На подобные замечания Ральф всегда отвечал, и всегда без злобы, предложением поменяться местами — чтобы она села за руль. Подобные предложения Кэрол неизменно отвергала. Она была убеждена в том, что по крайней мере в коротких поездках вести машину — обязанность мужа, а дело жены — подвергать его искусство вождения конструктивной критике.
И теперь он ждал от Лоис комментариев или насчет скорости, или по поводу его неуклюжей манеры вождения (он полагал, что теперь не сумеет вспомнить о необходимости включить указатель поворота даже под дулом револьвера), но она ничего не говорила — просто сидела на том месте, которое прежде тысяч пять раз занимала Кэролайн, держа сумочку на коленях, точь-в-точь как Кэролайн держала свою. Блики света — от неоновых магазинных вывесок, светофоров, уличных фонарей — пробегали как радуги по щекам и бровям Лоис. Задумчивый взгляд ее темных глаз блуждал где-то далеко. Она плакала после того, как Розали умерла, сильно плакала, и заставила Ральфа опустить жалюзи.
Ральф чуть было не плюнул на это. Первым его импульсом было выскочить на улицу, прежде чем Джо Уайзер успеет уехать. Сказать Джо, что тому следует быть очень осторожным. Сказать ему, что когда он сегодня вечером вывернет карманы, то не найдет дешевую расческу — вроде бы не велика важность, все теряют расчески, только на этот раз потеря велика, и в следующий раз в конце тормозного пути чьей-то тачки может лежать фармацевт из «Райт эйд» Джо Уайзер. Выслушай меня, Джо, и выслушай внимательно. Тебе нужно быть очень осторожным, поскольку имеются разнообразные новости из зоны гиперреальности, и относительно тебя все они заключены в черную рамку.
Однако тут возникали определенные сложности. Самая большая из них была связана с тем, что Джо Уайзер, проникнутый сочувствием, как в тот день, когда устроил Ральфа на прием к иглоукалывателю, решит, что Ральф спятил. Кроме того, как прикажете человеку защищаться от существа, которое тот даже не способен увидеть?
Поэтому он опустил жалюзи, но… Прежде чем сделать это, кинул последний жесткий взгляд на человека, который рассказывал ему, что раньше был Джо Уайзом, но теперь стал старше и мудрее. Ауры еще не исчезли, и ему был виден «воздушный шарик» Уайзера — яркий, оранжево-желтый, поднимающийся в целости и сохранности от его макушки. Так что с ним все еще было в порядке.
По крайней мере сейчас.
Ральф отвел Лоис в кухню и налил ей еще одну чашку кофе — черного и очень сладкого.
— Он убил ее, да? — спросила она, поднеся обеими руками чашку к губам. — Этот маленький звереныш убил ее.
— Да. Но я не думаю, что он сделал это сейчас. Думаю, на самом деле он совершил это сегодня утром.
— Почему? Почему?
— Потому что мог, — мрачно ответил Ральф. — Полагаю, этой причины ему достаточно. Просто потому что он может.
Лоис окинула его долгим взглядом снизу вверх, и постепенно в ее глазах показалось выражение облегчения.
— Ты все вычислил, правда? Я должна была заметить это в первую же минуту, как только увидела тебя сегодня вечером. Я бы и заметила, если бы столько всего другого не вертелось у меня в голове.
— Вычислил все? До этого и сейчас много миль, но у меня есть кое-какие идеи. Лоис, ты можешь съездить со мной в больницу?
Наверное, могу. Ты хочешь повидаться с Биллом?
Я не знаю точно, с кем я хочу повидаться. Это может быть Билл, но может быть и друг Билла, Боб Полхерст. Возможно даже, Джимми Вандермир… Ты его знаешь?
Джимми В.? Конечно, я его знаю! Еще лучше я знала его жену. Вообще-то она играла с нами в покер, пока не умерла. Сердечный приступ, причем такой внезапный… — Неожиданно она запнулась, и ее темные испанские глаза взглянули на Ральфа в упор. — Джимми в больнице? О Господи, у него рак, да? У него возобновился рак…
Да. Он лежит в соседней с другом Билла палате. — Ральф рассказал ей об утреннем разговоре с Фэем и записке, которую он днем нашел на столике в зоне отдыха. Он обратил внимание Лоис на странное совпадение номеров палат и их обитателей — Полхерст, Джимми В. и Кэролайн — и спросил ее, считает ли она это просто случайностью.
Нет. Я уверена, что это не случайно. — Она глянула на часы. — Поехали, по-моему, прием там кончается в девять тридцать. Если мы хотим успеть, нам лучше пошевелиться.
2
Теперь, свернув на подъездную дорожку к больнице (опять забыл включить этот чертов поворот, родной, заметила Кэролайн), он глянул на Лоис — Лоис, сидевшую рядом со сложенными на сумочке руками и пока что невидимой аурой, — и спросил, нормально ли она себя чувствует.
Она кивнула:
Да. Не особо, но в норме. Не беспокойся обо мне.
Но я беспокоюсь, Лоис, подумал Ральф. Здорово беспокоюсь. И кстати, ты видела, как док № 3 вытащил расческу из кармана Джо Уайзера?
Глупый вопрос. Конечно, она видела. Лысый карлик хотел, чтобы она видела. Он хотел, чтобы они оба это видели. Весь вопрос в том, сколько значения она этому придала.
Сколько ты на самом деле знаешь, Лоис? Сколько связей ты поняла? Мне приходится задаваться этим вопросом, потому что на самом деле эти связи не так уж трудно увидеть. Я хотел бы знать, но… я боюсь спрашивать.
На четверть мили дальше по этой дороге стояло низкое кирпичное здание — «Женское попечение». Несколько ярких фонарей (они недавно появились, можно не сомневаться) лучистыми веерами освещали лужайку перед зданием, и Ральф заметил двух мужчин, ходивших по ней туда-сюда, отбрасывая гротескно удлиненные тени… Дежурные полицейские, подумал он. Еще один новый штришок; еще одна соломинка, колыхающаяся на ветру зла.
Он свернул налево (на этот раз хотя бы не забыв про мигалку) и осторожно повел «олдсмобил» вверх по дорожке, ведущей к многоэтажному гаражу больницы. На самом верху путь преграждал оранжевый шлагбаум. ПРОСЬБА ОСТАНОВИТЬСЯ И ВЗЯТЬ БИЛЕТ — гласил знак рядом с ним. Ральф еще помнил времена, когда живые люди дежурили в подобных местах, казавшихся от этого не такими жуткими. Где ж вы, славные денечки? — подумал он, опуская стекло и беря билет в автомате.
— Ральф?
— М-м-м? — Он полностью сконцентрировался на том, чтобы не задеть задние бамперы машин, припаркованных по обеим сторонам поднимающихся проездов. Он знал, что на самом деле проходы достаточно широки, чтобы бамперы этих тачек не представляли никакой реальной угрозы для него; разумом понимал, но нутром чувствовал совсем другое. Как бы Кэролайн злилась и нудила от моей езды, подумал он с какой-то отвлеченной нежностью.
