— Принесло кого-то, — проезжая мимо крыльца в гараж, Дина повернула голову, — Верейский вернулся?
— Думаешь, он ездит на таком дамском автомобиле? — засомневалась я.
Дина пожала плечами.
— Мы-то ездим на мужском, — она с нежностью погладила рулевое колесо, — Цыпа!
Мы загнали «Волгу» в гараж, Максим помог выгрузить и перенести в садовую подсобку купленные нами саженцы и коробку с осликом.
— Осла не урони, — важно предостерегла его Дина, — Это уникальное животное. Кто приехал-то?
— Ида Валерьевна, родственница хозяина, — объяснил Максим, — Мария ей экскурсию проводит.
Он говорил своим обычным безмятежно-веселым тоном, но чувствовалось, что гостья ему несимпатична.
— Серьезная дама? — догадалась Дина.
— Дама, — сморщив нос, согласился Максим, — Не то слово.
Больше, как истинно лояльный служащий, он ничего не добавил. Оставив покупки в подсобке, мы пошли перекусить. Утром я не могла заставить себя поесть. Теперь же, после чая в садовом павильоне, у меня проснулся аппетит. Войдя на кухню, мы обнаружили Наталью Львовну у плиты, а в углу у окошка тихонько плачущую Свету.
— Что случилось? — спросила я.
Света мотнула головой и поспешно отерла ладонью мокрые дорожки на щеках.
— Это так, рабочий момент, — торопливо пробормотала она, — Расколотила тарелки и немного расстроилась.
— Ничего себе немного, — вскинула брови Дина, уже успевшая проследовать к плите и получить от Натальи Львовны блюдце с творожной запеканкой и стакан компота.
— Светка еще не освоилась, научится, — негромко сказала Наталья Львовна, косясь на дверь, — Ну, разбила пару тарелок, бывает. Все бы сошло, но мадам же не может мимо пройти. Стала нашей советовать из жалованья вычесть. Довела, вон, девку.
— Нет, я виновата сама, — дрожащим голосом возразила Света и снова начала всхлипывать.
— Мария Викторовна такого не говорила, — сердито возразила повариха, — А мадам здесь никто. Забудь.
— Да, не плачь, — согласилась я и погладила Свету по голове.
— Попробую, — она подняла на меня благодарные глаза и вздохнула.
— Мария Викторовна просила вас прийти, как вернетесь, — добавила Наталья Львовна, накладывая и мне запеканку в двойном размере, — Только поешьте сначала.
— Там такая злая тетка, — прочавкала Дина, сделав испуганные глаза, — Может, не пойдем?
Света рассмеялась и, наконец, перестала плакать. Я мысленно порадовалась, что я не горничная в богатом доме, а охотница за нечистью.
Еще в коридоре по пути в гостиную мы услышали скрипуче неприятный женский голос. Он выговаривал Марии Викторовне тоном школьной учительницы:
— Я же говорила, милая, прислугу лучше нанимать через кадровое агентство. Там хотя бы подберут опытный персонал.
— Ну, у меня особо не было времени этим заниматься. Полина так внезапно…Бедняжка. А тут знакомая попросила пристроить девушку-родственницу, — Мария Викторовна говорила виновато, словно оправдывалась.
— Ох, ну что за провинциальный подход! — проскрипела ее собеседница, — Ты жена успешного предпринимателя, а до сих пор ведешь себя, как продавщица промтоварного магазина.
— Книжного, — тихонько поправила ее Мария Викторовна.
Ее голос стал похож на Светин, такой же обиженный и грустный. Дина скорчила рожу.
— Что за жаба?
— Ах, какая разница? — гостья, кажется, даже и не заметила, что только что унизила и обидела хозяйку, — А вот люстра у вас прелестная. Венецианское стекло?
— Ну, что вы чешское, — в словах Марии Викторовны промелькнула ирония, — Даже успешные предприниматели умеют благоразумно экономить.
— Ну, все равно миленько, — снисходительно заметила Ида Валерьевна.
— Сейчас подадут чай, — сказала хозяйка.
— Снова эта неповоротливая?
На голову бедной Марии Викторовны полился новый поток нравоучений. Он сопровождался странным звуком, служившим фоном для визгливого голоса Иды Валерьевны. Звук напоминал мелодичное негромкое позвякивание.
— А это наши садовые дизайнеры, — Мария улыбнулась при нашем появлении.
Не сомневаюсь, она была рада оказаться не в одиночестве под цепким взглядом мужниной родственницы. Они обе сидели в креслах у камина, одна наслаждаясь беседой, другая мужественно ожидая ее окончания. Женщина с неблагозвучным голосом и бесцеремонной манерой речи оказалась особой лет пятидесяти, миниатюрной крашеной платиновой блондинкой очень ухоженной, одетой с претензиями на элегантность и обутой в туфли-лодочки на острейших шпильках. Она вперила в наши небрежно одетые, разлохмаченные дорожным ветерком персоны всевидящий оценивающий взгляд, от которого даже Дина застыла, разинув рот.
— Опять нанимаешь детишек? — с насмешливой лаской в голосе пропела Ида Валерьевна, закончив осмотр и сделав выводы, — Светы этой тебе мало?
— Детишки — дипломированные специалисты, — неожиданно для себя холодно процедила я.
Дина надменно выпрямилась.
— И мне нравится то, что они делают, — мстительно улыбнулась Мария Викторовна, ободренная нашей поддержкой, — Будете пить чай?
Она показала на диван, при свете дня обнаружившийся у высокого окна.
— Нас уже кормили, — доложила Дина, не желая ни минуты задерживаться в обществе "серьезной дамы", — Вы хотели узнать, как продвигаются дела?
— Вообще да, — кивнула Мария Викторовна, — Но, видимо, это подождет. Я ведь не знала, что приедут гости, — она бросила красноречивый взгляд на Иду Валерьевну, намекая, что та явилась без приглашения.
Она и ухом не повела. Странный звук, между тем, усилился. Он напоминал звон стаканов в буфете, когда в комнате танцуют, топая ногами. Мы с Диной недоумевающе посмотрели друг на друга. Женщины в креслах не реагировали. Складывалось ощущение, что они ничего не замечают.
— Ну, раз такие дела, мы пойдем поработаем, — объявила Дина и с вызовом посмотрела на Иду Валерьевну.
Женщина сухо поджала губы. Было ясно, что сейчас Мария Викторовна услышит продолжение поучающей лекции. Дина сделала в мою сторону круговое движение глазами, призывая бежать со всех ног.
— Все в сад! — шепнула она мне, когда мы направились обратно в коридор.
Ида Валерьевна за нашими спинами громко вздохнула, выражая жалость к собеседнице.
— Ах, дорогая! Учи тебя, не учи…И ничего смешного тут нет.
— А я не смеюсь, — озадачено проговорила Мария.
Дина вдруг затормозила на всем скаку, давая и мне знак остановиться. Вокруг нас в гулкой тишине пустого дома нарастал неясный рокот. Пол подрагивал под ногами, словно приближалось землетрясение. Едва слышное позвякивание превратилось в отчетливый перезвон.
