на выпитый в первом испытании яд.
Собравшиеся учителя и организаторы напоминали муравейник, который разворошили. Хотелось верить: это связано с тем, что Итан – представитель семейства Хеликсов, а Хеликсы очень важны. Но взгляды, прикованные к моей руке с прилипшей к ней палочкой, говорили об обратном.
Хотя мне было плевать. Я побежала вслед за Орином и Уолли, а Пит присоединился ко мне. Мы на полной скорости влетели в медпункт, где оказалась та женщина, которая каждый раз лечила нас. Внутри палатки царила тишина, словно во всем мире мы остались одни.
Мара приложила руки к телу Итана и закрыла глаза, ее глазные яблоки стремительно вращались под опущенными веками.
– Плохо, очень плохо.
В палатку просунулась чья-то голова. Джаред. Глаза вампира сначала расширились, а после сузились до сердитых щелочек.
– Джаред, приведи его отца! – скомандовала Мара.
Я опустилась на колени рядом с койкой, свободной от палочки рукой отыскала ладонь Итана. Уолли присела рядом со мной. Пит с Орином стояли сзади. Так мы и ждали вместе, пока Мара колдовала над Итаном. Проколы на боку затянулись, раны на лице зажили, а с кожи немного сошла бледность. Но его грудь так и не поднималась.
Спустя примерно полминуты Мара с тяжелым вздохом отступила назад, по ее лицу струился пот.
– Я больше ничего не могу сделать. Он слишком глубоко погрузился в смерть, чтобы его достать. – В ее широко распахнутых глазах застыли слезы. Она склонила голову к Итану, а потом строго посмотрела на меня. Что она пыталась мне сказать? – Мне очень жаль вашего друга.
Слишком глубоко погрузился в смерть. Что она подразумевала? Теперь, когда мы выбрались из испытания, у меня снова начала раскалываться голова, адреналин, который сдерживал худшие проявления боли, испарился.
Я затрясла головой раньше, чем целительница успела договорить.
– Нет, этого не может быть. Он не может умереть.
Но Мара уже шла к выходу, остановившись лишь для того, чтобы оглянуться на меня. В палатке, кроме нас пятерых, больше никого не было. Пятерых. Нас никак не могло остаться четверо.
Я взглянула на Уолли.
– Скажи, что ты можешь что-то сделать, Уолли. Если Итан «слишком глубоко погрузился в смерть», значит, он сейчас в твоем мире. Должен быть…
Орин шумно втянул воздух.
– После того как настигла смерть…
Я быстро отмахнулась от него:
– Слишком глубокое погружение в смерть не означает, что он мертв. Я права?
Глаза Уолли расширились в точности как совсем недавно у Мары.
– Я не уверена, что у меня хватит сил сделать то, о чем ты просишь.
– Ты попробуй, – прошептала я. – Пожалуйста, попробуй. – Я до сих пор сжимала руку Итана. Она была теплой, он по-прежнему был теплым. Я верила, что мы все еще можем его спасти.
Уолли положила ладони Итану на грудь и склонила голову. Из ее тела потекла магия, розовая, мягкая, спокойная – такую я видела в ней на кладбище. На миг мне даже показалось, будто я заметила вокруг Итана тьму. Словно его тело окутали тени, хотя я точно знала, что это не так.
Снаружи палатки послышался шум: сердитые возгласы, стенания женщины, вопль, скорее всего, принадлежащий Хеликсу-старшему. Мне был знаком этот горестный плач, и я с легкостью догадалась, от кого он исходил. От матери Итана.
– Быстрее, Уолли, быстрее, – подгоняла я.
Пит встал рядом с Уолли и положил руку ей на плечо.
– Мы справимся.
Орин также опустил руку на мое плечо, и круг замкнулся – наша команда стала единым целым, что было трудно вообразить. С губ Уолли слетел вздох, излучаемая ею магия оттеснила липнущую к Итану тьму, сменив ее на свет.
– Его время не пришло, – произнесла она. Сила ее голоса прокатилась по палатке и даже за ее пределы, хлопнув краями брезента. На миг снаружи воцарилась тишина, потом кто-то откинул полог, но внутрь зайти не смог. Пытался, но что-то ему мешало. Сложно было сказать, в чем крылась причина: в могуществе Уолли или в присутствии смерти.
Монотонный, нечеловеческий голос ответил: «Он в моей власти. Ты не можешь забрать его у меня».
Пит с Орином одновременно охнули. Но Уолли только покачала головой, ее руки плотнее прильнули к груди Итана, вжавшись в ткань кофты.
– Но он не целиком твой, а потому я приказываю тебе отпустить его. Ты подчиняешься мне. Я управляю тобой, Бани. – Голос Уолли в духе Кронкайта звучал на полную мощь и излучал нешуточную силу.
Тьма крепче обвила своими щупальцами тело Итана, но Уолли вновь дала ей отпор: ее плечи сковало напряжение, бледно-розовый свет вспыхнул ярче.
– Не смей меня игнорировать. Никогда! – Взрыв силы в ее словах напомнил щелчок кнута. Тени сначала медленно, потом быстрее заскользили с Итана, пока на их месте не осталось ничего, кроме розового сияния, излучаемого Уолли.
– Смерть пробудет в страхе, в лучшем случае, минуту или две, – прошептала Уолли и резко осела. Пит поймал ее.
Я наклонилась вперед.
– Итан?
Его грудь по-прежнему оставалась неподвижна.
Орин навалился на грудную клетку Итана.
– СЛР, нам нужно запустить его сердце.
Он принялся делать наружный массаж сердца. На мгновение я опешила и молча уставилась на него. Кто бы мог подумать, что вампиру известно о сердечно-легочной реанимации? А потом меня осенило. Вампир, который не желает убивать свои человеческие жертвы, должен обладать хотя бы базовой СЛР и медицинскими знаниями.
– Тебе придется сделать ему искусственное дыхание, – скомандовал Орин. – Давай, три вдоха.
Я склонилась над Итаном, зажала ему пальцами нос и вдула в его рот воздух, чтобы заставить его грудную клетку подняться и опуститься. Три выдоха. Орин несколько раз надавил на грудь.
– Снова три вдоха.
Я прижалась губами ко рту Итана и закрыла глаза, вдувая в него воздух – пытаясь также влить в него, если возможно, и свою энергию.
Орин прижал длинные бледные пальцы к шее Итана.
– Пульс есть. Но очень слабый. Сделай еще раз. Будем продолжать искусственное дыхание до тех пор, пока он не сделает вдох сам.
Я не стала спорить с Орином, накрыла губами рот Итана и выдохнула.
Один. Открой глаза, не сдавайся!
Два. Возвращайся, Блондинчик, у меня осталась твоя палочка.
Три. Возвращайся, Итан. Мы еще с тобой не закончили.
Я слегка отстранилась, чтобы заглянуть в лицо Итана, отыскать в нем любые признаки того, что он жив. Хоть какие-нибудь.
Его левое веко затрепетало, за ним – правое, а потом голубые глаза распахнулись и уставились прямо на меня. Неужели он услышал, как я его звала?
– Уайлд, – прохрипел он, почти прокаркал мое имя.
– Да?
– Личное пространство, знаешь о таком понятии?
Я глядела
