Он быстро обработал колотые раны Мадлен, затем открытую рану на ноге Саломы, смазал все раны и перевязал их бинтами так хорошо, как только смог.
Через два часа буря постепенно улеглась. Великий Змей уходил на восток.
Адриан обложил мать подушками и одеялами, поместив ее в багажное отделение повозки, рядом усадил Салому и Лукрецию, затем направил упряжку по опустошенной земле в Виндхук.
* * *
Сендрин открыла глаза и посмотрела в лица, которые были едва видны во мраке храма. Плотная толпа мужчин и женщин окружала ее. Широкий полукруг сомкнулся в тесный круг. Любопытные и боязливые взгляды наблюдали за каждым ее движением.
Она лежала на боку, подогнув ноги, как будто попыталась при падении в пропасть сделаться как можно меньше. Она не ощущала боли, только сильное головокружение, лишавшее ясности ее мысли.
Через некоторое время ей удалось сообразить, где она находилась. Она могла вспомнить и о том, что произошло, в отличие от ее первого сознательного визита в мир духов.
Мысленно она отправила благодарность в пространство шаманов, сомневаясь, что она достигнет сущности, спасшей ей жизнь и часть ее прошлого. Она помнила о Каскаденах и об угрозе Великого Змея, помнила о своем прибытии в Виндхук и, уже как-то расплывчато, город на побережье. Свакопмунд. По ту сторону больше не было ничего. Отнятые воспоминания, украденная жизнь. Было ли перед этим вообще что-нибудь, о чем бы стоило вспоминать? Сейчас ей это казалось неважным.
Взволнованный шепот отвлек ее внимание. Мужчины и женщины Первой расы отшатнулись назад, когда заметили, что Сендрин очнулась. Кольцо из людей расширилось — они отступили на несколько шагов. Сендрин приподнялась, опираясь на локти, затем села. Ей казалось, что пол раскачивался, чувство равновесия все еще пыталось удерживать ее от падения в пропасть. Только через время она смогла сконцентрироваться на чем-то еще, кроме своей опоры, смогла посмотреть вокруг, узнать место, в котором она находилась.
Кваббо не было.
Проще всего было предположить, что он ушел. Но Сендрин знала правду. Кваббо был там, где и Вильгельм Гаупт, он стал таким же пленником, как и мужчина, которого он осудил когда-то на вечные странствия в другом мире.
Мысль о Белой богине внезапно пронзила ее с нарастающей интенсивностью. Взгляд Сендрин метнулся вокруг, это снова резко нарушило найденное равновесие. Она покачнулась, с большим трудом удержалась и не упала, затем поднялась на ноги. Она не хотела встретить Первую женщину на коленях.
Когда ее взгляд прояснился, светлый призрак уже снова удалялся в путаницу корней дерева, Богиня исчезла в сетях окаменевшей древесины, возможно, довольная таким исходом, возможно, несколько разочарованная. А может быть, она ничего не чувствовала, опустошенная болью прошедших веков, в вечном плену будущих. Никакого стремления противостоять Чему бы то ни было. Никаких желаний. Только покорность и сознание долга, который в человеческом понимании вовсе таковым не был.
Бог создал человека не по своему подобию, так как он не доказал свою человечность, — теперь Сендрин поняла это, глядя, как у подножия Дерева тени окружают это одинокое существо, унося его в забвение.
Она преодолела стремление подойти поближе к корням, повернулась и направилась к выходу. Слабый шепот сопровождал ее путь из зала, но никто не сделал попытки задержать ее.
Она ничего не знала о народе, живущем в этих каменных стенах. Как он смог выжить, если целую вечность храм был погребен в песке? Почему они не сопротивлялись, когда Селкирк выламывал из стен храма камни? Почему они и сейчас просто смотрели, как таяла их надежда на спасение?
Была ли подобная отстраненность источником всего вечного? Была ли она предпосылкой, необходимостью или следствием?
Сендрин в одиночестве прошла по длинному туннелю, пересекла двор с колоннами и вышла в пустыню. Три верблюда стояли перед порталом, такие же невозмутимые и бесстрастные, как и люди, которых Сендрин оставила в храме.
Она привязала поводья обоих животных к узде своего верблюда, уселась в седло и последовала по дорожке своих следов на запад.
Она слышала, как вдали кричали гиены.
Эпилог
Пустыня Намиб. Через двадцать два месяца — декабрь 1906 года
Органные звуки игры ветра в щелях скалы нарастали с каждой минутой. Здесь, в пещере мертвеца, они многократно искажались, отражаясь от древних настенных росписей, и шелестели в разветвленных щелях земли. Поток ветра был приятным, он нес желанную прохладу после всех недель пути по пустыне.
Сендрин спрашивала себя, чувствовал ли это исхудавший мужчина, который, скрестив ноги, сидел напротив нее.
— Ты — смерть, — проговорил он хриплым голосом. — Я всегда знал, что ты придешь.
— Ты узнаешь меня?
Он молчал и не двигался. Она расценила это как положительный ответ.
— С каких пор… я имею в виду, как долго ты здесь? — никакого ответа.
— Поговори со мной, — потребовала она. — Мы искали тебя все эти месяцы. Ты не оставил никаких следов.
— Никаких следов… — слабо повторил он. — Чтобы ты не нашла меня. Чтобы смерть не нашла меня.
Ее охватило чувство вины. Из-за нее он прервал свое молчание, свою медитацию. Что давало ей право быть здесь, вырывая его из его спокойствия?
— Иногда я могу чувствовать тебя, — выдавил он засохшими губами. — Ты в моей голове.
— Тогда ты слышал мои призывы?
— Не твой голос. Твое присутствие. Ты во мне. Я… рад.
Она удивленно наклонилась вперед. Снова и снова она пыталась разыскать его с помощью своих сил, но никогда не могла уловить его присутствие.
Она сделала было попытку исследовать его дух, но затем оставила эту мысль. Уже ее визит в его пещеру был нежелательным; она не хотела проникать вопреки его воле еще и в его мысли. Кроме того, она боялась того, что могла там обнаружить. Она боялась узнать, что сделало с ним лицезрение мертвых гереро. Тогда он исчез бесследно. Бежал в пустыню и остался там навсегда.
— Адриан там, снаружи, — проговорила она. — Он не хочет верить, что ты умер. Даже когда я уже готова была сдаться, он настаивал на том, чтобы продолжать поиски.
— Ты хочешь, чтобы я был ему за это благодарен? Я не могу.
— Ты поговоришь с ним?
Он помолчал некоторое время, затем сказал:
— Нет. Не говори ему, что ты нашла меня.
— Я должна солгать?
— Иди, — потребовал он вместо ответа. — Так будет лучше, Я скоро умру. Я нарушил свое молчание.
Она помедлила еще несколько секунд, затем поднялась.
Впервые он открыл глаза. Но она не верила, что он мог видеть ее, — его взгляд был пустым, как у слепца. Это было нечто, что он хотел дать ей с собой в путь.
