Новость застигла врасплох, и только сейчас Джейкоб сообразил, как быстро получены результаты. Насколько он знал, морока с ДНК-анализами занимает не меньше двух недель. Он поинтересовался, как же Дивия исхитрилась, и та пожала плечами:
– Высокопоставленные друзья.
– Особые друзья в особых местах, – сказал Джейкоб.
Дивия улыбнулась:
– Вы хотели что-то мне рассказать?
– Да.
Джейкоб поведал о визите в дом и показал фото столешниц без единого пятнышка.
– Может, причина в вашем составе…
Дивия молча разглядывала кадры.
– Вы промокнули знак.
Она кивнула.
– Ну и?
– Я проверила, нет ли едких реагентов. Как выяснилось, обыкновенный прожиг. Прибора для выжигания хватило бы.
Джейкоб так и думал.
– Но тогда остался бы след, – сказал он.
Глядя на фото, Дивия задумчиво поджала губы:
– Его можно зашкурить.
– Нет, не похоже. Вот, гляньте. – Джейкоб взял у нее камеру и отыскал ракурс вдоль столешницы. – Было бы заметно углубление в поверхности. А здесь ничего.
– Могли зашкурить всю плоскость.
Такая мысль его не посещала. И вот почему: это нелепица.
Как, впрочем, и предположение, будто кто-то заменил все столешницы.
– Возможно, – сказал Джейкоб. – Есть другие версии?
Пауза.
– Толковых нет, – сказала Дивия.
– Может, стоит опросить подрядчиков.
Дивия вежливо улыбнулась.
– Так или иначе, в доме кто-то побывал. Я искал отпечатки пальцев – ни черта. Хотя мог что-то проглядеть.
– Если хотите, я съезжу.
– Вас не затруднит?
Дивия покачала головой.
– Спасибо, – сказал Джейкоб. – Будьте осторожны.
– Буду.
– Могу вас сопроводить.
– Совсем не обязательно. – Улыбка Дивии погасла.
Пора уходить, понял Джейкоб. И тем более пал духом, поймав себя на желании коснуться ее, попросить о встрече, сказать, что ему хочется больше узнать о женщине с фотографий на холодильнике. Джейкоб себя одернул, вспомнив, как закатились глаза обеспамятевшей девицы из бара.
– Если вдруг возникнут идеи… – начал он.
Дивия кивнула:
– Я вас извещу.
По пути домой Джейкоб заехал в кошерную бакалею Жика. Взяв талончик, занял очередь в толпе домохозяек и их полномочных представителей. После встречи с Дивней Дас он жалел, что согласился на ужин с отцом. Потерянный вечер. А надо отрабатывать версии.
Может, завезти халу и слинять? Нет, нельзя так со стариком.
Ясно, что он ответит.
Конечно. Не бери в голову.
Но в том-то и дело: отец из кожи вон лезет, чтобы Джейкоб не угрызался. Джейкоб сам себя накручивает. Видно, так и не стал по-настоящему взрослым.
Продавщица выкрикнула его номер, приняла заказ и вручила теплый пакет. Пока Джейкоб ехал домой, «хонда» пропиталась душистым хлебным ароматом, и он решил, что отработка версий подождет.
Жертва была изрядной сволочью, безнаказанно совершившей девять убийств.
Теперь ее грохнули. Ну и нечего гнать лошадей.
Кинув пакет с халой на письменный стол, Джейкоб задумался.
По его прикидкам, мистеру Черепу было от тридцати до сорока пяти. Однако убийства происходили в конце восьмидесятых – то есть вероятнее верхний возрастной предел. Выходит, слегка просчитался. Бывает. В краю Лицевых Подтяжек и Ботокса первое впечатление всегда обманчиво, точнее всего возраст определяется по рукам. Они не лгут.
Хорошо бы имелись руки.
Хорошо бы имелось тело.
Сколько бы лет ему ни натикало, мистер Череп давненько не колобродил.
Видимо, не все согласны с тем, что отсрочка правосудия означает его отсутствие.
Кто-то знал тайну Упыря и покарал его, не дожидаясь, пока закон раскачается.
Цедек.
В библейском иврите у слов уйма смысловых оттенков. Например, есть однокоренное слово цдака[14] – милосердие.
Неожиданная, даже противоречивая смесь понятий. В английском «справедливость» и «милосердие» противоположны. Справедливость подразумевает букву закона, поиск абсолютной истины, неизбежность наказания.
Милосердие умеряет и смягчает справедливость, вводит переменную сострадания.
Убийство убийцы может считаться актом справедливости и актом милосердия.
Справедливость к жертвам. Их близким.
Милосердие к потенциальным жертвам.
Даже милосердие к самому мистеру Черепу – избавление от дальнейших злодеяний.
На иврите эти два слова разнятся женским суффиксом – буквой «хей», обозначающей имя Бога.
Пожалуй, цдака — этакая женская форма справедливости.
Вспомнился «Венецианский купец» и речь Порции в суде. Женщина в мужском наряде призывает к милосердию.
От слова цедек происходит и цадик — праведник, который творит добро, зачастую тайно, не ожидая признания и награды.
Творец справедливости; творец милосердия.
Не так ли видел себя убийца мистера Черепа?
Или видела?
Почему нет? Хэмметт сказал, звонила женщина.
Джейкоб проверил электронную почту – не откликнулась ли диспетчерская 911. Нет, лишь куча спама. Начал было писать отчет Маллику, но потом стер черновик. Сам еще не понял, что у него есть.
Запрос в архиве «Таймс» об Упыре выдал семьсот совпадений. Джейкоб сузил поиск временными рамками. Может, у кого-нибудь из жертв явно еврейская фамилия.
Хелен Джирард, 29 лет.
Кэти Уэнзер, 36 лет.
Криста Нокс, 32 года.
Все молоды, любимы, красивы; каждая – первая в геометрической прогрессии рухнувших жизней. Уэнзер – блондинка, врач-массажист, работала на дому. Джирард и Нокс – брюнетки, у них остались опечаленные любовники и убитые горем родители.
Патриша Холт, 34 года.
Лора Лессер, 31 год.
Дженет Стайн, 29 лет.
Парад счастливых лиц подрывал желание искать убийцу Упыря.
Джейкоб пометил Лессер и Стайн.
Инес Дельгадо, 39 лет.
Кэтрин Энн Клейтон, 32 года.
Шерри Левек, 31 год.
Напрашивается удобный вариант еврейской жертвы и еврейского мстителя. Но сами по себе имена ни о чем не говорят. Бывают евреи с нееврейскими именами, и наоборот. Бывают смешанные семьи. Бывают друзья. Бывает, кто-нибудь случайно столкнется с делом, заинтересуется и потом невольно с головой влезет. С копами такое сплошь и рядом.
Однако надо найти зацепку.
Джейкоб почитал о Лоре Лессер. Медсестра в доме престарелых. Миловидная, как все ее подруги по несчастью.
Дженет Стайн держала в Уэствуде книжную лавку. Панихида прошла на кладбище Бет-Шалом.
Там же похоронена и его мать.
Одна бесспорная жертва-еврейка.
Вновь полистав архивы, Джейкоб натолкнулся на статью девяносто восьмого года – очередную вспышку интереса к событиям десятилетней давности. Эстафету принял детектив Филип Людвиг, поклявшийся перепроверить все версии и задействовать любые ресурсы, включая новую фэбээровскую базу данных ДНК.
