Обходя озеро, он по очереди забросил в воду на веревках четыре экрана в самых, по его мнению, щучьих местах. Присел отдохнуть и тут увидел у противоположного берега поплавок одной из своих удочек, который вел себя как-то странно – то скрывался под водой, то выскакивал на поверхность. Сообразив, что это подводный хищник схватил живца, Антоха во весь дух помчался вокруг озера, моля, чтобы щука не перекусила леску.
Не перекусила, – помешал поводок, сооруженный отцом из гитарной струны. И леска при вываживании выдержала, не оборвалась, хотя и была довольно старой. Правда и трофей оказался некрупный – щуренок весом с полкилишко. Но это было не важно. Теперь Антоха мог убедиться, имеется ли взаимосвязь между гибелью щуки и человека.
Освободив рыбу от крючка, он бросил ее в ведро с водой и поспешил домой. Поднимаясь на крыльцо своего дома, Антоха, что одно из окон приоткрыто, и тут же услышал за спиной звук хлопнувшей калитки. Ангелина, каким-то образом освободившаяся от веревок, бежала прочь по деревенской улице.
Он уронил ведро, оно опрокинулось, рыба вместе с водой вылилась на ступеньки и запрыгала по ним вниз. И в это же время Ангелина споткнулась, упала, как-то неестественно покатилась по земле. Антоха спрыгнул с крыльца, интуитивно поднял щуку, обхватив за жабры, и неторопливо вышел за калитку. Ангелина успела подняться, но больше не убегала, – стояла, пошатываясь и держась руками за шею. Рыболов сжал жабры посильней, и женщина закричала от боли, он подбросил щуку в воздух, и Ангелину тоже подбросило. Они одновременно шмякнулись на землю и забились в судорогах. Антохе стало все ясно. Почти все…
* * *
– Что со мной происходит, Антоха?
– Я сам хочу понять. Сейчас, подожди…
– Мне очень плохо. Отпусти меня!
– Да подожди ты!
…Он вновь притащил бывшую сожительницу отца в подпол и привязал руки сзади, за столбом, на этот раз уделив узлу гораздо больше внимания. Столб подпирал не очень высокий потолок – ходить приходилось пригнувшись. У Ангелины не осталось сил сопротивляться, – только на то, чтобы умоляющее шептать оставить ее в покое, отпустить. Окажись на ее месте кто-то другой, возможно, Антоха и сжалился бы, но Ангелину он всегда терпеть не мог, к тому же смерть отца требовала мщения.
Чтобы постоянно не пригибаться, Антоха придвинул к столбу пустой ящик из-под картошки и заставил Ангелину сесть. Сам уселся напротив, на табурет. Рядом поставил ведро, вновь наполненное водой, в котором слабо шевелила плавниками полуживая щука. Ангелина тоже выглядела полуживой. Антоха догадывался, что кроме ночной сорочки на Ангелине ничего нет. Взявшись не очень чистыми пальцами за воротник сорочки, он разорвал ее до живота, обнажив крупные красивые груди. На миг подумалось, что все-таки не за одни поварские способности нравилась отцу сожительница. Несмотря на свою неприязнь к Ангелине, он не раз обращал внимание на ее соблазнительные формы, но сейчас Антохе было не до разглядывания женских прелестей.
Он достал щуку из ведра, и Ангелина тут же вскрикнула, словно ее что-то обожгло. Он щелчком ударил по голове щуки, одновременно дернулась голова Ангелины. Ткнул пальцем в рыбий глаз и увидел, что из левого глаза Ангелины тут же начала сочиться кровь…
Не в силах больше кричать, женщина широко открывала рот в так дыханию рыбины. Кажется, она тоже начала догадываться, что происходит. До Антохи вдруг дошло, что щука в любую минуту может подохнуть, а ему еще предстояло кое-что проверить. Он взял с полки большие садовые ножницы. Ангелина, наблюдавшая за ним с нескрываемым страхом, попыталась что-то сказать, но из горла вырвался только хрип. Когда наточенные лезвия ножниц щелкнули по щучьему хвосту, наполовину его отрезав, Ангелина захрипела еще сильнее, потому что в то же самое мгновение лишилась обеих ног чуть ниже колен.
Кровища хлынула из культей прямо на Антоху, закрываясь руками, он потерял равновесие, свалился с табуретки, больно ударился локтем об обод ведра и опрокинул его. Не выпуская из рук щуку и ножницы, Антоха попытался подняться на мокром земляном полу, но поскользнулся и вновь упал, орошаемый фонтанами крови. Щука затрепыхалась в его пальцах, вырвалась, упала в образовавшуюся лужу, и, извиваясь, словно змея, поползла. Антоха очень испугался, что она спрячется где-нибудь в углу, забьется среди пустых ящиков, и он не сможет ее найти. Рванувшись за гадиной, он с размаху всадил ножницы в рыбью спину и стал бить еще и еще, одновременно оставляя на теле привязанной к столбу женщины глубокие рваные раны…
* * *
Двое следующих суток Антоха Дурандин просидел дома. Без аппетита ел, опустошая холодильник, не чувствуя вкуса пищи, пил чай, когда приспичит, выходил во двор по нужде. Ему было страшно заходить в комнату отца и мерзко опускаться в подвал. За пределы двора носа не высовывал. Не хотел никого видеть, тем более что любой встречный мог поинтересоваться, куда пропал отец, а дочь Ангелины – Наталка то же самое могла спросить про мать.
И что он мог ответить? Мол, никуда отец не пропал, мол, если есть желание, идите, посмотрите на его косточки, а Наталке предложить спуститься в подвал и полюбоваться на то, во что превратилась ее мать.
Про школу Антоха не думал, старался вообще ни о чем не думать. Не получалось. Постоянно вспоминались – нет, ни отец, и не Ангелина, а последние его посещения озера в деревне Раево.
Вспоминались каждый мелкий эпизод, каждая деталь. То, как совсем недавно, появившись в Раево с самодельной острогой, увидел на воде резиновую лодку с незнакомым рыбаком, как добыл щуку и, поджарив на костре, съел ее, а потом обнаружил ту самую лодку, прибитую к берегу, но уже без рыбака, зато с электроудочкой на дне. Вспоминал, как немногим позже парализовал этим браконьерским прибором щуку и тоже ее съел, а следующую щуку поймал вполне по-рыбацки, на живца…
На третьи сутки Антоха решил вновь посетить Раевское озеро, но только не затем, чтобы ловить там рыбу, а просто забрать свои снасти – четыре экрана и две удочки, одна из которых так и осталась заброшенной с живцом в воду. Оказалось, что в экраны попалось несколько окуней и толстобрюхих плотвиц, которых Антоха без сожаления отправил обратно в родную стихию.
Он не обратил внимания, что не видит плавающего по поверхности поплавка живцовой удочки и, беря ее в руки, чтобы вытащить, никак не ожидал ощутить на другом конце снасти живую тяжесть. Крючок с живцом заглотила очередная щука, которую он благополучно вытащил. Ее он отпускать не стал, опустил в пакет, в который набрал воды, и понес домой. Но вскоре передумал и свернул на другую дорогу…
