Влад сначала пытался юлить и выкручиваться, но сам понимал, насколько всё это неправдоподобно звучит.
— А хочешь, человек, я расскажу, как было на самом деле? — прервал его следователь. — Тебе не понравилось работать на шахте, слишком тяжело. Захотелось быстрее стать богатым, чтобы сидеть и плевать в потолок, как и все прочие провалившиеся. И ты придумал план. Зачем работать, приносить пользу обществу, если можно надёргать гелиотропа из материка. Там ведь много, правильно? Ты знал, что там стоят датчики на приближение крупных кораблей, поэтому действовал сам. Удобно, правда? Телепортировался, сорвал сколько успел, потом вернулся на корабль. И снова. Вот только украденное нужно где-то сбывать, и ты обратился к жителям Орочьей свободы. Вот только не учёл, что они тоже любят халяву. И таких, как ты, воспринимают исключительно как пищу.
— Что за бред⁈ — Влад был по-настоящему удивлён фантазии следователя. — Это ж бред!
Но следователь был уверен в своих выводах, и Лопатин просто не выдержал. Не понравилось сидеть в камере, беспокоился за товарищей и за Дружка, да и просто решил, что упрямиться только для того, чтобы сохранить секрет — глупо. Ну и выложил всё — и про то, что придумал способ добычи гелиотропа, и про то, как добытый гелиотроп сбывали в Орочьей свободе. Вот только следователь не поверил.
— Красивая сказка, — растянул безгубый рот в улыбке рептилоид. — Только ты, землянин, напрасно считаешь окружающих идиотами. Хорошо всё придумал, и даже вон, какой-то муляж вы на палубе соорудили. Только наш эксперт уже его осмотрел и доложил, что это полная ерунда. Там даже тонкие энергии не используются. Это просто длинный кусок медного провода. Если ты надеялся этим кого-то обмануть, я в человеческих умственных способностях разочарован ещё сильнее, чем раньше. А гелиотроп ты добывал именно так, как я описал. Не нашёл другого применения своим способностям, правильно? Да лучше б ты какой-нибудь банк так ограбил, всё меньше вреда!
Влад был бесконечно удивлён тем фактом, что ему не поверили. Попытался убеждать — стало только хуже. В конце концов, просто замолчал и отказался дальше отвечать на вопросы. Так ничего и не добившись, следователь отправил Лопатина обратно в камеру. И снова потянулось ожидание. Мучительное и нудное, оно продлилось целый день, а наутро он, наконец, смог встретиться с товарищами. Вот только повод был неприятный — их повезли в общежитие, устраивать обыск.
— У вас на корабле, господа преступники, обнаружены следы гелиотропа, — встретил их знакомый рептилоид. Сегодня у него было отличное настроение. — Вы его куда-то спрятали, однако мы найдём, не переживайте. И когда мы его найдём, вина ваша будет доказана, а время разговоров закончится. Тогда придёт время пыток. Из сведений, предоставленных человеком Александром, ясно, что у вас на родине пытки запрещены. У нас — тоже, но только до тех пор, пока не доказана вина. Так что очень советую начать сотрудничать уже сейчас, чтобы избежать напрасной боли. Кража гелиотропа — очень серьёзное преступление. На снисхождение можете не рассчитывать, но отношение к вам будет помягче. Притом, схему кражи я уже разгадал. Мне нужно только ваше подтверждение.
Влад посмотрел на товарищей. Нет смысла оправдываться. Этот следак уже явно их во всём обвинил, всё для себя доказал, и даже премию за раскрытие преступления получил. Объяснений никаких не требуется — остаётся ждать, найдёт ли он гелиотроп. В самом-то общежитии, понятно, ничего криминального не было, как бы тщательно подчинённые рептилоида не обшаривали комнаты. Да и вещей там толком не было — почти всё давно перекочевало в ангар «Стремительной».
Всё бы ничего, если бы не взгляд, которым их наградила Хелла. Особенно паршиво пришлось дяде Саше, которого тоже записали в злодеи и подлые преступники. Впрочем, и Влад с Борном чувствовали себя крайне неуютно. На вопросы следователя комендантша отвечала честно, очернить постояльцев не пыталась, но по тону и виду было ясно — она глубоко разочарована.
