Он потёр лицо обеими руками, в то время как она открыла входную дверь Стеклянного Дома.
— Плохая идея, — сказал он. — Из стольких, стольких путей. Скажи мне, что на самом деле не помогаешь ей.
— Ну, я дала что-то в роде обещания, что сделаю листовки.
Она ожидала, что он отвергнет и это, но на его лице медленно появилась злая улыбка, и он сказал:
— О, пожалуйста. Позволь мне.
— Шейн…
— Поверь мне.
Она не могла.
И действительно, спустя два часа она услышала возмущенный крик Евы, доносившийся снизу. Она помчалась в гостиную и увидела, что Шейн считал… плакатом. Это была яркая неоновая синяя вещь, на которой было написано печатными буквами ЗАЧЕМ ГОЛОСОВАТЬ ЗА МЕНЬШЕЕ ИЗ ДВУХ ЗОЛ? ГОЛОСУЙ ЗА МОРРЕЛЛ! И там было изображение святой Моники, которую она никогда, никогда не увидела бы в ней. Честно говоря, она не могла бы выглядеть более ангельски, если бы Шейн приделал в фотошопе ореол.
Также в углу была одна из тех ярко-желтых звезд, которая гласила ОДОБРЕНО КАПИТАНОМ ОТКРОВЕННЫМ! ЧЕЛОВЕК УТВЕРЖДЁН! плюс копия записи в избирательном бюллетене с именем Моники, смело написанная маркером.
Это одновременно было и самым смешным, что Клэр когда-либо видела, и самым ужасным.
Ева никак не могла придумать, что сказать. Она просто смотрела… сначала на плакат, затем на Шейна, затем снова на плакат, как если бы не могла представить мир, в котором это произошло. Наконец, она сказала:
— Я очень, очень надеюсь, что это шутка. Если это не так, Моника тебя убьет. И потом завернёт тебя в этот плакат и похоронит.
— Что с ним не так? — спросил Шейн и посмотрел вниз на бумагу. — Я знаю, синий не был моим первым выбором, но я полагал, что ярко-розовый будет излишним.
— Ладно, мне нужно резюме. Почему именно ты делаешь плакат для избрания Моники на пост мэра? Я что-то пропустила, проснулась в параллельном мире или…?
— Это план Клэр, — сказал он. — Я просто графический дизайнер. Она руководитель кампании.
Ева рухнула на диван и закрыла лицо руками.
— Ты безумна. Вы сошли с ума. Слишком много стресса. Я знала, что один из вас когда-нибудь сломается.
— Моника идеальна, — сказала Клэр. — Ева, правда, это так. Подумай об этом. И, эй, если хочешь, ты можешь быть Капитаном Откровенным.
— Я, — повторила Ева, коротко и сухо усмехнувшись. — Да, конечно. Конечно.
— Эй, — сказал Шейн. Он отложил плакат в угол и — неожиданно, по крайней мере для Клэр — опустился перед Евой на одно колено. Он взял её за руки и опустил вниз, чтобы увидеть лицо. — Посмотри на меня. Ты оригинальный мятежник, Ева. Чёрт, ты стала мятежником еще до меня. До Майкла. До Клэр. Большинство из этих Капитанов Откровенных были просто наполовину подражателями, потому что в сердцах они были обычными парнями, недовольными при наличии всего, что они хотели и когда они этого хотели. Это не бунт, это просто эгоизм. Но ты не такая. Если бы ты хотела быть Капитаном Откровенным, ты была бы настоящим.
Именно это он и имел ввиду. Не насмешка, не приставание, не дружественный стеб; он искренне так считал, а Ева сделала глубокий, прерывистый вздох в то время, как посмотрела назад. Она покачала головой.
— Я не могу, Шейн.
— Да, — сказал он. — Ты могла бы стать. Но только если действительно хочешь, — сказал он без драматизма, даже без особого акцента, просто констатировал факт. — Ладно. Пицца остывает.
— Майкл убьет вас обоих, — сказала Ева и последовала за ним, когда он встал и подошел к столу, где Клэр вспомнила, что делает, и поставила тарелки. — Убьет тебя совсем, совсем намертво.
Но она ошиблась, потому что когда Майкл появился пятнадцать минут спустя, выходя из кухни тем тайным тихим вампирским способом, которым он иногда пользовался, когда забывал о манерах своей кампании — он долго смотрел на плакат, склонил голову и сказал:
— Неправильное фото.
Шейн бросил на Еву взгляд злого триумфа.
— Ну, я бы использовал её фото из ежегодника, но там она выглядела как бракованная Spice Girls. Что-то еще?
— Нет никакого Капитана Откровенного.
— Это твоё возражение? — сказала Ева, положив недоеденную пиццу обратно в тарелку. — Из всего на плакате, в том числе — о, я не знаю, Моники? — тебе кажется проблемой именно это?
— Он правильно написал её имя. Мне на самом деле понравился девиз "меньшее из двух зол", это действительно захватывает дух, — Майкл принёс свою пиццу и одну из непрозрачных спортивных бутылок. Пицца и кровь, сочетание, которое мог любить только вампир; пытаясь не сильно об этом задумываться, Клэр добавила измельчённый перец на свой кусок. — И если быть честным, сначала я действительно был против этого изображения. Это делает её взгляд слишком милым.
— Я думаю, это было преднамеренно, — сказала Клэр. — Все знают…
— Есть новый Капитан Откровенный, — сказал Шейн.
— Да? — Майкл сделал гигантский укус корки, сыра и мяса, затем пробормотал: — Кто?
Шейн молча указал на Еву, которая ударила его по руке. Как и Клэр. Майкл поперхнулся, закашлялся, схватил его спортивную бутылку и запил.
Ева сказала:
— Не совсем. Когда-нибудь.
— Нет, — сказал Майкл и снова закашлялся, так сильно, что Клэр задалась вопросом, может ли вампир умереть от удушья. Скорее всего нет. В конце концов им не нужно дышать; просто надо перестать говорить, пока они не прочистят горло. — Чёрт, нет. Не ты.
И это, подумала Клэр, было его первой ошибкой, потому что Ева, вместо того чтобы испытать облегчение, что он поддерживает её возражение, посмотрела на него, внезапно нахмурившись.
— Нет? Por quй, Miguelito?
— Потому что, ну… — Майкл запнулся, произнося эти слова. — Я имею ввиду, Капитан Откровенный…
— Что, всегда был парнем? Это ты собирался сказать?
— Нет, нет…. просто ты… эм… — Майкл обернулся и посмотрел на Шейна. — Помоги мне.
Шейн поднял обе руки в безмолвной капитуляции.
— Разбирайся сам.
— Слушай, быть Капитаном Откровенным — значит быть мишенью, а я не хочу, чтобы ты…
Ева снова прервала его, вызывающе дернув подбородком.
— Не хочешь, чтобы я была главной? Впереди? Рисковала? Ты видел листы с надгробиями, которые люди продолжают оставлять нам?
— Да, — сказал он. — И я боюсь, потому что люблю тебя. И это будет опасно. Ты знаешь это даже без моего напоминания.
— Она знает, — сказала Клэр. — Но ты не должен говорить ей, что она не может.
Майкл стал по-настоящему обеспокоенным. Ева протянула руку и взяла его за руку.
— Расслабься, — сказала она и удержала его взгляд. — Я знаю, что могу это сделать. Но я не буду. Я знаю, что это поставит тебя в плохое положение. Представь, что не говорила это.
