точно от злости затряслась, когда услышала, что мы вместе тусили под лестницей. Она-то хорошо знает, зачем он туда девушек водит. Теперь злится, ревнует, изводит себя. А я танцую.
Па-де-бурре. Два пируэта. Па-де-бурре.
Мелкие завидуют мне. Точнее моим переменам. Они днями потеют на классике и характерном, а вечерами здесь – в классе для отстающих, но прогресса нет. А я пришла никакая и вот раскрылась. Ни одного замечания. Я танцую. Я летаю. Я дышу.
Два фуэте с окончанием в аттитьюд круазе.
Я старательно тяну носок и выворачиваю ногу. Приятное напряжение мышц. Даже боль приятная. Это танец. Пот струится между грудями, по спине, волосы липнут ко лбу. Не разбить бы пуанты – денег отец ещё не перечислил. Сама стараюсь не просить, потому что и без того он считает балет пустой тратой. «Вот как бы улицы-то мести не пришлось, дочь, после твоего балета!» С этим девизом мы с ним всю жизнь. А мне, если не балет, то всё равно. Пусть хоть бы и улицы.
В детстве я присматривалась к дворничихам, оглядывала фигуры, лица: какая из них несостоявшаяся балерина? Но все они были какие-то громоздкие, с большими красными руками и оплывшими лицами. Одна только была похожа, она работала в нашем училище: мыла полы и зеркала в классах. Маленькая, хрупкая, лёгкая, белокожая, но очень выносливая: таскала полные вёдра одно за другим туда-сюда по бесконечному коридору. Я была ещё первогодкой, когда она работала. Набравшись смелости, я однажды подошла к ней: «А вы тоже настоящая балерина?» «Нет. Не настоящая», – так она ответила. И я подумала тогда, что в училище, конечно, все должны быть балеринами, даже уборщицы. Хотя она и «не настоящая».
Мы работаем над прыжками. Три соте. Три по второй. И до конца музыкальной фразы шажман. Потом всё с левой.
Виктор хочет, чтобы я забыла о партии в «Сильфиде». Рассчитывает, видимо, что я молча отойду в сторонку и буду думать только о том, как прекрасно выступят его ученики на следующей неделе. О том, как Женечка будет блистать в моей роли! Да-да, в моей роли! Я должна, видимо, радоваться этому! Поздравлять её с успехом!
Меня, конечно, выпустят, никуда не денутся. Пинком под зад вылечу. Только на улицу Росси, а не на Театральную площадь. Вот тебе и будущее – детский кружок хореографии вести! Рассказывать детишкам, какой триумф их ждёт на сцене Большого! А потом одна из малышек выдаст: «А вы сами, Алина Максимовна, настоящая балерина?»
И мне останется только ответить: «Нет. Не настоящая».
Я любуюсь собой в зеркале. И моё отражение возвращает мне улыбку. Красиво. Сильно. Бойко. Так у меня сегодня получается. Оно чуть-чуть отстаёт. Отражение. Чуть-чуть искажает всё. Я ещё лучше. Просто оно не может передать так же. Я ещё ярче, ещё сильнее.
Хорошо бы класс не кончался. Не хочу возвращаться домой. В эту пропитанную затхлостью квартиру с кровавым пятном на паркете. Здесь мой мир – среди этих зеркал. А ещё больше мой мир на сцене. И пусть Виктор не смотрит на меня, я покажу ему, кто я. Покажу им всем. Они увидят. Они узнают.
Глава 16
Женя
Вечерний класс
Я готова её придушить. Правда. Так и тянет схватить её за патлы, стащить потный купальник и затянуть его вокруг её шеи. И давить, давить, пока она не захрипит, не изойдёт пеной, и, наконец, не обмякнет у меня на руках.
Надо признать, она кое-что умеет – не такая уж бездарная. Думаю об этом, и внутри всё выворачивается. Я сдерживаюсь изо всех сил, чтобы делать движения чисто. Но сама знаю, когда так выбешиваюсь – теряю форму. Это моё слабое место. Мне нужно, мне просто необходимо знать, что я лучшая. Видеть, обонять, осязать.
Если наблюдаю чей-то слабый танец, становлюсь сильнее. Если вдыхаю запах чужого пота: едкий, с примесью страха – дышу глубже. Если во время разогрева случайно касаюсь чьей-то руки, спины и чувствую вялые мышцы – мои мгновенно приходят в тонус. Мне это нравится: чужая слабость. Ощущаю её, и мышцы наливаются сталью.
А от осознания чужой силы меня колотит. Я не становлюсь слабее, нет, но появляется какая-то уязвимость. Тело как будто становится мягче. Дыхание сбивается. Я теряю чувство плотности воздуха, которое обычно помогает мне ограничивать плоскость при взмахе ногой, движениях рук. Не улавливаю вибрацию паркета, отмеряющую каждый шаг. Могу выпасть из такта, просчитаться на вращениях. А ещё могу забыть про мимику. Это худшее, что может со мной случиться.
Эта курица сегодня в ударе: как нарочно, чем ближе к премьере, тем жарче. Я вытираю пот со лба после прыжков и смотрю на Виктора: «Не вздумай взять её в постановку! Не вздумай!» От напряжения мышцы начинают дёргаться непроизвольно. Напрягаюсь больше, чтобы сдержаться, но судороги лишь усиливаются. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Ещё раз. Выдох. Вдох.
Плохо. От неё не несёт, как от ослицы, – страха нет. И я без толку пытаюсь продышаться. Мой личный обонятельный допинг иссяк. Меня трясёт всё сильнее. Виктор подходит, что-то шепчет, но я не понимаю что. Глаза болят и пульсируют. Скорее бы конец.
Ненавижу её.
Под душем стою долго. Мне нужно смыть это всё. Пусть просто стекает. Ащ! Мыльная пена щиплет кожу – похоже, содрала старую мозоль. Я смотрю на собственные кривые, красно-синие пальцы с потемневшими ногтями…
Почему новенькая бесит так сильно?
Лера всегда была никакая, но вот Эмма, Танька, даже Карина – у каждой из них было что-то, что мне нравилось. Эмма пугливая по натуре. От неё несёт страхом за километр. Даже смотрит она затравленно, словно пташка, пойманная в силки. Таня – корова. Она ненавидит своё собственное тело – и есть за что. Всегда неуверенная, неуклюжая. А у Каринки, не знаю даже… При супертехнике какой-то необъяснимый трепет передо мной лично. И это прекрасно. Мне это нравилось. Сейчас, правда, она совсем отбилась от рук.
Позвонила вчера: «Ты видела новые посты в инсте?» Ещё бы. Сборище дегенератов, которым нечем заняться, мусолят сплетни о том, что я подстроила ей травму. Пришлось охать и ахать, объясняя, как «глубоко ранят» меня подобные слухи. Может, она и поверила.
«Нам надо что-то придумать, чтобы это прекратить».
Так-так. Ты же уже придумала.
«Давай замутим совместную фотосессию. Выложим фотки, ну, типа, чтобы ясно было, что мы лучшие подруги».
Я чуть трубку не проглотила. «Чтобы ясно было, что мы лучшие подруги!» Даже разубеждать её не буду – только время тратить. Согласилась. Приехала к ней. В первый раз я посетила эту их загородную резиденцию ещё во втором классе, на Каринкин день рождения. Дом с башенками, пруд с золотыми рыбками. «Чтоб они
