Краем глаза Яська заметил, как Ярослав, в момент его последних слов, поменялся в лице… Потом, правда, спохватился, подался вперёд, подтверждая: конечно, правда!
Доктор помолчал. Сказал:
— Как бы то ни было, решать тебе, Яська. Перед тобой простирается долгий Путь, и я буду только рад, если ты преодолеешь его с чистым сердцем. Таким, какое оно сейчас. И, думается, первый шаг в сторону от проторенной твоими соплеменниками колеи, ты уже совершил. Сегодня, именно сейчас.
— Нужно было просто вскарабкаться на Мост? — не поверил Яська. — Да я делал это уже, и ничего!
Доктор терпеливо выслушал Яську.
— Просто залезть на Мост — этого недостаточно. Нужно совершить Поступок. Именно Поступок, который, в дальнейшем, выстроит внутри тебя непреодолимый барьер.
Яська поёжился.
— Зачем он мне, этот барьер?
— Чтобы Тьма не прошла, — прошептал Ярослав со своего «насеста».
Доктор удовлётворенно кивнул.
— Именно. Тогда Тьма ни за что на свете, не завладеет твоей душой. Слышишь, Яська? Никогда и ни за что!
Яська не знал, что на это ответить, а потому просто спросил:
— Так чего же такого я совершил?
— Ты пришёл сюда, чтобы спасти друзей. И не дал в обиду товарища, что по воле случая увязался за тобой.
— Я не увязывался, просто так вышло! — тут же взъершился Ярослав. — И мы вовсе не товарищи. Мы — друзья, как было уже сказано! — И он осторожно глянул на Яську.
Яська кивнул.
— Что ж, тогда вы готовы, — кивнул Доктор. — Ступайте, и пусть истина станет вознаграждением вам за проявленную доблесть, — он отступил в сторону — медленно, словно конферансье, только что объявивший громкую премьеру.
Яська вскинул было руку, но та попросту опала от неожиданности.
«По крайней мере, теперь понятно, отчего сделалось светлее…»
На месте исчезнувшего Доктора мерцал прямоугольник закрытой двери — узкие щёлки по периметру и глазок замочной скважины на уровне живота. Яська вздрогнул. Ярослав спрыгнул с балки, подошёл вплотную к двери. Потом резко обернулся и сказал:
— Нам туда нельзя! Там — свет!
36.
— Почему? — спросил Яська и принялся загнанно озираться в поисках Доктора. Но того, по обыкновению, и след простыл. — Почему? — повторил свой вопрос Яська, силясь уловить взор замершего на пути Ярослава.
— Не могу объяснить. Я что-то помню. Но не могу сказать, что именно.
Силуэт Ярослава дрогнул на фоне тусклого света.
Яська испуганно переступил с ноги на ногу. Сердце снова так и норовило выпрыгнуть из груди. Непонимание всего происходящего спустилось с потолка и легло на плечи путами навязчивого забвения.
— Что там? — с трудом выдавил из себя Яська, в душе понимая, что уже не хочет слышать ответа на свой вопрос.
Ярослав медлил. Затем обернулся к двери.
— Я помню такой же свет, за момент до того, как спустился мрак. В нём что-то было, и оно говорило со мной… точнее они.
— Что?
— Говорю же, что мало чего помню. Но я чувствую, что туда идти нельзя, вот и всё! Там — чужой!
— Но… — Яська робко шагнул вперёд. — Вдруг они все там? Огонёк, Ксанка, взрослые… Вдруг во Тьме оказался только ты один?!
Ярослав напряжённо молчал. Потом обернул голову и посмотрел на Яську ледяным взором.
— А что если, тот человек был прав?
— Кто, Доктор? — Яська вздохнул. — Порою, он говорит странные вещи… Страшные вещи!
— Кто он и откуда?
Яська сглотнул, не зная, что ответить.
— Он — из другого мира. Пришел, чтобы попытаться спасти всех нас.
Ярослав кивнул.
— Так в чём он прав? — спросил Яська.
— В том, что я действительно уже не такой.
— Но ведь ты же сам говорил, что прежний.
— Да почём мне знать?! — воскликнул Ярослав, обхватив голову обеими руками. — Неужели не понимаешь, что это всё превыше нашего понимания?! Моего понимания! Твоего понимания! Ведь детям — тут не место! Дети должны расти под Солнцем, а не страшится света в конце туннеля. Это неправильно! Это как в кошмаре, только проснуться нельзя!
Яська почувствовал в груди глыбу льда.
— «Проснуться» можно, — прошептал он. — Только в этом случае, как раз и угодишь во всё это. Когда мы «спим», то ничем не отличаемся от тех, других детей. А когда «просыпаемся», на нас сразу же обращают внимание. «Проснувшиеся» имеют какую-то ценность для Них… или же Они их просто боятся.
Яська сжал кулачки и уверенно шагнул к двери.
— Не надо! — выдохнул Ярослав, отступая во мрак. — Кто знает, что по ту сторону…
— Там — истина, — кивнул Яська и ухватился за металлическую ручку над замочной скважиной. — Ай!!!
Яська отскочил прочь, потирая обожженную ладонь, — ручка оказалась неимоверно горячей, просто раскалённой, словно с той стороны пылал вышедший из-под контроля пожар.
— Чего ещё? — спросил Ярослав.
— Жжётся! — пропищал в ответ Яська, зачем-то вновь подходя к закрытой двери.
Ярослав напряжённо сопел за спиной.
— Это и есть твоя истина? — спросил он. — Правда, которая жжётся.
Яська отмахнулся. Потёр ноющую плоть. Недолго думая, рванул из-за пояса полы маячки и обмотал ими ладонь. Затем нерешительно протянул руку к ручке… и понял, что та движется… Вверх — вниз! Вверх — вниз! Словно с той стороны — из-за двери, — кто-то или что-то пытается проникнуть внутрь, на их сторону!
Яська вытаращился на ручку, не понимая, что такое происходит, и отступил назад. Тут же обо что-то споткнулся. Судя по воплю — об ногу притаившегося за спиной Ярослава. А ручка продолжала дёргаться, будто припадочная, источая жуткий скрежет. Точнее скрежет был вовсе не жуткий — даже не громкий, — напротив, самый обычный, что и в реальности. Просто в абсолютной тишине, которая подчинила себе всё окружающее пространство, данный звук казался чудовищным воем адского механизма, что вертит свои шестерни, силясь переработать реальность во мрак.
— Что это? — просипел Яська, борясь с непослушными ногами.
— Это Они, — сказал Ярослав и в темноте ухватил Яську за руку. — Идём, пока дверь держит. А то ведь пропадём!
— А куда идти-то?
— Прочь!
Они синхронно обернулись и поняли, что такого понятия, как «прочь» больше не существует. Доступное зрительному восприятию пространство обросло колючими завязями, так похожими на кристаллическую решётку металла при многократном увеличении. Частицы сетки чуть заметно вздрагивали, в попытке сдвинуться с места, однако некая невидимая сила удерживала связи нерушимыми, отчего конструкция напоминала целостный организм. Организм, внутри которого по чьей-то непостижимой воле забилось обсидиановое сердце. Несмотря ни на что. Наперекор всем доступным пониманию мирским законам. В угоду новой жизни, что зародилась за пределами миров.
