class="p1">
«Смотри… Свет… Тень… Рядом…»
Лейла всмотрелась и хватанула ртом воздух: на миг почудилось, что в том месте тени, листья, дорожка, сам солнечный свет — потеряли краски. Лишь на миг — но этого хватило, чтобы в памяти Лейлы из казалось бы нереально далёкого вечера всплыло: Монохром. И обрывки разговоров на кухне, над тарелкой пельменей и кружкой — одной на двоих — с коньяком. И Линкин ультиматум: «Пообещай, что никогда, слышишь, НИКОГДА не станешь просить тебя сфотографировать. Обещай. ОБЕЩАЙ!»
— Вот я дура! — прошептала она, вспомнив побелевшее лицо подруги на последнем кадре. — Вот же я дура!..
Она зашарила по карманам куртки и джинсов. Облилась холодным потом, пока не отыскала «кирпич» смартфона. Тот лежал там же, где и всегда — в сумке-банане через плечо.
Лейла отметила, что у неё дрожат руки, пока вытаскивала телефон. Это был совершенно новый смарт, купленный отцом. Тот едва ли не силком заставил дочь принять телефон и несколько дней следил, чтобы та не выбросила гаджет. Предыдущий Лейла с такой сил навернула о край стола, что пострадал не только экран. Телефон, когда его подняли с пола — разломился в руках охранника кафе на две половинки. Эти жалкие обломки ей вернули в зип-пакете уже после того, как она несколько часов провела в допросной. Эти часы девушка помнила смутно. Да и не старалась вспоминать, как и лицо отца, примчавшегося в полицейский участок её выручать. Потом ведь было ещё несколько визитов, когда у неё брали показания и расспрашивали о Лине. Всякое спрашивали, гадкое. Была ещё беседа с психологом. Потом — встреча с родичами Линки, и вот тогда-то Лейла сорвалась: в крик, в истерику и чуть ли не в драку, когда те понесли околесицу о «психическом состоянии пропавшей дочери»…
Она старалась всё это забыть. Но помнить о по-настоящему важном.
Сама себе удивляясь, Лейла не с первой попытки открыла приложение фотокамеры. Навела телефон на дорожку, задержала дыхание. Внутри вдруг засвербел мерзкий червячок сомнений и скепсиса, мол, и что это ты делаешь, что собираешься проверять?!
Лейла знала, что это зудит страх, тот самый, который подталкивал её прогулять уроки, если планировалась контрольная, потому что в математике она никогда не была сильна. Тот же самый страх липко обволакивал её перед первыми соревнованиями, предлагая придумать какую-нибудь болячку, лишь бы не выходить на ринг. Та же мерзость сейчас цеплялась за её пальцы, шепелявила в уши оправдательное, что исчезновение подруги — вовсе не её, Лейлы, вина, это и следователи сказали, и психолог. Это она себя накрутила и слила в один образ — сцену в кафе, из которого подруга вдруг убежала, и её пропажу, и чувство собственной вины, что за полтора года ни разу не связалась с Линкой…
Лейла ответила страху, как отец научил: крепким посылом «через север, через йух». Способ не для впечатлительных гимназисток, но страх и прочее — отпали тут же. Лейла усмехнулась и решительно нажала на сенсорную кнопку.
Ничего не произошло. На снимке приветливо золотилась листва на дорожке к старой школе, чуть подальше белели берёзы, так и не ставшие за годы выше. В вышине сквозь прорехи в кронах голубело небо.
«По-другому…»
— А то я не сообразила бы, — буркнула Лейла, а пальцы опять перестали слушаться, норовя то соскользнуть с сенсорного экрана, то ткнуть не туда. Наконец, ей удалось выбрать нужный режим съёмки. Девушка вскинула смарт перед лицом, как щит, и замерла, поражённая тем, что увидела на дисплее. Посмотрела поверх телефона, потом снова — на экран.
По дорожке словно рассыпался серебристо-серый пепел, выступили тени, которые глаз почему-то не воспринимал глаз в раскрашенном спектре. Всё там замерло совсем иной неподвижностью, чем обычная цветная фотография. Лейла медленно вдохнула и выдохнула, потрясла головой. Алхимия чёрно-белой съёмки была подобно болевому приёму на сустав: чувствуешь, что не можешь и шелохнуться, бессильный в хватке оппонента. Только и остаётся ладонью по ковру стучать, признавая поражение.
— А хрен тебе, — ухмыльнулась Лейла, снова переводя взгляд на чёрно-белый («Монохромный», — подсказала бесплотный голос) снимок. Она ещё не представляла в полной мере, как вернуть подругу. Но путь Линка ей показала — и попробуйте-ка теперь их остановить!
Конец(?)
Екатеринбург, сентябрь-ноябрь 2023
Бабай (татар.,) — дедушка, аба — бабушка
Кызым(татар.,) — «моя дочка», более ласковое, чем кыз — дочь
Постмортем — посмертная фотография, обычай фотографировать недавно умерших людей появился с изобретением дагерротипа, был популярен в конце 19-го века.
Эффект Гаусса — приём, при котором часть изображения размывается, словно при быстром движении. Используется в фильтрах фотошопа.
От слова «китч» — безвкусица
Калым — выкуп
Художественная фотография еды. Здесь, конечно, речь идёт о любительском уровне съёмки
Свапнуть (от англ.,) — жаргонное выражение, обозначающее жест листания на сенсорном экране.
