Неприкаянная душа командира отправилась туда, где ее уже поджидали остальные члены злосчастного экипажа. С его гибелью все, кто той давней августовской ночью участвовал в погребении атомного заряда, покинули бренный мир.
22. Особое мнение
— Товарищ подполковник, это Пашкин. К вам сейчас можно зайти?
— Что-то срочное?
— В общем, да. Есть инициативные версии по происшествию…
Даже через мембрану допотопной трубки внутренней связи ощущалось, как лицо шефа, и без того не голливудское, при слове «инициативные» собирается в недовольно-раздраженный кукиш, каким только детей пугать…
— Жду! — подполковник швырнул ни в чем неповинную трубку на рычаги.
Текст пояснительной записки, результат нескольких дней интенсивного умственного труда, уместился на один лист. Пашкин поелозил мышью в районе кнопки «Печать», но в последний момент передумал. «Для начала просто озвучим», подумал майор, выключая комп и вставая из-за стола.
В день катастрофы на вечернем совещании шеф объявил, что расследованием причин будут заниматься «варяги», которым следует оказывать всяческую посильную помощь. Сам же доблестный отдел ДВКР 6950-й авиабазы, в полном составе, от боевого начальника и до бойца-посыльного должен заниматься обычными делами, дабы своим самоотверженным трудом продемонстрировать, пресечь и не допустить…
— Короче, сидите тихо и молитесь, чтобы причины взрыва имели технический, а не злодейский характер, — тихо сказал напоследок умудренный жизнью начальник, начинавший службу еще при Андропове. — Если выяснится, что мы все дружно прозевали теракт на обслуживаемом объекте, то в скором времени ездить нам всем придется не на машинах, а на оленях, имея в объектах наблюдения песцов и белых медведей…
По едва уловимым интонациям в голосе беззубого (в прямом, но отнюдь не переносном смысле), подполковника майор понял, что региональное управление сделает все, чтобы не дать хода версии про теракт. Старый хрен своими вставными челюстями при необходимости мог перекусывать арматуру, но при этом чутко улавливал музыку верхних сфер…
Уже после содержательной беседы Пашкин встретил в коридоре бывшую пассию. Припомнив обстоятельства расставания, покраснел, сунул руку в карман, огляделся по сторонам и сунул в разрез блузки пару кредиток, тихо пояснив: «За такси!». «Вольняшка» вспыхнула от такого хамского обращения, но деньги припрятала. Хотела что-то сказать, не успела. Майор, нахмурившись, удалялся семенящей походкой вождя мирового пролетариата. Мысли его были очень далеки от неудавшегося разврата…
Возвращаясь домой, Пашкин напряженно думал. Цену своему серому веществу он знал. «Наверху» его считают сильным аналитиком и, время от времени, подкидывают материалы посерьезнее, чем коррупция в службе горюче-смазочных материалов. Впрочем, майор знал и о том, что это начальственное мнение ничего не изменит в его судьбе. Любовь к бабам и упорная склонность к служебным романам, вкупе с упрямством и неуживчивостью, будучи отображенными в личном деле, надежно притормозили на нынешней ступени карьерной лестницы.
Но невзирая ни на какие приказы, из головы упрямо не уходила картина с места аварии. Мертвые изувеченные тела стояли, точнее, лежали перед глазами. Тот, кто приложил руку к гибели летчиков, должен сидеть в тюрьме. А еще лучше «покончить с собой» после того, как под видеозапись расскажет про все, что знает…
Привычно отрабатывая приоритеты рабочих версий, первым делом майор попробовал связать катастрофу «стратега» и мутную личность младшего лейтенанта Сидорченко, которого следовало рассматривать как возможный объект вражьей вербовки. Ту-160 и сам по себе всегда был интересен «невероятным союзникам». А сейчас, когда пусть со скрипом, шатко и валко, но все же пошла модернизация, новые системы и виды вооружения — «Блэкджек» стал интересней разным супостатам вдвойне. Если не втройне. Вражеская резидентура вокруг «стратега» так и вьется. Младлей, конечно, птица не великого полета, но нагадить может изрядно, если чья-нибудь умелая рука полет этого стратосферного дятла направит.
