— Почему же? Заметили. Разразился скандал. Правда, только в узких кругах медиков. После гибели Чадова дело постарались замять. То, как долго занимался этот некромант своими ужасающими опытами, осталось неизвестным. Могу предположить, что на местном кладбище есть не меньше десятка сборных покойников.
— А родственники? Неужели они не замечали…
— Кто станет присматриваться к мертвецу? У родственников — совсем другие проблемы. Они целовали усопших в лоб, не интересуясь тем, что находится ниже. К тому же Чадов подрабатывал, обмывая и обряжая трупы. Как правило, за этой процедурой близкие покойного не наблюдают.
— Вы сказали Чадов погиб?
— Да. Десять лет назад сгорел вместе со старым зданием морга. Сразу после того, как его проделки получили огласку. Труп опознали, несмотря на то, что от него мало что осталось. У Чадова были наградные часы, которыми он очень дорожил.
— Предположим, он инсценировал собственную смерть. Сколько лет Чадову было бы сейчас?
— Примерно восемьдесят семь — восемьдесят девять.
— Старик, — покачал головой Агранов. — Нет. Не подходит.
— Тогда вам может быть подойдет тот, кто работал у Чадова санитаром? Он жив и очень неплохо себя чувствует.
— И вы до сих пор об этом молчали?! — ноздри Агранова раздувались, как у гончей, почуявшей, что добыча совсем близко. — Даете, Иван Корнеевич! Это же главный подозреваемый? Кто он?
— Сергей Михайлович Микошин…
— Микошин?!
— Вы не ослышались. Владелец престижной клиники пластической хирургии начинал с того, что мыл пол в городском морге и таскал туда ведра с хлоркой. Впрочем, к пластической хирургии Сергей Михайлович имеет такое же отношение, как я — к космонавтике. Насколько мне известно, он всего лишь хозяин. Рантье, живущий на дивиденды. Однако поинтересоваться Микошиным все же стоит. Вы собираетесь это сделать?
Агранов расстегнул верхнюю пуговицу сорочки, глотая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.
— Нет!
— Это еще почему?
— Сейчас объясню.
Лихонин с удивлением следил за майором, который полировал лысину платком. Он делал это с таким рвением, словно собирался протереть в ней дыры.
— Чушь! Тысячу раз — чушь. Сергей Михайлович — очень уважаемый человек. Он не имеет к трупам никакого отношения. Микошин создает Франкенштейнов! Ерунда! Если я скажу об этом начальству, то с должностью зама придется расстаться.
— Вы ведь сами, всего несколько минут назад призывали меня мыслить рационально. А когда я подтолкнул вас к разгадке, начинаете болтать об уважаемых людях. Кстати, Франкенштейн в романе Мэри Шелли — не имя чудовища, а фамилия доктора. Распространенное заблуждение.
— Речь не о романах, а о жизни. Нашей с вами жизни, Иван Корнеевич, — по сосредоточенному лицу майора было видно, что он принял какое-то решение. — Если вы намерены копать под Микошина…
— Я? Под Микошина? Позвольте, это ведь ваша прерогатива!
— Ради Бога, не перебивайте меня, доктор! — попросил майор. — Я помогу вам. Негласно… За последние дни мне приходится слышать имя Микошина довольно часто. Не далее как вчера делал у нечто что-то вроде обыска. Ничего не нашел, а утром получил от начальства по шапке. За нарушение закона. Теперь понимаете, что будет, когда я…
— Понимаю, — Лихонин посмотрел по сторонам, убеждаясь в том, что разговора никто не слышит. — Что за негласная помощь?
— В городе есть люди, которые уверены в том, что Микошин занимается чем-то… предосудительным. Они пытались влезть в его дом и сейчас сидят за решеткой в подвале РОВД. Скажу больше: это — мои друзья детства. Не слишком законопослушные, однако, очень толковые ребята. Им довериться можно. Расскажете историю Чадова. Возможно, найдете общий язык и вместе убедитесь в том, что Микошин хоть и очень экстравагантный, но порядочный человек.
— Или наоборот…
— Тогда за дело возьмусь я, и поверьте, не дам никому спуску! Мне будет, что ответить на вопросы начальства. Если конечно вы предоставите факты.
— Почему не рассказать? — пожал плечами доктор. — Я не делаю из давней связи Чадова и Микошина тайны. Только не надейтесь, майор, что я стану выполнять вашу работу.
— Посвятив в детали Семенцова и Светлова, вам и не придется ничего делать. Договорились?
— Поедем знакомиться с вашими друзьями?
По дороге в РОВД доктор и майор не обмолвились ни словом. Оба чувствовали, что былого взаимопонимания не вернуть и старались избегать встреч взглядами.
Когда Агранов подошел к решетчатой двери камеры, друзья сидели на своих шконках с самым невинным видом.
Как ни старался Агранов оставаться серьезным, справиться с душившим его смехом он не смог и расхохотался так, что не сразу попал ключом в замочную скважину.
— Выходите, шутники.
— Вот это дело! — Семенцов обрадовано хлопнул Виталия по плечу. — Радуйся, освободили вчистую.
Светлов хотел бы радоваться, но наслаждаться моментом освобождения мешал пристальный взгляд полного человека в роговых очках.
Агранов заметил интерес Виталия и перестал смеяться.
— Знакомьтесь, мужики. Доктор Иван Корнеевич Лихонин.
— А зачем нам доктор? — спросил Семенцов. — Вообще-то мы здоровы. Пока, по крайней мере.
— Болтун! — развел руками Агранов. — Не обращайте внимания, доктор. Сейчас он перестанет дурачиться. Вам предстоит долгий разговор о Микошине и его друге, погибшем десять лет назад.
— Вы, действительно что-то знаете? — нахмурился Светлов, глядя на Лихонина.
— Думаю, да. Но не уверен в том, что мои сведения будут для вас ценными.
— А уж об этом позвольте судить нам! — Игорь тоже стал серьезным. — Где поговорим?
— В морге, друзья мои! Это самое спокойное место для задушевной беседы и философских размышлений.
Агранов следил за покидающей РОВД троицей из окна своего кабинета, поливая цветы на подоконнике.
Это помогало сосредоточиться. Рассовав бумаги по ящикам письменного стола, он положил перед собой чистый лист и нарисовал в нем кружок, Внутри разместил букву икс, обозначающую сбитого Светловым пешехода. Два других кружка были подписаны соответственно «Чуркин» и «Кароль». Третий, с игреком внутри обозначал утреннего самоубийцу. В последнем и самом большом круге майор написал «Микошин». Оставалось соединить кружки стрелками.
— Эти швы напомнили мне милые шутки доктора Чадова…
Произнеся сказанную Лихониным фразу вслух, майор нарисовал самый большой кружок. После того, как Чадов был соединен стрелкой с Микошиным, бесхозные трупы стали более-менее вписываться в логическую цепочку. Какими бы кривыми не были тропинки и дороги, все они, в конечном итоге вели в Рим, а точнее к Микошину.
