Разрез, обозначенный цифрой четыре, уже вполне пригоден для эвакуации — но без вещей, без раненых и по одному.
Ну, а большой вырез по центру палатки, с отсутствующими приличными кусками брезента, — это самые настоящие ворота наружу, через них действительно можно покинуть палатку в панике и всем почти одновременно.
Илл. 71. Схема разрезов и разрывов палатки. По умолчанию считается, что все повреждения палатка получила почти одновременно, но никаких указаний на это в акте экспертизы нет.
Допустим, повреждения появлялись на палатке так:
Первым был сделан разрез 4. Снаружи, сверху вниз (нож был в положении 73-г). Внутрь ударил резкий свет фонаря. Громкий голос скомандовал: «Выходить по одному! Руки держать на виду! Не делать резких движений!» И пара выстрелов в воздух для пущей доходчивости.
Они начали выходить. По одному, медленно. Подвергаясь на выходе определенным процедурам. Естественно, у тех, кто пока оставался внутри, было дикое непонимание: «Что происходит?» — и этот вопрос следовало немедленно разрешить, дабы перейти к следующему: «Что можно предпринять?»
И отверстия 1 и 2 появились как смотровые. Причем прорезали их изнутри не сразу, не с первой попытки — именно потому, что старались резать осторожно и незаметно для находившихся снаружи. (А вот если лежишь в палатке, придавленной снегом, то можно не церемониться, сразу резать на полную силу.)
А самый большой дефект появился значительно позже и никак не связан с эвакуацией из палатки — забирали понадобившиеся куски брезента, не более того.
Чему в акте экспертизы противоречит такая схема событий? Да вроде ничему…
Кстати, раз зашла речь о стрельбе. Из чего могли стрелять?
Очевидно, из оружия, не выбрасывающего гильзы, иначе их непременно отыскали бы поисковики после схода снега. Из револьвера, как вариант. Или из охотничьего ружья с экстрактором.
Илл. 72. Принцип работы экстрактора (1) и эжектора (2) охотничьего ружья.
Тут есть одна тонкость. Современные охотничьи гильзы — пластиковые и одноразовые. И ружья, соответственно, делают с эжектором — достаточно резко переломить ружье, и гильза далеко вылетает, засоряя лес и вызывая справедливые нарекания экологов. В 1959 году пластиковых гильз не было. Выпускались одноразовые папковые, но чаще использовались латунные либо стальные обмедненные, снаряжавшиеся по многу раз. И охотничьи ружья старых образцов — почти все с экстракторами, тот лишь слегка выдвигает стреляную гильзу, чтобы можно было ее забрать и затем снова снарядить.
Выстрелы в воздух из револьвера или охотничьего ружья не оставили бы никаких следов на склоне Мертвой горы. Далеко улетевшие пули или картечь отыскать не реально, а гильзы остались бы в каморах барабана или перекочевали бы в карман.
А вот гипотетическое автоматическое оружие гипотетических диверсантов Ракитина использовать было нельзя ни при каких условиях — улетевшую в сугроб гильзу поди найди, а весной она непременно покажется из-под снега. С тем же успехом ракитинские диверсанты могли вооружиться муляжами. Или пистолетами-зажигалками. Все равно их оружие могло пугать только внешним видом, даже в воздух не пальнуть для убедительности.
Постулат № 6. У мертвого Золотарева на груди нашли фотоаппарат
Ох уж этот фотоаппарат… Никто его в реальности не видел и в руках не держал, но сколько же конспирологических версий выстроено вокруг таинственного прибора!
И поневоле встает вопрос: а был ли мальчик?
Кратко напомним историю вопроса.
Золотарев имел с собой в походе фотоаппарат «Зоркий», но отчего-то им не пользовался, даже не доставал. Все кадры на пленке, извлеченной из фотоаппарата, были сделаны до похода.
Позже, в ходе поисково-спасательных работ, этот фотоаппарат обнаружили в рюкзаке Золотарева совместно с запасным объективом и видоискателем.
Еще позже, после завершения следствия, в сентябре, фотоаппарат был отправлен посылкой матери Золотарева в г. Лермонтов Ставропольского края.
