На улице было пустынно. И Антону это не понравилось.
Камуфляж подошел к ним — рослый дядька под два метра, небритый, с квадратной челюстью — и нагнулся к окошку. Его руки в перчатках с обрезанными пальцами покоились на автомате, висящем поперек груди.
— Полицейские? — прищурив глаз, спросил он.
— Ну, — ответил Гай.
— Удостоверение. План маршрута. Цель визита.
Гай ткнул ему в грудь ворох бумаг. Достал значок. Но отдавать не стал.
Камуфляж бегло просмотрел бумаги.
— Знаете, что в том квартале сепаратисты?
— Знаем.
Миротворец поглядел на Антона.
— Документы.
Нехотя Антон вынул значок.
— Ваш патрон от вас без ума, раз отправил в такое путешествие, м? — камуфляж улыбнулся. У него не было половины зубов.
— Жениться хочет, — сказал Гай и беззубый захохотал. Сунул бумаги обратно в окно.
— Важная рыба? Этот жмур, за которым вы едете?
— Важная.
— Ну-ну… — беззубый оглянулся на своих. Они наблюдали, потягивая колу из бумажных стаканов с трубочкой. — Удачи.
Гай поднял стекло и переключил ручку скоростей. Седан покатил по песку.
— Странные, — заключил Антон, оглянувшись. Камуфляж, что с ними разговаривал, уже запрыгнул обратно на броню.
— Детьми мы их боялись, — ответил Гай, — они ходили в масках — а на масках были рисунки… ну, эти черепа… знаешь, как это бывает… детям только дай повод…
— Представляю…
Он не представлял. Страх — это личное.
Они помолчали.
Солнце встало в зените — размытое, раскаленное пятно. Злое, оно без пощады жгло этот странный край песка и пыли. Тени здесь были похожи на сгоревшие спички, которыми забавлялся озорной малыш. Все вокруг было усеяно ими — черными, скрюченными угольками.
Антон покрутил ручку, опустив стекло. Но снаружи воздух был таким же вязким, как и внутри.
Дома, что тянулись по обе стороны дороги, были разрушены. Все здесь казалось пропущенным через мясорубку.
— В этой части города шли бои, — сказал Гай. Он снова курил. — Миротворцев отсюда выдавили. Вон, смотри…
За окнами, по правую сторону дороги, чернел выгоревший остов вертолета. Раздавленный, обглоданный пламенем скелет — все, что осталось от хваленого ударника Альянса. Переплетение стальных нитей. А внутри — что-то обугленное. И страшное.
— Теперь будь внимательнее, напарник. Дальше начинается территория «Чистых», — посоветовал Гай.
Дорога уходила вниз — ныряла под одеяло песчаных дюн. В черный туннель, с облупленной аркой и сколотыми буквами «Слава С.Р.». Кротовая нора в прошлое, на другом конце которой чумные поля пшеницы, гниющие от крови и слез.
Песка не стало меньше. А на входе их никто не встречал.
Седан вполз в темноту, и Гай включил фары. Тоннель оказался узким и холодным. Пустым, как советская морозилка. И пах он точно так же — затхло, кровью и мороженым мясом.
Антон поднял стекло. Ему не хотелось, чтобы запах туннеля остался здесь, когда они выберутся. Он посмотрел вперед — там маячил кружок дневного света.
— Этот туннель горел, — сказал Гай. — Набитый машинами, — он сильно затянулся сигаретой. — И людьми… Ты представляешь этот пиздец?
Пробка в обе стороны. Клубы черного дыма, валящие из тоннеля. А внутри раскаленный клубок из металла и человеческих тел.
Да. Он мог себе это представить.
— Кто-то поджёг их. Всех этих людей.
Антон видел, как сильно Гай тянул сигарету — уголек ярко вспыхивал у его рта.
— У отца в тот день была смена, — продолжил он, — но они опоздали — приехали на пепелище. Пожарники — им пришлось вытаскивать обугленные трупы. Блядская работенка… Я помню, отец рассказывал, как брал их за руки, а те отламывались, рассыпались в труху. И тогда он начал складывать их в мешки прямо там — в туннеле. Чтобы не растерять, не перепутать их…
Гай говорил, а изо рта его шел дым. Будто слова его горели.
— Господи, — прошептал Антон.
Гай докурил и вмял окурок в пепельницу.
— Знаешь, что отец мне сказал? — он передернул ручку скоростей и седан рванул к выходу, — Что есть места, которые не отпускают.
— Ты веришь в это? — спросил Антон.
Тоннель закончился. Перед ними лежал жаркий летний день. Такой же обжигающий и одноцветный, как тот, что они оставили позади.
— Посмотри на них, — Гай кивнул на толстую женщину в цветастом платье, застывшую с тазом белья. Возле нее копошился выводок детей — худых пищащих цыплят, игравших в догонялки. — Они живы, пока они здесь. Живы, потому что не были в том гребанном туннеле. Да, я верю в это, напарник. Есть места, которые крепко держат твой ебаный зад.
Обжигающая враждебная пустота, — подумал Антон. Но не сказал ни слова.
Вокруг, как ржавая карусель, вертелся убогий мир — желтые, искусанные песчаными бурями панельки, пустые дворы. Кучки людей у пивных ларьков. Стаи дворняг там же — вылинявшие, с торчащими ребрами, похожие на старые вехотки. А надо всем этим — раскаленное добела небо. Такое же желтое, как пыль под ногами.
Впереди дорога была завалена полипропиленовыми мешками с песком. Их навалили в несколько рядов, друг на друга, а оставшийся узкий проезд передавили шлагбаумом. У шлагбаума дежурили вооруженные люди в военной форме без нашивок. Слева, над грудой мешков, задранный вверх, возвышался ствол противотанковой винтовки.
Гай посмотрел на молчащего напарника.
— Пост, — пояснил он коротко. — Чистые.
Длинный ствол винтовки медленно опустился, нацелившись в лобовик седана.
— Твою ж мать!
Гай ударил по тормозам.
— Без резких движений, — предупредил он Антона.
К ним уже направлялись двое с автоматами. Только сейчас Антон заметил, что на лицах их полумаски из бандан. У одного на бандане красовались белые черепа. Он подошел первым и нагнулся к окошку Гая. Стянул повязку — его лицо было крысиным. Острым, как нож.
— Кто такие?
— Полиция Голдтауна.
— Ну-ну… — сказал остролицый, сощурившись. — За жмуром?
— За ним…
— Жетон давай, — в окно просунулась жилистая рука. Гай вложил в нее значок. — Детектив Гай Пател, ну-ну, — прочитал остролицый. И метнул голубые глаза в Антона. Его рука казалась бесконечной. Она дотянулась до Антона, и он вложил в нее жетон.
— Детектив Антон Радваньски. Ну-ну, блядь. Поляк и индус. Как в анекдоте, да? — встретились как-то поляк и индус…
— Мы можем ехать? — перебил Гай.
Голубые глаза вцепились в него, как хищные лапы.
— Ты мне не нравишься, индус! — Он швырнул жетоны Гаю в грудь. — Но да… вы можете ехать.
Шлагбаум поднялся, и Гай направил седан в узкий проход между мешками.
