Она потупилась.
— Милорд, я чувствую вашу боль…
— Отправляйся же. У меня все в порядке.
Она помешкала и тихо исчезла.
Через десять минут Рэт был в кабинете.
— Фриц!
— Да, господин?
Дворецкий был заметно обрадован, что понадобились его услуги.
— У тебя в хозяйстве осталась красная травка?
— Конечно, господин.
Фриц пересек комнату и взял в руки шкатулку розового дерева. Открыл крышку, содержимое сигарного ящика выглянуло наружу.
Рэт взял пару тонких сигар, скатанных вручную.
— Если она вам по душе, я достану еще.
— Отдохни, этого хватит.
Обычно Рэт не баловался травкой, но сегодня он возлагал на нее большие надежды.
— Вы поедите чего-нибудь перед уходом?
Рэт помотал головой.
— Что-нибудь приготовить к вашему возвращению?
Голос Фрица стал тише.
Рэт готов был послать дворецкого подальше, но вдруг вспомнил о Дариусе — тот наверняка обращался со стариком любезнее.
— О'кей. Да. Спасибо.
Фриц расправил плечи.
«Помилуй бог, да он еще и улыбается», — удивился Рэт.
— Я приготовлю барашка, господин. Как пожарить мясо?
— С кровью.
— И выстираю белье. Заказать вам новую кожаную пару?
— Не…
Рэт прикусил губу:
— Да, пожалуй. Это будет здорово. И не мог бы ты мне купить пару нормальных трусов? Широких. Черных. Размер XXL.
— С удовольствием.
Рэт развернулся и шагнул к двери.
Свалился же на него этот чертов слуга, теперь проходу не даст.
— Господин?
— Ну что еще? — зарычал Рэт.
— Берегите себя.
Рэт оглянулся; старик прижимал сигарный ящик к груди.
Чертовски странное ощущение, когда тебя дома кто-то ждет.
Он вышел из дома и пошел по длинной подъездной аллее в сторону обсаженной деревьями улицы. На небе вспыхнула зарница. Свежий ветер ударил в нос. С юга надвигалась гроза.
И где, черт возьми, бродит сейчас дочка Дариуса?
Рэт решил для начала проверить квартиру.
Он материализовался во дворе и заглянул в окно. Навстречу с радостным мурлыканьем бросился кот. Хозяйки все еще не было дома. Рэт проурчал ему в ответ и присел на столик для пикника.
Ну что ж, подождем часик, а потом отправимся на поиски братьев. Хотя — зачем терять время? Может, вернуться сюда ближе к концу ночи? Нет. Вчерашняя истерика показала, что будить ее в четыре утра — вариант не из лучших.
Он снял очки и потер переносицу.
Как же ей объяснить суть превращения? С чего начать? Вряд ли все эти новости приведут ее в восторг.
Рэт вспомнил собственное превращение. Это был кошмар. Он был совершенно не готов. Отец и мать тряслись над ним, оберегали от всего, а потом погибли, так и не успев рассказать, что его ждет.
Прошлое всплыло перед глазами во всех подробностях.
Родителей убили у него на глазах, зарезали в собственном доме. Осиротев и возмужав в одночасье, он сбежал из родных мест в город, так как считал себя последним трусом и стыдился смотреть в лицо родне.
Лондон в конце семнадцатого века был местом страшным, особенно для сироты. Новый мир встретил беглеца враждебно, здесь имела цену физическая сила, а он до превращения был хилым недомерком и угодил на самое дно. Его били так часто, что он начал привыкать к боли. Нога не гнулась, левая рука висела плетью в память о дне, когда ему раздробили камнем колено, а потом привязали к хвосту лошади и вывихнули плечо.
Он побирался и почти умирал от голода, пока один торговец не сжалился над ним и не взял к себе на конюшню. Рэт чистил лошадиную упряжь и хозяйские сапоги. От тяжелой работы руки покрылись трещинами, но, по крайней мере, у него были еда и постель — в конюшне, на сеновале. Это было помягче, чем на земле, но и беспокойнее. Конюхи вышвыривали его всякий раз, когда хотели покувыркаться на сене с девчонками.
В те времена он не таился от солнечного света и с нетерпением ждал момента, когда первый луч брызнет в глаза и согреет лицо, а свежее утро наполнит легкие сладким туманом. Это была единственная роскошь, которую он мог себе позволить. Рэт до сих пор помнил с болезненной ясностью, как выглядит солнце.
Так прожил он год, после чего мир перевернулся.
В ту ночь он пришел после работы измученный и без сил повалился на свое ложе. Последнее время Рэт быстро уставал и чувствовал себя неважно, но это его не насторожило.
Растянувшись на сене, он стал было засыпать, но тут ударила боль. Она возникла внизу живота и молнией разнеслась по всему телу. Казалось, даже кончики пальцев и каждая волосинка на голове завопили от ужаса. Ему приходилась и раньше страдать, но ни сломанные кости, ни разбитая голова, ни лихорадка не могли сравниться с тем, что его тогда накрыло. Свернувшись в клубок, с вылезшими из орбит глазами, он с трудом дышал. Не было сомнений, что сама смерть пришла за ним. Он молил Бога приблизить конец и облегчить страдания.
И Бог ответил на его молитвы, послав ангела.
Хрупкая белокурая девушка появилась из темноты и назвала по имени. Рэт попытался улыбнуться в ответ, но не смог. Она рассказала, что с самого рождения обещана ему, что нашла его по запаху, поскольку попробовала уже на вкус его кровь, и пришла его спасти.
А потом Марисса надкусила себе руку и прижала к его рту.
Рэт начал пить кровь, захлебываясь от возбуждения, но боль не отступала: она менялась. Измученное тело рвалось на куски. Кости разъезжались, суставы трещали, мускулы лопались от напряжения. Глаза вылезли из орбит, и он почти ослеп. Остался только слух.
Не хватало воздуха. Любая попытка перевести дыхание обжигала горло. В конце концов он потерял сознание. Забытье оказалось недолгим: ему на смену пришла новая пытка. На рассвете столь им любимый солнечный свет прошил стены сарая золотыми нитями. Один из лучей коснулся тела — и в воздухе запахло паленым. Рэт в ужасе дернулся, сел и открыл глаза. На невыносимо ярком фоне плыли темные силуэты. Потеряв ориентировку, он попытался встать, но рухнул опять в сено. Ноги перестали слушаться и расползались в стороны, как у новорожденного жеребенка.
В поисках убежища потемнее Рэт стал слезать с сеновала, но промахнулся мимо лестницы и полетел вниз. С трудом поднявшись, он пошел по сараю, натыкаясь на стойла и цепляясь за гвозди, инстинктивно уклоняясь от света. По пути к выходу он рассек голову о поперечную балку, под которой раньше так легко проходил. Кровь залила глаза.
Шум привлек внимание конюха, который заглянул в дверь и спросил, какого черта ему здесь нужно. Рэт обернулся на знакомый голос и открыл было рот, намереваясь просить о помощи. Но не узнал своего голоса, зато услышал свист и догадался, что парень бросился на него с вилами. Он хотел лишь отклонить удар, но, когда, поймав рукоятку, отшвырнул ее в сторону, что-то смачно впечаталось в дверь стойла. Взвизгнув от страха и бросив вилы, конюх побежал искать подкрепления.
