Не лезть в чужую жизнь.
Я подошёл к нужной квартире, постучался, и мне открыла маленькая бабушка, закутанная в серую шаль. Её глаза утонули в глубоких морщинах, седые тонкие волосы колыхались от сквозняка, как пух.
– Здравствуйте! – сказал я.
Женщина отозвалась не сразу. Пауза длилась слишком долго, и я уже подумал, что старушка глуховата, но она вдруг ответила:
– Здравствуйте! Зачем пожаловали?
– Комнату снял, жить тут буду.
И опять бабушка так долго молчала, что можно было успеть сосчитать до десяти.
– А-а-а! Живите-живите. Вот, это вам. – Женщина вложила мне в ладонь ключ на шнурке и зашаркала тапками прочь.
Я зашёл и, оглядев обстановку, понял, что в коммуналках никогда ничего не обновляется. Обои с узорами-ромбами, все разодранные и протёртые. Из стены торчал чёрный допотопный счётчик, и выключатели такие же чёрные, круглые, с маленькими рычажками. Под ногами плитка разных цветов и размеров. Крашеные деревянные двери. В детстве я жил в похожих условиях.
Знать бы ещё, какая из комнат моя. Ломанулся в первую дверь наугад – закрыто. Попробовал ключом – подошёл. Значит, правильно.
Комод, кровать, пыльное зеркало в толстой деревянной раме. Ничего. Жить можно.
Я оставил сумку и пошёл смотреть, где остальные удобства. На кухне стояла женщина лет сорока. Бледная, с уставшими глазами, на голове небрежная кудрявая копна.
– Вечер добрый! – сказал я.
– Да, – с безмятежной улыбкой ответила моя новая соседка.
Она не горела желанием познакомиться и не задавала вопросов.
Я осмотрел кухню: плита, стиральная машинка, множество шкафчиков, кастрюли, пустые банки, старый холодильник – в нём почти ничего. Пойдёт!
Женщина стояла, спрятав руки в карманы халата. Вся в своих мыслях. Я не стал ей докучать, пошёл к себе и по пути встретил ещё одного соседа. Усатый мужчина, высокий и худой. Он смотрел из своей комнаты. Его взгляд тоже показался мне рассеянным, замыленным.
– Здравствуйте, я ваш новый сосед – Максим.
Он не стал пожимать мне руку, а только кивнул и ответил:
– Алексей.
Мужчина закрыл дверь, а я остался стоять с протянутой рукой и чувствовал себя по-дурацки.
«Странные соседи. Но хотя бы тихие. Ведут себя так, будто тут совсем никто не живёт», – думалось мне, пока не наступила ночь.
Я уже задремал, когда меня потревожил топот маленьких ног. Шаги пронеслись от прихожей к кухне и обратно. Ещё одна пара детских ног затопталась у моей двери. И кто-то третий присоединился к ним. Теперь целая толпа малышей носилась там. И никто из них ничего не говорил и не смеялся.
Что за ребятишки устроили там молчаливые догонялки?
Это было странно. Я не думал, что у кого-то из соседей есть дети. Их было не видно и не слышно. Неужели они весь вечер сидели тихо, как мыши, а ночью принялись за игры? Почему им такое позволяли?
Я напомнил себе правило: не лезть в чужой монастырь со своим уставом. Одёргивать шаловливых детей – дело родителей, а я завтра доброжелательно скажу, что маленькие хулиганы мешают спать.
Утром в коммунальной квартире снова стояла такая тишина, что было слышно, как тикают настенные часы в соседней комнате.
Будний день, восемь часов, но никого не собирали ни в школу, ни в детский сад.
В квартире, где я рос, каждый день начинался с суматохи, а тут тишина. Людям было некуда спешить, они спали.
Я подумал, что надо успеть первым воспользоваться плитой, чтобы приготовить завтрак.
Собирался выйти в коридор и чуть из тапок не выпрыгнул от испуга. У порога стояла пожилая соседка. Сверлила меня невидящими глазами.
– Доброе утро, – сказал я. – А чего вы тут стоите?
Старуха, как всегда, реагировала с задержкой. Она будто спала стоя. После долгой паузы соседка отмерла и, ничего не ответив, зашаркала тапками прочь.
В голове тут же возникла картинка, как эта бабушка всю ночь стояла под моей дверью. И от этого стало не по себе.
Оказалось, и другие соседи уже не спали. Молодая женщина стояла на кухне. Смотрела в окно, словно там было чем любоваться. Со всех сторон обветшалые дома, внизу асфальтовый пятачок, а сверху сплошные тёмно-синие тучи. Закрыты, как в банке.
В холодильнике почти все продукты были мои, только старая пачка маргарина и банка хрена чужие. Так могли жить холостяки, но не те, кому надо кормить малышей.
Сосед шарахался по коридору не бодрый и не сонный, а такой же, как вчера. Холодный и нелюдимый.
Я не удержался от вопроса:
– Алексей, вчера ночью какие-то детишки бегали по коридору. Тут их много?
– Не женат. Детей нет, – сказал он, как на допросе, и повернулся ко мне спиной.
Эти люди предпочитали вести себя отстранённо. Делали вид, что я тут не новый человек, а привычный. Старались в упор меня не замечать.
Стоило закрыться в комнате – и опять тишина. Ни шага, ни скрипа. Хоть бы кто кашлянул или шмыгнул носом. Ничего подобного. Часы тикали в соседней комнате, комар бился о потолок.
Я не мог перестать думать о соседях. Их сонные бесцветные лица вызывали не самые приятные ассоциации. Как портреты на могилах!
Вроде и улыбаются, и глядят на тебя, но ничего не излучают. Что заставило их такими стать? И опять я напомнил себе не лезть в чужую жизнь.
Даже стало жаль, что моя смена только завтра. Так не хотелось оставаться в коммуналке. Я подумал, что неплохо будет побродить по округе, посмотреть, где тут ближайший магазин и аптека.
Та кудрявая женщина, которую я даже не знал по имени, догнала меня у порога и вдруг спросила:
– Куда вы уходите?
– Схожу в магазин, – ответил я. – Вам что-нибудь нужно купить?
– Нет. – Она улыбнулась.
Вот странная! Зачем ей знать, куда я иду? Мне приходилось соседствовать с разного рода изгоями общества. Но эти люди таковыми не казались. Хотя неясно, чем они занимались, закрывшись в своих комнатах.
Я вернулся из магазина с пакетом продуктов и увидел в коридоре нового человека. Это был молодой парень с бородкой, в бейсболке козырьком назад. На одном плече сумка, на другом – гитара в чёрном чехле.
– Здорова, я тут заселяюсь, – объяснил он. – Не проведёшь экскурсию?
Я был рад увидеть кого-то похожего на себя. Моего нового соседа звали Витя. Он занял последнюю пустую комнату, хотя тоже ещё не успел заплатить хозяину за проживание.
Когда я показывал Вите кухню, он бросил