Как там у барда нашего в песне пелось:
« В общем, так подручный Джона был находкой для шпиона.
Так случиться может с каждым, если пьян и мягкотел!»
Вообще-то младлей Сидорченко из батальона аэродромного обслуживания подходил на роль вражеского агента, как ваххабит на должность детсадовского воспитателя. Он закончил какое-то ПТУ, заслуженно числясь раздолбаем и алкоголиком. На срочной, которую Сидорченко служил в СКВО, где-то при складах, он чуть было не отправился прямиком в дисбат. Что именно там случилось, Пашкин особо не копал, и причиной тому стала отнюдь не нехватка времени. Просто дядя младлея и был тем самым непосредственным начальником Пашкина. В свое время, потрясая у майорова носа небольшим, но жилистым кулаком, он в категорической форме потребовал «Племянника не работать! Убогому и так хватит…»
Вряд ли дядя был с племяшом в сговоре, тем паче в доле, не тот масштаб у людей. Скорее всего, ему плешь проела мать младлея, по совместительству — сестра подполковника. С настойчивыми просьбами «не дать злым дяденькам обидеть маленького мальчика!». Видел Пашкин ту даму…
Так что, если бы не заступничество, давным-давно ушел бы в Москву запрос на спецпроверку с фотографиями и отпечатками пальцев. Но Пашкин тогда уступил, о чем сейчас жалел в такой степени, что языком математики невыразима, зато вот русским народным языком выражается очень даже исчерпывающе. Сильно жалел, в общем.
На следующий день майор, наскоро завершив всю территориальную обязаловку, зашел в кабинет, плюхнулся в кресло и включил «геликаптёр». Так Пашкин называл свой устаревший компьютер с громко рычащим кулером. Пока «геликаптёр», хрипя и подывая, загружался, майор соорудил чашку крепкого чаю с лимоном и здоровенный, в пол-батона, бутерброд. Благо, все ингредиенты хранились в маленьком холодильничке, замаскированном под отделение шкафа. Рокочущее чудо майора умело не очень много, но знало столько, что всему гарнизону на три пожизненных хватит…
Нет, вряд ли, пробежавшись по файлам, подвел он итог предварительным размышлениям. Именно те обстоятельства, которые облегчали потенциальную вербовку младлея Сидорченко, делали его слишком малопригодным и даже опасным для по-настоящему серьезного дела. Например, диверсии государственного масштаба. Конечно, проверить разгильдяя под микроскопом необходимо, но искать по-настоящему глубоко следует в ином месте. Обжигаясь чаем, майор вгрызся в бутерброд, одновременно безжалостно эксплуатируя архив «геликаптёра», собственную память и телефон.
Хитрыми аналитическими программами майор Пашкин не пользовался. Не умел, да и не было их у него. Но вот по части перемалывания самой, казалось бы, несостыкующейся информации и выстраивания крайне неочевидных цепочек он мог за пояс засунуть любого столичного сыскаря.
Можно микроскопом забивать гвозди. Можно заставить охотиться на сусликов волкодава, а тигра — ловить мышей. Но думать аналитику никто запретить не сможет… Без малого полутора килограммов мозгового вещества, что скрывались под коротко стриженными, чуть тронутыми легким налетом седины майорскими волосами, хватало на все текущие задачи. И на бестолковых бойцов порыкивать, и территорию обходить, и канцелярщину отрабатывать для «варягов». Одновременно с этим сопоставляя малейшие зацепки с оперативной информацией за последние пару месяцев. Обычно правильные решения и планы не появляются случайно, а соскальзывают с кончика пера после пары суток упорной мозговой пахоты. Однако и внезапного озарения никто не отменял.
Не прошло и сорока минут, как на поверхность всплыл крайне интересный момент, заставивший майора забыть про вторую кружку чая, уныло остывшую сбоку от системного блока.
В тени всем известного дебошира Сидорченко «притаился» серый мыш Семенов. Старлей, тоже из БАО. Не замечен, не участвовал, не привлекался, не состоял. Однако несколько месяцев назад в разговоре с одним «другом друзей», которых у Пашкина было немерено, всплыл один любопытный эпизод.
