вместе с ним и скелет.
Эмили встала, подняв мешок, позволяя костям свалиться в кучу внутри.
- Вот дерьмо, - сказала Софи, проводя руками по своим неряшливым волосам. - Что нам теперь делать?
Эмили заглянула в мешок. Кости теперь бесцеремонно лежали внутри, без рифмы или причины в их порядке. Но череп всё ещё был там, стоял на вершине кучи, оглядываясь на Эмили.
Она не нашла ответов. Она до сих пор понятия не имела, кто послал ей письмо и что на самом деле означали эти слова, написанные самым причудливым почерком на этой потёртой и старой бумаге. Но она кое-что нашла. Кэтрин.
- Эмили? Ты меня слышишь?
Эмили впервые услышала, как Софи разговаривает с ней. Словно её голова находилась под водой, затмевая все её чувства.
Внезапно они хлынули обратно к ней.
- Да, - сказала она, стряхивая с себя чувство замешательства. - Эм-м-м... не знаю.
- Что ж, мы должны сообщить об этом в полицию.
- Да. Мы должны взять кости с собой.
- Взять их? Разве мы не должны оставить их здесь?
Эмили на мгновение задумалась. Придётся взять их - что-то заставляло её сделать это. Однако она не могла сказать об этом Софи - она бы не поняла.
- Нет. Если мы оставим их, их может утащить животное.
Софи согласно кивнула.
- Хорошо, - сказала она.
Затем она открыла сумку и помогла Эмили запихнуть туда мешок с костями. Эмили не знала, что ей делать с костями. Она абсолютно не знала, что ей с ними делать. Возможно, она передаст их полиции, как только вернётся. Но тогда зачем им интересоваться костями женщины, умершей сотни лет назад? Они не будут. Их выбросят. Кости будут утилизированы. Эмили не понравилась эта идея, хотя она и не знала, почему.
Когда Эмили подняла сумку, кости внутри лязгнули и застучали друг о друга. Затем, с каждым шагом, который она делала, с сумкой на спине, кости скрипели и мягко лязгали друг о друга. По крайней мере, их сопровождал другой звук, хотя, возможно, он был не таким приятным, как пение птиц.
Но птицы больше не пели. В лесу было мертвенно тихо. Единственным звуком, который можно было услышать, был шум ветра в ветвях деревьев. Так было до тех пор, пока не пошёл дождь. Это был всего лишь небольшой дождь, ничего страшного. Тем не менее, Эмили застегнула молнию на своей куртке и подняла капюшон. Софи сделала то же самое.
Эмили достала GPS из кармана и нажала кнопку "ДОМ". Счётчик установился на четыре километра, и они с Софи отправились домой.
Дождь продолжался в течение следующего часа, пока Эмили и Софи усердно шли через лес. Кости в мешке ритмично стучали в такт каждому шагу. Эмили казалось, что её пытаются загипнотизировать или усыпить ложным чувством безопасности.
GPS отсчитал половину пути.
По бóльшей части они шли молча. Нечего было сказать. Эмили была разочарована тем, что не нашла то, что искала. Но с другой стороны, неужели она действительно верила, что её дочь будет ждать её там?
- Мы можем сделать перерыв? - спросила Софи, как будто ей нужно было разрешение Эмили.
Эмили не хотела останавливаться. Ей хотелось вернуться домой и забыть, что всё это когда-либо случалось. Конечно, у них были кости, с которыми нужно было что-то делать, но как только это будет сделано, она хотела стереть всё это испытание из своей памяти.
- Конечно. Всё нормально.
Как и раньше, они нашли поваленное дерево и использовали его как импровизированную скамейку. Софи сняла сумку со спины Эмили и достала из неё пачку чипсов. Она предложила пакет Эмили. Эмили покачала головой, обнаружив, что не голодна. Однако она взяла бутылку воды и жадно выпила её.
- Ух ты, - со смешком сказала Софи, когда Эмили допила бутылку. - Тебя немного мучает жажда?
- Похоже на то, не так ли?
Когда Софи снова сосредоточилась на чипсах, которые ела, Эмили заметила что-то лежащее на земле недалеко от неё. Она встала со ствола дерева и подошла к тому, чем это могло быть.
- Что это такое? - позвала Софи, не двигаясь с места.
Эмили посмотрела вниз и увидела мёртвое маленькое животное, лежащее на земле. Это была птица. Эмили не была экспертом, но это определённо был ещё птенец. На нём практически не было перьев. А те немногие, что были, были мягкими и пушистыми. Они были чёрными. Ворона, как предположила Эмили. Голая кожа свободно лежала на крошечных костях, из которых состояло тело птицы.
Затем, когда она присела и внимательнее посмотрела на птицу, её осенило ещё кое-что. Это было то, что она должна была увидеть в первую очередь. Теперь, когда она это увидела, то, как она вообще пропустила это, было совершенно непонятно.
Птица была полицефальной - у неё было две головы.
- Какого хрена... - пробормотала Эмили, прежде чем повернуться к Софи и закричать: - Иди сюда! Ты должна взглянуть на это!
Эмили читала о полицефалии. Встречается она редко, чаще всего у пресмыкающихся. Но это также повлияло на птиц и млекопитающих. На самом деле, теперь, когда она подумала об этом, она могла вспомнить время, когда её отец водил её в цирк - она думала, что ей тогда было около семи лет - и там, снаружи, во второй, меньшей палатке, было "Шоу уродов", звездой которого была двуглавая свинья.
Свинья с её частично разделённой мордой и искривлённым удлинённым рылом, смотрящая на неё тремя глазами, напугала Эмили. Мёртвая птица, которой, скорее всего, не было и дня от роду, пугала её значительно меньше. Ей было жаль существо, которое, как она была уверена, было оставлено его матерью и брошено умирать, теперь не более чем небольшая закуска для какого-то хищника-падальщика.
Полицефалия возникает через процесс, очень похожий на то, как возникают сиамские близнецы. Кроме того, в случае полицефалии процесс ещё менее успешен. Чаще всего полицефалия приводила к тому, что животное рождалось с двумя головами (или, в некоторых особенно редких случаях, с тремя головами), которые были лишь частично разделены, в результате чего у существа оставалось то, что на самом деле больше походило бы на деформированную голову, с дополнительными чертами лица - три или четыре глаза, два носа, два языка. Лишь изредка две головы полностью разделялись.
Но так было и с птенцом. Две тощие шеи отделялись от плеч и вели к двум полностью сформированным головам, каждая со своим клювом и двумя чёрными глазами-бусинками.
Софи посмотрела через плечо Эмили на лежащее на земле животное.
- Боже мой, -
