сумке, и сунула его в основание кучи сломанных веток, которую они собрали перед собой. Они собирали дрова вокруг себя, выбирая самые сухие ветки, какие только могли найти в угасающем свете. Вскоре дрова вспыхнули, и огонь начал гореть. Раньше было прохладно. Теперь им было тепло. Более того, они могли видеть. Не очень далеко, но, по крайней мере, они могли видеть друг друга. Хотя, возможно, это не обязательно было плохо. В детстве Эмили всегда спала лицом к стене, никогда не поворачиваясь лицом в противоположную сторону.
Таким образом, если какое-то ужасное чудовище подкрадётся к ней, пытаясь сожрать её, она не увидит его, поэтому оно не сможет её напугать.
Часть её хотела регрессировать, сделать то же самое прямо сейчас.
Она села на землю и прислонилась спиной к толстому стволу упавшего дерева. Она открыла сумку и полезла внутрь, доставая со дна сигареты. Её рука коснулась грязного мешка внутри. Когда она заглянула внутрь, череп, лежавший на груде костей, смотрел на неё, улыбаясь.
Она зажгла сигарету и затянулась. Это была её первая сигарета с тех пор, как они вошли в лес. Прилив никотина заставил её чувствовать себя непринуждённо.
Софи села рядом с ней и уютно устроилась. Обе взяли свои куртки и накинули их на себя, надеясь, что они смогут согреть их. Эмили положила свободную руку на плечо Софи, в другой всё ещё держа сигарету.
- Мне жаль, - сказала Софи. - Я никогда не знала о Билле.
- Ты и не должна была знать, - сказала Эмили, снова затягиваясь сигаретой.
- Нет. Я должна была. Если ты когда-нибудь захочешь поговорить об этом, просто знай, что я всегда рядом.
- Я знаю, - Эмили внезапно почувствовала себя гораздо более удовлетворённой, чем должна была, учитывая их нынешнее затруднительное положение.
Софи быстро уснула. Эмили докурила сигарету и бросила окурок в огонь.
Вскоре и она заснула.
Эмили не была уверена, сколько времени она спала, когда проснулась и обнаружила, что Софи пропала. Вокруг неё была кромешная тьма, хотя огонь всё ещё горел. Мерцающий свет отбрасывал глубокие чёрные тени на деревья, окружавшие её. За этими деревьями она не могла видеть ничего, кроме темноты. Она посмотрела на небо. Там, сквозь щели в пологе леса, она видела, что луна полная.
Куда подевалась Софи? Она не оставила бы её здесь одну и не ушла бы одна. Если, возможно, она просто не отошла, чтобы немного уединиться, чтобы справить нужду.
Сердце Эмили колотилось в груди. Она не хотела кричать. Что-то внутри неё говорило ей, что это предупредит о любой потенциальной угрозе её местонахождению. Но почему она так думала? Снаружи не было ничего, что могло бы причинить ей боль. Изо всех сил она отбросила подавляющее чувство страха и закричала:
- Софи?
Она молча ждала ответа.
Ничего.
- Софи?
Воздух вокруг неё застыл. Казалось, не было ветра, который шевелил бы вокруг неё ветки деревьев. Она ничего не слышала, кроме тишины. И тут она услышала - где-то плачет ребёнок.
Она вспомнила, когда они обнаружили кости. Тогда она тоже услышала плач ребёнка. Когда она проследила за этими криками, то обнаружила, что ребёнка там не было. То, что она нашла, было теми обугленными дочерна костями, зарытыми в землю.
Что она найдёт на этот раз?
- Софи? - снова позвала Эмили, на этот раз не особо ожидая ответа.
Конечно, ничего не было.
Эмили поднялась на ноги. Её ноги были изнурены, дрожали, как будто они могли подкоситься под ней. Она положила руку на поваленное дерево и глубоко вздохнула. Только тогда она заметила пульсирующую боль в голове, как будто её мозг расширялся, пытаясь вытолкнуть глазные яблоки из орбит.
Ребёнок всё ещё плакал. Эмили выпрямилась. А если бы там и правда был ребёнок? Возможно, здесь были и другие туристы? Возможно, семья? Что, если им понадобится помощь? Что, если она была единственной, кто мог им помочь? Она собиралась следовать за плачем. Она должна.
Медленно она ушла от огня через деревья. Войдя в темноту, она обнаружила, что полная луна даёт достаточно света, чтобы осветить деревья вокруг неё. Она осторожно маневрировала между деревьями, направляясь, насколько могла, на звук плачущего ребёнка.
Она не знала, что именно, но что-то заставило её оглянуться через плечо, просто чтобы убедиться, что она всё ещё видит огонь.
Она не видела. Он исчез, потерявшись во тьме. Чувство чистой паники начало подниматься в глубине её желудка. Она развернулась на месте. Она не могла зайти так далеко; он должен был быть где-то там.
И тут она заметила, что крики ребёнка тоже исчезли.
Ужас. Вот что это было. Это чувство паники превратилось в ужас.
Внезапно поднялся ветер. Деревья скрипели и трещали, раскачиваясь из стороны в сторону, лунный свет сверху отбрасывал искривлённые безумные тени, просачиваясь сквозь ветви. Возможно, именно поэтому она больше не могла слышать ребёнка - ветер изменил направление, унося звук прочь. Или, возможно, это было не по-настоящему. Возможно, этого никогда не было. Возможно, ничего из этого не было правдой.
Где-то вдалеке мерцал свет. Огонь. Горящий факел.
Паника Эмили немного утихла, когда она узнала, что там кто-то есть. Но теперь, когда она это знала, она ещё больше боялась назвать имя Софи. Но она решила последовать на свет - другого выхода у неё не было, насколько она могла судить.
По мере приближения Эмили мерцающий свет становился всё ярче. Вскоре она услышала голоса, хотя и не могла разобрать, о чём они говорили. Каждый голос казался низким, чуть громче шёпота. Но их было много, и вместе они создавали немалый звук. Когда Эмили приблизилась, она поняла, что эти голоса не разговаривали - они пели.
Вскоре в поле зрения появились обладатели этих голосов.
На поляне стояло около дюжины женщин, одетых в чёрные одежды. Вокруг поляны стояло несколько горящих факелов, освещая находившихся там женщин. Они стояли в кругу, взявшись за руки, покачиваясь из стороны в сторону. Эмили всё ещё не могла разобрать, что пели женщины; она подозревала, что они даже не говорили по-английски.
Она решила оставаться в пределах линии деревьев и наблюдать издалека. Она присела, надеясь, что её никто не увидит.
Женщины перестали петь, перестали раскачиваться. Они разошлись в стороны.
Сердце Эмили упало.
Софи стояла в центре круга. Её голова была запрокинута назад, руки подняты ладонями вверх, как будто они были вовлечены в какую-то ритуальную молитву. Она больше не носила свою обычную одежду.
Вместо этого она была одета в такую же
