в том, что Дрим - это реальный человек, а не просто какой-то символ подсознания.
- Но сами сны, я думаю, символичны. Произойдет что-то катастрофическое. Я продолжаю представлять себе огненные пожары. Возникает ощущение искушения, психической войны за душу этой женщины, - Эдди покачал головой. - Я не могу во многом разобраться, но у меня такое чувство, что она - ключ ко всему.
Взгляд Жизель метнулся к пологу кровати. Она выглядела задумчивой.
- Расскажи мне о своем побеге. Ничего не упускай. Не жалей деталей, какими бы незначительными они ни были.
И он рассказал ей о побеге. О доставке припасов на контрольно-пропускной пункт. О том, как он проскользнул в один из туннелей, ведущих вверх, пока охранники на станции, где было мало людей, были заняты тем, что использовали в своих интересах женщин из команды снабжения. Он прошел более ста ярдов по туннелю, прежде чем услышал позади себя приглушенное эхо громких голосов. Он рассказал ей о своем отчаянном броске по туннелям. В какой-то момент оборотни учуяли его запах. Воспоминание об этом ужасном фырканье, о неестественном жадном вдохе заставило его содрогнуться в объятиях Жизель. Затем он рассказал о своем прохождении через будку охраны и сюрреалистическом подъеме по бесконечной лестнице.
Жизель издала какой-то звук.
Эдди нахмурился.
- Что?
Она провела пальцами по его волосам.
- Я тут подумалa, насколько проще было бы для тебя, если бы мы смогли к тебе обратиться.
- Мы?
Жизель только улыбнулась.
У Эдди голова шла кругом. Он так многого не понимал.
- Черт. Послушай, мне все равно, кто во всем этом замешан... что бы ни происходило. Но если я вам нужен здесь, если у меня действительно есть какое-то предназначение, которое я должен встретить... почему бы вам не сказать мне об этом прямо?
Улыбка Жизель не дрогнула.
- Судьбу нельзя изменить.
- Я не понимаю.
Она легонько поцеловала его в губы.
- Ты должен был прийти ко мне по собственной воле, Эдди, не зная заранее, какую роль тебе здесь предстоит сыграть.
- Но почему?
Она вздохнула.
- Так распорядились высшие силы, - ее улыбка, наконец, погасла. - Сомневаюсь, что ты пришел бы сюда, если бы знал, что тебя ждет.
Эдди не понравилось, как это прозвучало. Это свидание с так называемой судьбой, по всем признакам, подвергало его большой опасности.
Опасности, угрожающей жизни.
Это был не его любимый напиток, спасибо огромное.
Он прочистил горло.
- Послушай...
- Тихо, - oна приложила палец к его губам. - У тебя редкая возможность, Эдди, шанс достичь величия. Чтобы сделать доброе дело, - что-то промелькнуло в ее глазах, едва заметная тень сожаления. - И чтобы помочь мне искупить вину...
Он снова нахмурился.
- Подожди... Ты говоришь о том, о чем я думаю...
Она снова прервала его.
- Да. Тогда мы уйдем отсюда.
Уйдем?
Эдди знал, что надеяться не стоит.
Надежда - это сердечная боль, которая вот-вот должна была случиться.
Но Жизель сказала:
- Да, Эдди, мы это сделаем.
Она снова притянула его к себе.
И ахнула.
- Я обещаю.
* * *
Дрим не моглa поверить, насколько великолепен был Кинг. Его квадратная челюсть и холодные голубые глаза были предметом страстных эротических фантазий. Волнистая прядь каштановых волос была откинута со лба. На нем были черные брюки с аккуратными складками, накрахмаленная белая рубашка с расстегнутым воротом и начищенные лоферы орехово-коричневого цвета. На одном из его пальцев поблескивало какое-то кольцо. Но привлекательность заключалась не только во внешности. Было что-то такое в его понимающем взгляде, от чего у нее подкашивались колени.
Дрожь пробегала по ее телу каждый раз, когда он одаривал ее своей ослепительной улыбкой, как сейчас.
- Скажи мне, Дрим, если не возражаешь, я спрошу... твои родители были... - oн поджал губы, словно обдумывая, как лучше затронуть потенциально деликатную тему. - ...из тех, кто жил в коммунах и путешествовал по стране вслед за музыкантами-кочевниками?
Алисия фыркнула.
Дрим бросила на нее взгляд, а затем одарила Кинга своей самой открытой, располагающей улыбкой.
- Нет, я не возражаю против этого вопроса. Я понимаю, к чему вы клонитe. Мое имя.
Кинг приподнял бровь.
- И это прекрасное имя.
Дрим краем глаза заметила, как Алисия закатила глаза. Она знала, что Алисия сказала бы о Кинге наедине. Что он был фальшивым. Что он излучал фальшивую искренность, как строители обливаются потом. И, возможно, в этих обвинениях была доля правды, но Дрим было все равно. Она знала, что поведение Кинга по отношению к ней было типичным для хищного мужчины. Его интерес к ней был очевиден как по чертам его лица, так и по тому пристальному вниманию, которое он ей уделял.
И Дрим это нравилось.
Воспоминания о недавних ранах были еще так свежи в ее памяти. Разочарование, вызванное Дэном Бишопом, абсолютным мошенником. Неприятие и презрение со стороны Чеда, человека, который не знал - и теперь уже никогда не узнает - что он был любовью всей ее жизни.
Было приятно чувствовать себя объектом такого откровенного желания.
- Спасибо, - сказала она, вспыхнув. - Отвечаю на ваш вопрос: мои родители не были классическими хиппи. Они прошли через это, когда были очень молоды, и это совпало с моим рождением. Моим родителям в то время было восемнадцать и девятнадцать. Моя мать назвала меня так. Позже она сказала, что назвала бы меня как-нибудь по-другому, если бы знала, что в семидесятых годах будет хит с таким же названием. В любом случае, я не против такого имени. Это не то бремя, которое все на себя берут.
Кинг рассмеялся.
- О, я надеюсь, что нет. Такое имя - это подарок. Ты должнa носить его с гордостью, как королева носит свою корону.
Алисия рассмеялась в ответ.
- Красуйся, детка!
Кинг, казалось, не заметил ее саркастического тона.
- Именно так. Позволь этому выделять тебя из толпы. Ты должнa двигаться по миру с высокомерием, ухмыляясь обычным людям, которые никогда не узнают, каково это - чувствовать себя особенной... такой, какая ты есть, Дрим.
Улыбка Дрим погасла.
- Ага...
То, что сказал Кинг, противоречило всему, во что она верила. Она презирала высокомерие в людях. То же самое относилось и к грубым проявлениям неконтролируемого "эго". Он в избытке обладала этими качествами. Все в нем - его одежда,