Но между этими двумя событиями, в начале мая, произошла находка последней четверки дятловцев в заснеженном овраге. И на трупе Золотарева был обнаружен еще один фотоаппарат, тут же исчезнувший непонятно куда. При осмотре тела в морге такой предмет не зафиксирован. Компас на руке есть — фотоаппарата на груди нет. И нигде в материалах уголовного дела упоминаний о нем нет. Исчез. Испарился. Остался лишь на фотоснимке тел, извлеченных из оврага.
Чего только не напридумывали дятловеды-конспирологи об этом фотоаппарате, вплоть до того, что именно он был орудием, проломившим голову Тибо-Бриньолю. Подвариант за авторством А. Алексеенкова: не голову Тибо, а грудные клетки (обе!) Дубининой и Золотареву. Дескать, у Люды случился приступ, Золотарев над ней низко склонился, фотоаппарат был как раз между ними — и сломал ребра обоим, когда с кедра, с шестиметровой высоты на них свалился Тибо-Бриньоль. Безвинная фототехника под бойкими перьями (вернее, клавиатурами) оборачивается каким-то оружием массового поражения.
Но самую замысловатую версию о «фотоаппарате из оврага» сочинил, разумеется, Алексей Ракитин: согласно теории «контролируемой поставки», Золотарев вез с собой два фотоаппарата. На вид они не отличались, но один был простой, а другой шпионский. Вернее, не шпионский, а контршпионский — им надлежало сфотографировать иностранных шпионов в момент передачи им одежды, загрязненной радионуклидами.
Но и шпионский (контршпионский) фотоаппарат тоже был простой, только пленка в нем особая: позволяющая фотографировать в сумерках и даже в темноте. А чтобы никто не удивился внезапному появлению у Золотарева секретного фотоаппарата в момент рандеву со шпионами, он вез с собой заурядный «Зоркий» с обычной пленкой, но в целях конспирации прятал его в рюкзаке и ничего не снимал. Заковыристая логическая конструкция, не для средних умов. Что мешало зарядить спецпленку в обычный фотоаппарат, раз уж тот все равно лежит безвылазно в рюкзаке и не используется? Зачем тащить лишнюю тяжесть? Нет ответа…
А если не ударяться в шпиономанию, то есть две возможных причины того, что Золотарев не фотографировал в походе.
Во-первых, его могли совершенно не интересовать снимки людей, с которыми он повстречался впервые и вскоре планировал навсегда расстаться. Мы помним, что Золотарев был прагматичным до цинизма человеком: руководил кружком по изучению гениальных трудов тов. Сталина, но едва отец народов скончался, Семен немедленно забросил это занятие.
Во-вторых, «Зоркий» мог быть неисправен, но обнаружилось это уже в походе: например, Золотарев попытался сделать кадр где-нибудь в Вижае, нажал на спуск — а затвор не сработал. И фотоаппарат лег в рюкзак, чтобы по возращении отправиться в ремонтную мастерскую. Вполне реальный вариант.
А второй аппарат… был ли он вообще? На снимке извлеченного из оврага тела виден футляр и не более того.
В материалах дела, кстати, не упомянуто, хранился ли «Зоркий» в рюкзаке Золотарева в футляре. А футляр фотоаппарата Слободина упомянут: дескать, был поцарапан, ремешок оборван. Может быть, фотоаппарат Семена лежал без футляра, завернутый в черную телогрейку? А пустой футляр почему-то оказался у мертвеца на груди? Шаткое предположение. По идее, прокурор-криминалист Иванов непременно должен был отметить отсутствие футляра в протоколе осмотра вещей. Однако эта парочка, Иванов с Темпаловым, не сделала столько всего, что должна была, что удивляться очередному непростительному упущению не приходится. И все равно предположение шаткое.
Нам могут возразить: да зачем же брать пустой футляр при торопливом отступлении от палатки? Не лучше ли вытащить из рюкзака что-то более полезное — ту же телогрейку? А если верна версия с дровами и Золотарев подошел к кедру с другой стороны — то и тогда пустой футляр ему совсем не был нужен.
