Чудовище протиснулось в лифт — именно так показалось всем! — и снова замерло.
Глеб не понимал, что происходит.
Клыкастая морда опустилась к полу, раздутые ноздри жадно втянули спёртый воздух.
Внезапно Глебу показалось, что он видит под существом какое-то пятнышко, бог знает как уцелевшее в общем скоплении крови и грязи.
«Ну конечно, это тоже кровь! Отпечаток детской ладошки…»
Монстр на какое-то время оторвал взгляд от замерших людей, припал к полу и обнюхал кровавый след. Затем вздрогнул, словно что-то припоминая, и — Глеб мог бы поклясться! — из чудовищной глотки раздалось жалобное поскуливание.
Понимая, что это может быть последний шанс, Глеб откинул в сторону все сомнения и страхи, и с грозным рыком набросился на замершее существо. То присело на задних лапах и ринулось в ответную атаку.
Марина мялась в нерешительности всего лишь пару секунд — именно столько человек и тварь неслись навстречу друг другу, — после чего резко потянула безвольную дочь за собой вдоль стены.
— Живее! — прохрипел Глеб, силясь перехватить тянущиеся к горлу клыки и, по возможности, откатиться вместе с чудовищем в противоположный угол лифта.
Марина ничего не ответила и только с ещё большей решительностью потащила дочь к выходу.
Глеб прижал существо коленом к стене и попытался свернуть шею, но противник каким-то непостижимым образом вывернулся и молниеносно взбрыкнул задними лапами, исполосовав человеку руки и грудь. Глеб сплюнул кровь, попытался заново откинуть шипящего гада в сторону, однако тот вцепился в штанину и потянул за собой вглубь лифта.
Марина дотянула Светку до лестницы, вложила в её руки перила и подтолкнула вниз. Откуда не возьмись, прискакал Юрка и угодливо подставил плечико.
— Вниз! Живо! — скомандовала Марина и, не дожидаясь ответной реакции детей, кинулась на выручку мужу.
Однако на прежнем месте уже ничего не было — только сомкнувшиеся створки дверей лифта, из-за которых слышались звуки борьбы.
— Глеб! — закричала Марина и принялась что есть сил стучать по непреступному металлу. Потом попыталась разжать створки — всё без толку, будто сваркой заварили!
Марина уже просто царапала металл, не зная, что ещё можно предпринять.
— Ну же!.. Открывай, чёртова железяка! — Женщина передохнула, собралась с мыслями, прокричала в узкую щель: — Там аварийный «стоп» должен быть! Нажми! Слышишь?! Глеб?..
«Сомнительно, что удастся, тем более, в противостоянии с тварью! Но всё равно нужно попытаться!»
Марина продолжала колотить бесчувственными ладонями по дверям, так что даже не сразу почувствовала, что её робко теребят за кофточку, силясь привлечь внимание. Женщина резко обернулась, и какое-то время просто смотрела на сжавшегося от испуга малыша, не узнавая в том сына.
— Юрка?.. Что ты тут делаешь?! Я же сказала — вниз! Живо!
Малыш вздрогнул от леденящего негатива, бившего из глаз матери, но с места не сдвинулся; лишь озабоченно покосился на распахнутую дверь квартиры.
— Ну чего ещё?
— Там… дома… — залепетал Юрка и вдруг решительно проговорил, смотря Марине прямо в глаза: — Мы газ открыли. Давно уже. Там даже задохнуться можно.
Не помня себя от страха, Марина схватила сына под руку и понеслась вниз по лестнице. Опомнилась, только уткнувшись в спину дочери.
— Это правда — про газ?
Девочка кивнула, тут же заторопилась, как могла.
Но они всё равно не успели.
В щитке напротив квартиры сработало реле в приводе лифта. Щёлкнул контакт, породив на свет божий одинокую искру. С потолка спустилась огромная луна.
19.
Марина с детьми находилась в районе пятого этажа — она вроде как пыталась считать на бегу, — когда их накрыло чудовищной ударной волной. Свет померк, а оглушительный рёв, пронёсшийся вниз по лестнице, заглушил ритм сердца в ушах. Могучая сила разметала всё на своём пути. Марина почувствовала, как на голову валятся кирпичи, шпаклёвка, бетонная крошка — и стремительно вскинула руки. Вовремя. Откуда-то сверху прилетели перила.
«Возможно, именно с нашего этажа!»
Покорёженный металл легко подмял под себя, не позволяя даже толком вздохнуть. Марина услышала, как хрустят её собственные кости. Она стиснула зубы до звона в ушах и попыталась высвободиться. Тщетно.
Откуда-то из темноты возник Юрка. Он был белый с головы до ног, словно нарочно вывалялся в побелке.
— Мама! — пропищал малыш и принялся загнанно озираться по сторонам.
— Я тут!.. — прохрипела Марина из-под завала. — Юрка, помоги мне! Скорее!
Юрка тут же шмыгнул на звук голоса, натужно засопел над переплетением металлических труб, придавивших Марину.
— Где сестра?
— Ниже!
— Живая?
— Да!
Короткий диалог прервал жуткий скрежет: вниз по шахте лифта промчалось что-то массивное и с душераздирающим грохотом врезалось в цокольный этаж.
Марина почувствовала, как внутри у неё всё оборвалось.
— Что это? — насторожился Юрка, принявшись снова оглядываться по сторонам.
Марина проглотила застывший в горле ужас и с трудом проговорила:
— Не знаю. Наверное, ещё один обвал.
Юрка кивнул, принялся снова сражаться с металлом.
— А как же папа? С ним всё в порядке? — вдруг спросил он и попытался отыскать взглядом Марину. — Мама. Ты плачешь?
Марина набрала в лёгкие побольше воздуха и процедила сквозь зубы:
— С ним всё в порядке. Мне просто очень больно, — пришлось соврать, но Марина не знала, как быть иначе. Впрочем, ложью была лишь первая фраза.
А больно?.. Ей и впрямь СЕЙЧАС БЫЛО БОЛЬНО! Очень!!!
Высвободившись из металлического плена, Марина просто взяла Юрку за руку и, раскачиваясь на ватных ногах, побрела вниз. Этажом ниже они обнаружили Светку: девочка вжалась в полуразрушенную стену и ничего не воспринимала. Марина хотела приободрить дочь, однако увидев свежую кровь, тонкой струйкой стекающую из ушей, не стала этого делать. Она просто отпустила сына и, прошептав тому на ушко: «Давай, сам», — взяла девочку на руки и пошла вслед за то и дело оглядывающимся малышом.
Светка что-то бормотала. Марина старалась не прислушиваться к бессвязной речи дочери, потому что та несла самую настоящую ахинею про сговорившихся безумие и лицемерие, что не желают отпускать её обратно, в мир живых.
Марина не помнила, как оказалась на улице — до сего момента она пребывала в каком-то странном состоянии, сродни каматозу.
Было прохладно, под ногами дымилась вынесенная с петлями дверь. Суставчатая лапа гидравлического амортизатора походила на обугленную человеческую кисть. Дождь закончился, а высоко в небе сияли яркие звёзды.