— Может, не будем запираться? — улучив момент предложил дядя Саша. — Что мы, в конце концов, в бутылку лезем? Владик, я всё понимаю, но вот под пытки как-то не хочется.
— Бесполезно, — сквозь зубы процедил Лопатин. — Я ему уже всё рассказал, ещё вчера. Только он не поверил.
— Ага, он и не захочет поверить, — добавил Борн, который новостям ничуть не удивился. — Тебя лечили, а мы с Александром разговор подслушали. Он если наше дело раскроет — на повышение пойдёт. Так что он будет землю носом рыть, лишь бы мы виноватыми оказались. Нам он поверит, только когда мы под пытками всё выложим. Тем более, сам слышал — он уже и схему придумал, как мы гелиотроп воровали. Видел бы ты, как у него глаза горели, когда ему начальство перспективы обрисовывало. Простите меня, ребята. Это я виноват. Надо было тех уродов кончать, вот что я скажу, нечего слюнтяйничать было.
— Ай, молчи лучше. — Отмахнулся дядя Саша, — Сами хороши.
Естественно, обыск в общежитии ничего не дал, и вся троица на тюремной машине отправилась обратно в камеру. Рептилоид был недоволен, но оптимизма не терял:
— Рано радуетесь, господа преступники. Если вы думаете, что мы не выяснили, в чьём ангаре вы держали свой корабль, то глубоко ошибаетесь. Надеетесь прикрыться именем госпожи Касиодорры? Напрасно. Полагаю, как только она узнает, каких червяков пригрела на груди, она с удовольствием пригласит нас на осмотр.
А утром за ними пришла Каси.
Глава 21
«Стремительная» неторопливо подходила к родному порту. Отчёт о выполнении задания Каси уже написала, и даже передала вместе с новыми картами через встречных патрульных, так что не нужно даже в порту останавливаться. Прочие обязательные процедуры тоже уже сделаны. Демонесса спокойно вела корабль, и привычные действия не мешали предаваться раздумьям.
Визит к отцу изрядно выбил из колеи. Девушка всю обратную дорогу размышляла, о результатах встречи. По отцу она соскучилась. Раньше запрещала себе даже думать об этом, лелеяла свою обиду просто чтобы не тосковать по единственному по-настоящему родному существу. И вот, встреча. Отец ничуть не изменился за время разлуки — да и что для долгоживущего эти несколько лет? Мелочь. Всё такой же строгий, уверенный в себе. Настоящий командир — Каси вдруг поняла, что с командой «Стремительной» пытается вести себя так же, как Энкратос со своими людьми. Копирует отца, может быть, даже неосознанно.
Сама Каси пока прожила намного меньше, и для неё прошедшие годы гораздо значимее. Слишком многое изменилось, и вслед за окружающим поменялась сама Каси — пока была на базе Буревестников, девушка иногда ловила на себе задумчивый и удивлённый взгляд отца. Он это тоже заметил.
«Наверное, он меня не узнаёт, — думала девушка. — Точнее, ему пришлось узнавать меня заново. Это не плохо, и не хорошо — просто так сложилось. Не важно, кто виноват в нашей ссоре, но для отца я незнакомка. Я и сама стала к нему по-другому относиться. Люблю его по-прежнему, но того безоговорочного доверия как в детстве уже нет», — печально призналась себе демонесса.
А ещё Каси было немного обидно. Она прилетела за помощью, и Энкратос готов её оказать, вот только в первую очередь он поможет себе и своему главному детищу — наёмному отряду. Каси уже давно смирилась, что как бы ни любил её отец, она всегда будет для него на втором месте. Энкратос этого и не скрывал особенно, так что девушка с детства привыкла к этой мысли и давно смирилась.
«Конечно, он лукавил, — думала девушка. — Если бы обожаемый командир сказал: „Ребята, мне нужна помощь. Нужен гелиотроп для того, чтобы помочь дочери“, ни один из капитанов не отказал бы. Энкратоса любят его подчинённые. Готовы буквально пойти за ним в бездну, что уж говорить о такой ерунде, как деньги. И всё-таки он прав. Это глупо — просто так отдать тонну гелиотропа, чтобы дочь получила премию. А заботиться о чувствах землян ему тем более незачем, да и не стоит банальная ностальгия таких денег».
