как мы знаем, у оборотней вроде как должно быть отменное здоровье.
Франтишек Кинских снова присел на скамью возле пруда, увлекая за собой и Энн. Он молчал, погрузившись в свои мысли. Энн же думала о том, что испытывает необъяснимую ненависть к кровопийцам. Граф повернулся, и она буквально ощутила на себе его взгляд.
– Ты не спросила самого главного. Как, согласно легендам, их убить.
Энн улыбнулась, но улыбка вышла напряженной:
– Только собиралась.
Франтишек Кинских провернул на указательном пальце такое же, как и у Энн, кольцо, только более массивное. Он собирался о чем-то спросить, Энн видела недоверие в его глазах и внутренне сжалась, приготовившись врать, но дядя мотнул головой и продолжил рассказ:
– Как ты уже прочитала по летописям, убивали упырей в гробах довольно просто. Для этого нужно было отрубить конечности и голову и похоронить их в другом месте. Или отрубить голову, положить между зубов камень и сунуть все это в ноги покойного. Два кола в правое и левое сердце вбивали в любом случае. Однако самым действенным способом считалось сожжение. Покойного, подозреваемого в вампиризме, сжигали, а прах обязательно развеивали над проточной водой – рекой или ручьем.
– А что было, если над прудом?
– Считалось, что в стоячей воде упырь со временем может воскреснуть. Чем старше тот, чей прах развеяли, тем быстрее он воскреснет.
– Какая несуразица! Да наверняка и сами упыри, если бы они существовали на самом деле, такому бы не поверили!
Дядя кивнул, улыбнувшись:
– Да, легенды иногда бывают совершенно нелепыми.
– Почему в детстве мне никто не рассказывал о них? Про влколаков постоянно твердили, пугали ими, а про упырей ничего не помню.
Граф погладил ее по плечу, а потом приобнял.
– Ты не помнишь, потому что была совсем маленькая, когда я приезжал к вам в гости. Тогда я рассказывал тебе о них, знаешь почему?
– Я спросила?
– Ты спрашивала, зачем все родственники в прошлом убивали волков, они ведь такие красивые. Тогда я рассказал тебе одну из своих теорий. И была она о том, что влколаки могли убить упыря, когда находились в зверином обличье, естественно. Поэтому кровососы подкупили тех единственных, кто мог выслеживать их врагов. Кинских делали за них всю грязную работу. Влколаки на самом деле выходили из себя, когда чувствовали рядом кровососов, а так они довольно миролюбивые существа. Мое мнение исходит из того, что записей о бесчинствах упырей не сосчитать, а случаи нападения влколаков можно перечислить по пальцам одной руки.
Мир Энн снова сделал поворот. Мало того что род убивал волков, так он мог быть еще и подкуплен упырями. Она впилась пальцами себе в коленку, раня до боли. Это принесло некоторое облегчение, и Энн смогла решиться спросить то, о чем сама думала с того момента, как упала на гроб Карла. Не убьет же дядя ее за любознательность.
– Дядя, а вы верите в то, что легенды могут оказаться правдой?
– А ты веришь, что род Кинских может чувствовать влколаков?
– Я верю фактам. Наши с вами предки массово истребляли волков по всей Европе. Это задокументированный факт. В Чехии до сих пор не восстановилась популяция этих прекрасных созданий. Были они оборотнями? Или хотя бы единицы из них оборачивались, когда зверям отрубали лапы, чтобы узнать: оборотень это или нет? – с горячностью ответила Энн.
Она считала, что люди не вправе распоряжаться природой. А убийство волков – больная тема и пятно на ее душе. Энн не могла смириться с тем, что славные знаменитые предки так чудовищно обращались с животными. Хотя с людьми они поступали еще хуже. Вспомнить ту же Францию, когда за пять лет там казнили почти тридцать тысяч человек по обвинению в том, что они являлись вервольфами. И все потому, что на них указали Кинских. Знаменитые охотники на оборотней, чтоб им.
Франтишек Кинских пожевал губу, смешно сморщив нос, отчего Энн немного расслабилась.
– Скажем так, некоторыми деяниями наших предков я не горжусь. Но это не значит, что влколаков не могло существовать. Это похоже на то, как если бы я спросил тебя, веришь ли ты в Бога? Я верю в высший разум. Дал же кто-то нашему роду долголетие? Все мы – долгожители. Так почему этот кто-то не мог дать и способность чувствовать странных полулюдей-полузверей?
– Это просто генетика, дядя, – поморщилась Энн.
Вслух она была готова отрицать до хрипоты все небылицы, потому что за последние два дня убедилась в обратном и злилась от невозможности рационально объяснить все произошедшее. Она лично видела, чувствовала, как ее тело пронзили заточенным куском дерева и как рана зажила за считаные часы. Это являлось правдой.
Граф молчал, рассматривая пруд. Энн не удержалась и спросила:
– И что, кто-то из многочисленных родственников сейчас их чувствует?
– Нет.
На лице дяди Энн прочла муку. Ему действительно не хватало этого факта для того, чтобы полностью поверить в суперспособности рода. Она снова заговорила, осторожно подбирая слова:
– Если предположить, что некая способность у семьи была, тогда каковы ваши предположения, почему мы потеряли дар?
Голубые глаза графа оживленно заблестели, словно Энн одним лишь вопросом вернула ему хоть какое-то подобие веры.
– На это может быть множество причин. Допустим, влколаков сейчас просто-напросто не существует. После массовой охоты, которая длилась семь веков, они исчезли как вид.
Энн вспомнила свой сон. Представила его так четко и ясно, словно он был не причудой разума, а самым настоящим воспоминанием. Нет, оборотни совершенно точно существуют, она знала это, как и то, что носила в себе их ген. Этот факт подтвердил бы записи Кинских о том, что у влколаков девять жизней. Именно из этой легенды и пошла известная всем поговорка: «У кошки девять жизней». Кажется, одну из своих девяти Энн уже использовала, воскреснув на прозекторском столе в Тройском особняке.
– Анета?
Она не ответила, мысленно все еще пребывая там, в лесу.
– Милая?
Энн поняла, что граф позвал ее уже дважды. Она повернула голову. Дядя взял ее горячие пальцы в свои и спросил, внимательно заглядывая в глаза:
– Есть ли что-то, чем бы ты хотела со мной поделиться, но стесняешься или думаешь, что я не пойму? У нас, знаешь ли, произошла не совсем обычная беседа. Ты можешь рассказать мне, если что-то тебя беспокоит.
Его проникновенный взгляд и понимающе-участливый тон сделали свое дело. Энн засомневалась и почти готова была ему довериться. Она смотрела на дядю, и слова признания вот-вот сорвались бы с губ, но вдруг шеи коснулся холодный ветер, напомнив ледяные пальцы Карла, словно предостерегая,
