— Так ты мне поможешь? — спросил Марат.
— Это особая просьба, — сообщила старуха, — и плата будет особая.
Марат ждал.
— Ты, должно быть, знаешь английский, — предположила Намон.
— Я начал его учить, — подтвердил Марат.
Старуха усмехнулась.
— Значит, твоя плата будет тебе полезна, — сказала она. — Я хочу, чтобы ты прочитал мне несколько книг.
— Я не настолько… — возразил Марат.
— Освоишься, — отрезала ведьма. — Иначе сам будешь сводить бедное животное с ума. Придешь завтра вечером с книгой.
Марат плотно сжал губы. Он знал, что справится, но Намон обрекла его на жизнь впроголодь. Теперь у него не будет времени, чтобы подрабатывать.
— Сколько их будет? — спросил Марат.
— Пять, — ответила Намон.
— Слишком много, — сказал Марат.
— Три — за коня, — пояснила ведьма. — Четвертая — чтобы остаться безнаказанным.
Марат вскинул голову.
— Я могу запечатать ей уста, — пояснила старуха, — и она не расскажет о том, что ты сделал.
— А пятая? — спросил Марат.
— Чтобы вас не съели крокодилы, когда вы будете там кувыркаться, — рассмеялась старуха.
— Хорошо, — согласился Марат.
— Ты можешь подобраться к коню? — поинтересовалась ведьма.
Подросток кивнул.
— Мне нужны его волосы, — сказала Намон. — Из гривы, из хвоста и с бока.
— Я принесу, — обещал Марат.
— Подожди здесь, — приказала ведьма. — Я напишу список книг.
* * *
— «Ее отделили от меня и немедленно утащили куда-то. Я остался лежать на земле, в состоянии, которое трудно описать. Я причитал. Несколько дней я ел только то, что мне насильно запихивали в рот. В следующие несколько дней я часто менял хозяев. Так было, пока я не попал в руки капитана корабля, на судне которого мне предстояло отплыть в Америку. Но тогда я об этом ничего не знал».
— Кончилась первая глава, — сказал Марат. Он устал, и Намон это знала. Она выжала из него все, что могла.
— Хорошо, — кивнула старуха. — Скоро продолжишь.
Она усмехнулась.
— Ты уже понял кое-что, желтый мальчик, — отметила она. — Понял, что таким, как мы, убийства мало. Просто убивать хотят не слишком плохие люди. Так делают политики и солдаты.
Волосы Намон были подняты вверх черно-красным ирокезом. Ее руки, покрытые белыми пятнышками ритуального узора, продолжали свой танец. Старуха переворачивала в пальцах фигурку лошади и продолжала наматывать на нее нить.
— Представляешь, Олауда Эквиано выучился писать тогда, когда с этих событий уже минуло двадцать лет. Он никогда больше не видел сестру. Он всю жизнь нес в себе боль.
Намон облизнула нить.
— Это было на самом деле, — рассмеялась она. — Сотни плачущих детей на берегу. Кровавые потеки от деревянных колодок на их шеях. Погонщики с кнутами. Песок, провонявший фекалиями и потом. Мертвецы в волнах. Раса рабов и раса господ.
Марат смотрел, как двигаются ее впалые черные щеки.
— Это наш мир, — добавила колдунья. — Можно все повернуть и повторить сначала. Говори, а то я не чувствую твоего понимания.
— Я понимаю, — возразил Марат.
— Что ты понимаешь?
— Я хотел бы идти вдоль рядов женщин, выставленных на продажу, — признался Марат. — Как господин.
— Прицениваться, щупать их груди, залезать им пальцами в рот, — предположила ведьма, — встречать их взгляды, обессмыслившиеся от страха. Да, это хорошо.
Она снова облизнула нить.
— Ты бы хотел, чтобы рабы были белыми или черными? — спросила Намон.
— Женщины — белыми, — ответил подросток.
— Как твоя сероглазая Лесли? — спросила старуха.
— Да, — подтвердил Марат.
— А ты трахал черную? — поинтересовалась Намон.
— Да, — сказал подросток.
— Когда? — спросила ведьма.
— Почти год назад, — ответил Марат, — и потом еще несколько раз.
Он лишился девственности в маленькой уличной столовой. Она называлась Сан-Педро Макис Поро. Там был бетонный пол, два неровных ряда столиков, грязная барная стойка и комнатушки двух подсобок, сколоченных из старых рекламных щитов. Марат нашел это место, когда начал ходить в колледж. Оно находилось точно на окраине трущобных районов, на середине его пути к дому. Он стал завсегдатаем Макиса. Там была сносная и очень дешевая еда. И еще там работала девушка, в глазах которой Марат заметил особенный влажный блеск.
Он уже хорошо знал это выражение. Так на него смотрели многие женщины. Этот взгляд чем-то напоминал ему взгляд матери в те редкие минуты, когда он делал ее счастливой. Камила так смотрела, когда он пошел в школу, и когда увидела, как он легко поднимает два ведра с водой. Последний раз эта нежность появилась, когда он напомнил ей, что научился считать. Потом он убил ее, и ее глаза погасли.
Официантка была всего на несколько лет старше самого Марата. Она ходила в желто-коричневой юбке и черно-красной американской майке. Она коротко стригла волосы. Марат думал, что она аканка, из протестантской семьи.
Они долго присматривались друг к другу. Ее кожа была черной, лицо — круглым и некрасивым, глаза — большими и доверчивыми. Маленькие руки с белыми ноготками. Марат любил ссыпать мелочь в ее ладони.
Проходя между столиками, она часто задевала бедром его плечо. Иногда он чувствовал, как ее пальцы вскользь задевают его шею. Она наклонялась, чтобы вытереть стол, и Марат мог коснуться мягкого овала ее живота и округлых выпуклостей груди.
Так продолжалось, пока однажды у Марата не кончились деньги. Он высыпал свою мелочь в черные ладони официантки.
— Десять франков, — подсказала девушка.
— Мне не хватает денег, — признался подросток.
Он попытался вспомнить, когда у него был последний заработок. Он решил, что это были выходные, когда он помог разгрузить фуру на овощном рынке, но заплатили не столько деньгами, сколько едой. Марат согласился, так как Роберт брал рисовую муку в уплату за комнату.
— Я не могу тебя так отпустить, — сказала она.
— Я могу что-нибудь сделать, — предложил Марат. — Разгрузить машину или поработать посыльным.
Девушка повернулась и посмотрела на него. На ней была узкая цветная юбка. Он почувствовал, как ее лобок легонько скользит по его плечу. Ее тело было плотным и упругим, как свежий хлеб.
— Хорошо, — согласилась она. — Иди в подсобку.
Марат кивнул. Она глазами показала на завешанную плакатами дверь. Она была сильная — одной рукой несла поднос, заставленный грязной посудой. Марат пошел за ней.
В подсобке был полумрак. Свет пробивался сквозь щели между досками.
— Закрой дверь, — попросила девушка.
