— Эй! Подождите меня! Я с вами!
— Тихо! — Тимур схватил ее за руку и утащил с дорожки в темноту. — Полезай, только не ори, как потерпевшая! — согласился парнишка.
Осторожно, чтобы не задеть сигнальные провода, троица спрыгнула в черный провал люка.
Темнота внутри амбара была чужой, будоражащей. Узкий луч фонарика с трудом пробивался сквозь нее. Выхватил подсохшую черную лужу, затем белую линию на полу — контур скрючившегося человеческого тела.
— Ой! — Женька попятилась назад, подальше от жуткой лужи. — Кровищи натекло…
— Такие дела. Навряд ли дедулю вылечат… — Цыганенок повел по линии острым носком штиблеты, наклонился, послюнявил палец и налепил на него несколько кристалликов. — Сколько видел — мертвяков всегда мелом обводят, а тут соль насыпана…
— Я знаю почему, — Женька облизнула губы, — читали повесть Гоголя «Вий»? Там от ведьмы и вурдалаков защищались солью. Призрак не сможет вернуться из-за соли…
— Зачем ему возвращаться?
— Как зачем? Рассказать, кто его убил, — как призрак отца Гамлета!
— Или оставить кровавую надпись, слышал я такие истории…
— Это только в театре человек, перед тем как умереть, поет арию или возвращается к родне в виде призрака. А следствие и без всяких призраков разберется!
— Держи карман шире — разберутся легавые, как же… Захапают кто подвернется. Им главное в плане галочку поставить, — фыркнул Цыган и опустился на коленки. — Лучше посвети на пол. Может, правда, найдем чего…
Луч фонарика скользнул по полу, сверкнула яркая вспышка. Между каменных плит застрял перстень с блестящим черным камнем. Тимур наклонился, с усилием высвободил кольцо из плена, надел на палец и поднес к лицу, чтобы лучше рассмотреть. На черном камне была вырезана пятиконечная звезда!
На секунду ему показалось, что палец придавили клещами, по телу прокатилась тревожная горячая волна, голова закружилась. Захотелось поскорее стащить кольцо, но у него ничего не получилось.
— Палец застрял! Никак не снять!
— Дай я потяну…
— Ой… е… больно!
— Послюнявь палец!
— Нет! Не соскальзывает, только больше печёт!
— Мылом надо намылить, и снимется…
— Вроде там в углу умывальник стоит… Посвети туда!
По небеленой стене амбара веером рассыпались засохшие брызги крови — сверху до самого пола. Внизу по каменным плитам тянулась жирная кровавая полоса. Как будто человек, собрав последние силы, обмакнул руку в кровь и нарисовал стрелку. Три головы дружно склонились к полу. Над чертой им удалось разобрать несколько кривых букв:
— Сере-бр-о?
— Нет… Скорее — серебряный… -ая?
— Нарисована стрела, над ней — слово «серебряная»! Получается «серебряная стрела»! — первой догадалась Женька. — Куда указывает эта стрела?
— Сюда! Нет, туда! — Они дружно опустились на коленки и поползли по пыльному полу в указанном направлении. — Посмотри… что там?
Тимур отважно засунул руку под крашенную масляной краской деревянную тумбу, на которой громоздились таз и умывальник, извлек толстую старинную книгу, которой никогда прежде не видел у Колокольниковых. Между пожелтевших от времени страниц торчала закладка. Но мрак не хотел так просто делиться своими темными секретами — лучик фонарика вдруг иссяк. Страницы завораживающе шуршали — но разобрать невозможно было ни единого слова! Темнота сгущалась, стала непроглядной, почти ощутимой, враждебно надвигалась на них со звоном и скрежетом! Женька стукнулась лбами с кем-то из ребят, взвизгнула и схватилась за плечо Тимура.
Озаренная луной ротонда, выстроенная по распоряжению графа еще в прошлом веке, казалась по-прежнему прекрасной, хотя мраморные колонны, поддерживавшие купол, давно утратили изначальную белизну и покрылись патиной тончайших трещин. Ветер запорошил их пылью, погода забрызгала грязью. Штукатурка внутри купола давно облупилась, а дикий плющ бесцеремонно обвивал перила.
Холодные и чужие звезды наблюдали с небесного свода, как день за днем погибает былая красота. Но сегодняшней ночью им предстало узреть нечто иное, немыслимое и запретное. Извечные враги — вампиры и люди — забыли о предначертанной им участи, они больше не хотели становиться добычей друг друга!
В ротонду вбежала юная девушка в вечернем платье и стала целоваться с элегантным брюнетом. Он был поразительно бледен, хотя не выглядел состарившимся раньше положенного природой времени. Напротив — был атлетически сложенным, холеным и не лишенным драматического обаяния — его лицо хранило едва уловимый след бесконечной усталости и разочарования миром. Девушка зябко повела плечами под кружевной накидкой, взяла его кисть и стащила перчатку:
— Скоро рассветет… так холодно! У вас руки как лед, вы простудитесь!
— Нет, я не могу простудиться! Я недостаточно человек. Древнее проклятие лишило меня собственной теплой крови… с тех пор, чтобы выжить, я вынужден пить чужую… — Он поцеловал кончики пальцев Ольги.
Но девушка отдернула руку и притворно нахмурилась:
— Это из новой роли в трагической пьесе? Или просто хотите напугать меня, так же как перепугали сестру? Она считает вас вором или даже шпионом!
Арман неожиданно рассмеялся:
— Бедная глупышка! Вот почему она так странно себя ведет…
Девушка осторожно погладила его ледяные пальцы:
— Знаете, если человек болен — в этом нет ничего зазорного! Я ходила на сестринские курсы. И уже три раза сдавала кровь по линии «Красного Креста» как добровольный донор, я знаю…
— Добровольный донор — звучит как музыка! У вас необыкновенно чистый, хрустальный голосок и такая же чистая душа! Слишком чистая для меня, она принадлежит миру по́лдня вся без остатка. Мой мир иной, он соткан из сумрака и тьмы! Поэтому мне надо бежать, бежать из этого погибельного городишки как можно быстрее и дальше… Завтра же… немедленно — первым поездом, куда угодно…
— Тогда я тоже поеду с вами — куда угодно! — Ольга решительно повернула голову. На фоне глубокого ночного неба белоснежная кожа и точеный профиль сделали девушку похожей на античную статую из алебастра.
— Ольга, вы недостижимо прекрасны! — выдохнул Арман, вынул розочку из петлички, осторожно вложил в завиток ее пшеничных волос и коснулся ее губами. Нежное облако инея осело на алых лепестках цветка. Ольга склонила голову на его плечо. Арман прошептал ей на ухо:
— Бегите, бегите прочь — спасайте свою невинную душу!
— Я не верю в душу, всякие суеверия и проклятия… — Замок на сумочке девушки мелодично щелкнул, она осторожно втащила нож, подаренный отцом, тайком выдвинула лезвие и спрятала в кулаке. — Но слышала про один красивый старинный обычай… Если кровь двух людей смешается, они всегда-всегда будут вместе. Не найдется силы, которая смогла бы их разлучить!
