Даже сейчас, уже на выходе из Сизиана, я всё равно ощущал безразличный глаз солнца, который продолжал смотреть в мою спину. Вот он, истинный бог этого мира. Не Хорес, не Амма, не кто-либо ещё. Солнце, которое приносит урожай и то же самое солнце, которое выжигает жизнь.
Язык коснулся маленькой ранки во рту, которая появилась сегодня утром, после того, как слишком быстро съел походный сухарь, отчего расцарапал половину рта. Теперь язык не может успокоиться, раз за разом касаясь этих микроскопических порезов, трогая их, как зубной скол, тыкая, словно палец в кровавую корочку ранки.
Так и я никак не мог отпустить случившееся, постоянно возвращаясь мыслями в прошлое и думая, как легко можно всё потерять. Как же легко…
Мы ехали в сторону Монхарба, строго на юг, практически никем не замечаемые и более не встречали никого по пути. Отчего-то сложилась уверенность, что до прихода армии Дэсарандеса, тут явно был куда как больший поток людей, но сейчас прошло ещё слишком мало времени, для восстановления нормальной торговли и путешествий. Разве что изредка попадались небольшие отряды солдат. Примерно раз в три-четыре дня.
Поначалу я крайне резко реагировал на любых всадников, встречаемых на горизонте. Что-то внутри кричало: «Это они!» Речь, конечно же, шла о лафтетарах, но нет. Пустынные разбойники и их глава, Музгаш, остались там, в Сизиане, продолжая свои танцы против наместника Иннеса. Здесь всё было иначе и кавалерия была полностью «нашей».
Хотя… никогда нельзя было быть уверенным наверняка. В другое время и другом месте, какой-нибудь «другой я» мог бы посчитать, что на территории, которую завоевала Империя, чья армия находилась всего в двух-трёх сотнях километров пути, не может быть опасностей для честного гражданина своей страны. Тот я был глупцом, который не знал этой жизни. Новый я знал её чуточку больше, а потому, даже понимая, что уже не встречу здесь лафтетаров, не ждал ничего хорошего.
Переглядываясь с Хродбером, я видел в его глазах тоже самое. Тлеющие угольки злобы и подозрения. Может, стоит перенять этот жар? Может, стоит брать пример не с Дэсарандеса или Тёмного принца, а с кого-то поближе? Более знакомого и понятного? Стоит ли заранее ненавидеть всех, как делает Дризз? Что если только такое поведение позволит ощутить себя готовым ко всему? Когда ты искренне веришь, что каждый вокруг — это враг, то никогда не сможешь спать спокойно, но в один момент это точно спасёт твою жизнь.
Наша маленькая группа каждый раз привлекала внимание патрулей. Из разговоров было понятно, что окрестности ныне стали беспокойными. «Как после любого завоевания», — пояснил офицер следующего встреченного отряда. И легко было догадаться почему: голод, разруха, повальная нищета. Крестьяне продают себя и своих детей, ищут лучшей доли в городах, набиваясь в единственное место, которое может их принять — в трущобы. Там эти люди превращались в зверей, выходя на ночную охоту. И изменить эту ситуацию одной лишь силой нельзя. Сила не даст тебе хлеба, она может лишь забрать его у кого-то ещё.
И нынешний я прекрасно знал, что в эпоху бедствий, люди ничто не отмеряют так скупо, как терпимость. Они делаются более суровы в толковании законов и менее склонны прощать необычное. Мы же представляли из себя именно последнее: четверо всадников на трёх верблюдах, в одеждах пустынников Сизиана. Довольно странное зрелище даже для территории, которая граничит с пустыней, ведь у нас нет ни каравана, ни вещей, кроме худых котомок.
Вот только по большей части отряды, встречаемые нам, состояли не из ветеранов Дэсарандеса, которых он явно забрал с собой, и даже не из гарнизона Монхарба, который сейчас, с божьей помощью, удерживал в некогда вольном городе порядок, а из новичков с промытыми мозгами, завербованных в вольных городах. Юнцов, едва справивших собственное магическое совершеннолетие и пошедших в армию, где обещали кормить и даже дать снаряжение. Что это, как не счастье? Ощутить поддержку от таких же, как ты, да ещё и заполучить оружие в собственные руки! Чувствовать власть и какой-никакой контроль над собственной жизнью.
