а уж отца она сумеет уговорить жениться снова и на той, на кого укажет благодетельница. А затем и перебраться в столицу придется, отгрохать там особняк, но с одним условием: в нем должна быть комната из зеркал. А все почему, спросишь ты? К чему такие сложности?
— И зачем? — подыграл Итен.
— Наш император решил медленно, но верно преобразовывать людское государство в сторону порядка и равенства, да не услышат меня аристократские морды.
— Пока не улавливаю хода твоей мысли.
— Случилось у карги немалое нервное потрясение, когда она узнала-поняла, что не только казни через зеркала не проводятся больше, но и сами комнаты уничтожены. Даже у твоего Дракаретта такой больше нет.
— Почему у «моего» и отчего «даже»?
— К слову пришлось, — хмыкнул Лидар, хватанул с блюда еще баранку, на этот раз ничем не украшенную, и зажал в кулаке. Послышался хруст. — Ранее карга рассчитывала подойти вплотную к нашему миру, дождаться чьей-нибудь казни и… поменяться с преступником местами. То есть утянуть его в зеркало, а самой через него пройти к двери. Представляешь, какой переполох поднялся бы? И, главное, никто не понял бы в чем дело, что произошло, и кто это вообще такая. Не все хорошо знают историю, да и те, кто знает, вряд ли немедленно сообразили, кто явился из комнаты казни. Но, как говорится, обойдетесь. Карга же отчаиваться не спешила. Думала-думала и решила отыскать дуру из простушек, привести к богатству и с помощью нее воссоздать зеркальный коридор. Через который она и вернется. Ясно?
Итен задумчиво кивнул.
Лидар раскрыл ладонь. Баранку он разломал на восемь равных частей.
— У карги тогда еще союзника не было, вот она и прицепилась к зеркальной комнате, — произнес Итен. — Думала, иначе в мир не проникнуть.
— Вот именно! — Лидар кинул один из кусочков в рот. — А вот поду-антиподу зеркальный коридор не нужен, ему все равно где и как прорываться. В плохом месте, разумеется, проще. А так… нужен лишь материальный или даже псевдоматериальный, но рожденный в том мире, в который он стремится попасть, носитель.
— Меня интересует, почему карга не послала Киршицев подальше, когда заключила сделку с тонкомирцем.
Лидар фыркнул:
— А зачем? Слишком много средств уже было вложено. Да и не выступать же карге действительно в роли доброй сказочной феи?
— Действительно… — Итен пожал плечами.
— Карты лучше не выкидывать, а прятать в рукав — авось, пригодятся.
— То-то с тобой никто не садится играть, — пошутил Итен.
Лидар рассмеялся.
— В общем, карга все рассказала подельнику, а тот устроил так, чтобы девчонка очень быстро перестала быть собой, и каждый день в ее теле гостил некто иной. Вот этих «иных» и оставили на всякий случай: заманивать глупцов в сети маски, интриговать, устранять с дороги тех, кто мог бы помешать. Согласись, Ит, нам противостоят твари неглупые, которым лишняя возня не по нраву, а потому исполнители всяко предпочтительнее.
— Положим. Но настоящая девчонка…
— Томилась в желудке монстра, из которого точно не выбралась бы без посторонней помощи. Сам монстр от нашего мира никуда не отдалялся, потому тело, используемое отражениями, чувствовало себя сносно и загибаться не спешило. И, если бы план твоего устранения сработал, путь они себе расчистили, и уже вошли в наш мир. Сам посуди: ты, завлеченный девчонкой в пасть монстра, сидишь у того в брюхе, Ирвина, полезшая тебя выручать, попадает туда же, а за ней — вся группа поддержки из нескольких не последней силы магов. Существенное ослабление вражеских сил, не находишь?
— Несварение монстру мы организовали бы очень скоро.
— О! Не сомневаюсь. Вот только сколько искали бы путь обратно в наш мир даже при всем опыте Ирвины, твоих умениях и особенностях? Да даже если бы и прорвались относительно быстро, скорее всего, не успели бы вовремя.
Итен скрипнул зубами. Пожалуй, и в этом случае был шанс. Вряд ли полная противоположность тонкомирца, помогавшего сейчас карге — вернее, использующего эту дуру, чтобы отожрать кусок материального мира, — оставил бы Итена блуждать воплоти незнамо где, да еще и не одного. Вот только сделку пришлось бы заключать уже на его условиях.
— Кстати, выяснили, кто перечислял Киршицам средства?
— Обижаешь, — самодовольно сказал Лидар и дохрустел баранкой. — На древнего хрыча, заведовавшего казной еще при дедушке императора, и без того думали плохо уже лет пятьдесят, если не больше. Правда, считали, будто воровал он в основном в стародавние времена: и себя обеспечил, и детей, и внуков с правнуками. Потому сейчас воровать ему особо и ни к чему.
— Ошиблись.
— Ну, конечно. Во-первых, у чиновников со стажем вырабатывается нехорошая привычка: не упер из казны, день прожил зря. Во-вторых, почему бы не красть раз удается? А в-третьих, старичку стукнуло уж он сам не помнит сколько, но он бодрячком. Ясно, что не обладающий магическими способностями обычный человек не прожил бы столько, если бы его не поддерживали. Вопрос: кто?
— Ну и?
— Да вот самое забавное, что никто до вчерашнего вечера, вернее, сегодняшней ночи, не имел о том ни малейшего понятия! — развеселился Лидар. — Не… ну ты представляешь, какое у нас болото во власти?!
— Не вижу причин для радости. Болото и есть. И всегда было, — проворчал Итен. — В нем сидят жабы: надуваются при всяком удобном случае, квакают чаще не к месту, чем по делу, и за свои кочки держатся почище пиявок, присосавшихся к нерадивому путнику: боятся, как бы чего ни случилось такого, что их сковырнет.
— Добрый ты с похмелья, как я погляжу.
Итен решил это высказывание не комментировать.
— Чиновники, столько времени греющие места, твари очень умные, а этот — тем более. Одному шепнул одно, с другим поделился, третьему намекнул. В общем, каждый думал на другого, а глава секретной службы вообще на императора: мол, старик его в детстве на коленках катал, жалко, пусть живет.
