– Кроме людей.
Дима открыл тонкую коричневую папку и вытащил несколько листов. Здесь подробно было описано об исследованиях какой-то окаменелости. Потом пошли отчеты биологов Зоологического института.
– Что такое «Краулер»? – внезапно спросил Дима, посмотрев на товарища.
– Так назывался осадный таран Мерунеса Дагона, – себе под нос пробормотал Костя, но, заметив недоумевающий взгляд Димы, коротко добавил. – Нет. Ты его не знаешь.
– Я серьезно. Тут так написано.
Он показал ему отчеты. Костя пожал плечами.
– Понятия не имею. Очередной урод, наверное. Если бы знал, что здесь так опасно, взял бы отцовское ружье.
– У тебя же патронов нет.
– Один есть.
Вместе они прочитали несколько страниц, где говорилось о Восточной лаборатории № 1 и улучшении какой-то сыворотки. Ясно, что эта лаборатория когда-то размещалась на месте базы. Тут же на столе была фотография двенадцати пациентов, двое из которых выглядели весьма зловеще. Черные провалы вместо глаз и бледная кожа придавали некоторым сходство с призраками.
Неизвестно, что случилось с остальными пациентами, хотя, судя по фотографиям на стенах, со многими из них обошлись неласково. Почему лабораторию закрыли, тоже загадка. Наверняка ответ скрывался среди бумаг.
– Интересно, военные вообще догадывались, что тут было за место и кто жил у них под боком? – спросил Дима, перелистывая пожелтевшие страницы в руках.
– Ни за что! Его бы давно поймали.
– Только не в пещерах.
Костя поднял фотографию и еще раз взглянул на истерзанную фигуру, мечущуюся на больничной койке.
– Врачи так его изуродовали. Не удивительно, что он стал людей резать.
– Думаешь, он делал это в отместку всем людям на свете? – засомневался Дима, переходя с фотографий на отчеты. – И собирал их черепа?
– Зачем же еще?
– Сомневаюсь, что это существо вообще могло испытывать удовольствие, даже от убийств. Мне кажется, он чувствовал только боль.
На самом деле Дима не хотел знать, что чувствовал проклятый маньяк. Вскоре он отошел к противоположной стене и посмотрел на самую большую фотографию с младенцем в банке. Все они начинали свой путь одинаково. Пусть Косматский был полноценным человеком, пусть врачи насильно заключили его в лаборатории, изуродовав его тело и лишив разума. Все равно это не давало ему право убивать людей. Ни он, ни Костя, ни Василий, ни молодой солдат, никто из тех двадцати пяти человек не был виновен в том, что произошло с ним.
– Это был не Косматский, – раздался за спиной голос паренька.
– Почему?
– Потому что он умер в 1967 году.
Костя показал последний листок с медицинским заключением о состоянии здоровья пациента. Там же стоял дата. Дима взял документ и прочитал заключение, в котором было указано следующее:
«…Таким образом, повторная вентрикулярная пункция подтверждает, что прогрессирующую желудочковую ликворею остановить не удастся. Отдельно зафиксировано размягчение теменной кости, оседание костяного мешка, деформация головного мозга и воспаление спинного. Объект полностью парализован. Несмотря на частичное восстановление регенеративных способностей организма, Сыворотка A71 не дала ощутимого эффекта. Как и в случае с другими объектамиотказвегетативной нервной системы неизбежен. Г.Б. Крупин прогнозирует полное истечение ликвора и кому в течение следующих семи суток».
– Посмотри, какие на фотографиях даты.
Костя разложил стопку фотографий веером. В уголках на обратной стороне были указаны числа, месяцы и годы.
– Шестьдесят седьмой? Все фотографии сделаны в этот год?
Дима поспешно открыл вторую папку и стал рассматривать другие фотографии. Год тот же, только содержание другое. Роман Самарин оказался полной противоположностью Виталию Косматскому. Это были два разных существа, не считая раздувшихся голов и проступавших сквозь кожу костей. На фотографиях они увидели высокого человека с тонкой бледной кожей, под которой темнели дельты сосудов. Иногда он стоял, позволяя врачам себя измерять, делал флюорографию или даже рисовал мелом на доске, но чаще лежал на койке. Руки и ноги Самарина во время сна были свободны от пут. Да, он был страшен, но что-то в его поведении показалось Диме закономерным. Лицо сохранило привычную форму, а огромные рыбьи глаза наблюдали за действиями врачей с интересом. В отличие от Косматского он не страдал, реагировал на все спокойно и объяснялся мягкими жестами. Это было разумное существо, способное анализировать и делать выводы.
Дима покачал головой, глядя на фотографии необычного человека.
– Это был и не Самарин, – догадался Костя. – Так ведь?
– Именно. Эти двое тут ни при чем. – Дима показал товарищу титульный лист, на котором была базовая информация о пациенте. – Самарин родился 10 августа 1901 года. Если дата рождения верна, то сейчас ему должно быть 107 лет.
– Нас же не призрак пытался убить?
– И не старик точно.
Антон сидел один за столом в пищеблоке в полной темноте. Фонарик лежал рядом выключенный. Напротив стояла кружка с чаем. Иногда забегали солдаты, чтобы опрокинуть стакан воды и посмотреть на «нарушителя». Так продолжалось довольно долго. Антон смотрел на кружку и думал о доме, потом встал и вышел в коридор. Врачи только что забинтовали ему запястье и обработали раны. Старшина попросил оставаться здесь до прихода дознавателей, но одиночество было хуже пытки. Он хотел знать, что происходит снаружи.
За дверью, как оказалось, кипела жизнь. Повсюду были военные. Когда он достиг развилки, мимо в сторону лифта деловой походкой проследовали двое мужчин в штатском. Каждый держал в руке большой металлический чемодан. Неподалеку у стены в ряд выстроились восемь солдат. Плечистый мужчина с красным лицом что-то живо объяснял им. Каждый держал при себе включенный фонарик.
Генератор по-прежнему барахлил. Люминесцентные трубки над головой снова затрещали и разом погасли. Люди вокруг включили фонарики. Раздался топот. Со стороны выхода по коридору несся коренастый солдат с маленьким металлическим чемоданчиком в руке.
– Где инженеры? – окликнул он проходившего мимо товарища.
– Пошли на шестой уровень.
Солдат убежал дальше по коридору, бережно прижимая к груди чемоданчик. Лишь только он исчез за углом, показались четверо пожарных в огнеупорных костюмах. На голове у каждого была каска с фонариком. В руках огнетушители и топоры.
– Как всегда. Хуже и быть не может, – услышал Антон недовольный голос старшего брандмейстера. – Какой идиот додумался хранить баллоны рядом с газопроводом. И о чем только люди думают? В один день они вообще могли не проснуться.