Правда весь гонор пропадал, как только кто-либо из них встречался с нами глазами. Особенно не везло тем, кто смотрел на Хродбера. Если кто и не впадал в почтительный ступор, зачастую переходящий в откровенный страх, то принимался изображать из себя гордую и непобедимую армию, как это зачастую свойственно подросткам, важно подражая речам и поведению своих убитых отцов. Они с умным видом кивали, слушая объяснения Дризза, и сердито хмурились на тех, кто задавал «детские вопросы». Мало кто из них бывал за пределами чётко очерченных границ Монхарба, так что всё, выходящее за его пределы, казалось им неким краем чудес. И все они искренне просили наказать зло в виде остальных вольных городов бывшего королевства Нанв.
Вскоре я начал мечтать о подобных встречах, ведь лишь они позволяли отдохнуть от взятого темпа. Никто не спорил с тем, как быстро мы неслись вперёд. Каждый уже видел конец долгого пути и желал его завершения.
Впервые встретилась деревня, на которую я пялился двумя глазами. Предложение переночевать там, ожидаемо оказалось отклонено.
— Это люди покорённого королевства, — презрительно посмотрел Хродбер в сторону деревни. — Они могут попытаться отомстить. Последствия могут дойти до уничтожения этого места. Хотите потом разбираться с Тайной полицией?
Логика прослеживалась, а потому я лишь пожал плечами. Не важно. Скоро всё закончится.
Местность с каждым днём понемногу менялась, хоть и продолжала оставаться безликой и достаточно пустынной. Земле не было дел до людских бед: трава продолжала расти, а ручьи течь. По дороге попадалось неожиданно много живности, часть из которой даже была домашней. Например — стайка гусей. Но где же их хозяева? Очевидно, люди отсюда разбежались и пока не спешили возвращаться назад. Не исключено, что жидкие леса прятали внутри немалое количество крестьян, которые просидят там до самой зимы, что, в свою очередь, приведёт к проблемам с урожаем и будущим массовым голодом. Впрочем… пусть голова об этом болит у кого-то другого. И вообще, может император направит сюда своих друидов?
Даже ненависть Дризза, казалось, была притуплена скукой. Я даже пытался почитать на ходу, но с сожалением бросил это занятие — неудобно. Стал, как и все, наблюдать, как тени облаков тяжело катятся к горизонту. И хоть я понимал, что мы находимся на территории Империи, но создавалось ощущение, будто бы попал в другую страну. Хах, но ведь она лишь недавно перестала быть другой, не так ли?
На седьмой день пути, когда я выбрался из палатки, заметил надвигающиеся тучи. Мой первый со времён Сизиана дождь.
Наскоро, чуть ли не на ходу, забросив в глотки остатки вчерашнего ужина (жареная верблюжатина — неожиданно, но что было), отправились в путь. Вскоре начало капать, а потом зарядили хлёсткие водяные струи. Я игрался с ними, управляя на лету, но это быстро приелось. К тому же, я не желал вновь вводить себя в состояние гнева.
Верблюды раздражённо водили ушами. Мощный ливень явно не нравился им куда больше, чем привычное палящее солнце.
Вскоре на горизонте показались широкие стены.
— Крепость Карсо-Анс! — выкрикнул Ульпис. — Если поднажмём, то часа через два доберёмся!
И мы поднажали. Сейчас не спорил даже Дризз.
Глава 10
«Подобно суровому отцу, война заставляет людей стыдиться и ненавидеть свои детские игры».
Святитель Холгук, «Откровение о небе».
* * *
— Так вот оно что, — осмотрел я приличных размеров шатёр. За ним, на улице, стояла карета (правда без лошадей). А ещё наверняка в дело пойдёт одежда, обувь, разные мелочи, типа украшений, может даже оружие… — Грёбаное рабство, — прикрыл я рукой глаза, а потом вздохнул, предчувствуя столько же работы, как во всём караване. Нет, наверное даже больше!
Девушка, сидящая в дальнем углу и удерживающая книгу, закрыла её, а потом поднялась на ноги и подошла ко мне ближе. Она была весьма симпатичной — нет, даже красивой! — причём скорее всего обошлась без усилий целителей, в отличие, например, от той женщины, с которой я зажигал у культистов. Ух-х… не думай об этом, Кирин! Если у меня встанет здесь и сейчас, то подобное расценят, мягко говоря, неоднозначно…
