вымыли окна и полы, вымели всех пауков. Лида при этом неустанно бормотала какие-то слова.
– Ты хоть понимаешь, насколько странно выглядишь, нашептывая заклятия паукам? – спросил Гриша.
– Это не заклятия. Я всего лишь сказала спасибо, что они присматривали за домом.
Брат закатил глаза. К тому, что его сестра та еще чудачка, он привык с детства. Правда, ему бы хотелось, чтобы она перестала вести себя странно. Он надеялся, что, переехав в новый дом, в Москву, они обрастут заодно кучей новых знакомых и друзей. И меньше всего на свете Грише хотелось бы испытывать неловкость за Лиду. А она, казалось, даже не понимала, что ведет себя немного не так, как другие девушки в ее возрасте. В Воронеже друзей у нее почти не было, кроме соседской девочки Алисы. Но та была еще более странной. Считала, что она-то точно потомственная ведьма. Повсюду ей мерещились звуки, которых никто больше не слышал, и люди, которых никто не видел. Родители Алисы списывали все на буйное воображение и не обращали внимания. Алиса тяжело переживала расставание с лучшей подругой, и Гриша понимал почему – теперь она осталась одна со своими «тараканами». Иногда он боялся за сестру – вдруг та станет такой же чокнутой, как Алиса? Но Лида была абсолютно нормальной, если не считать ужасной рассеянности, которая стала сущим наказанием для дяди и тети и которую Гриша превратил в сказку о «Ведьмочке Лиде», желая подбодрить сестру.
Вместе они выбрали стиральную машинку, которая занимала теперь половину крошечной ванной. Лида с особым чувством подобрала новые шторы в каждую из комнат. Битую посуду они выбросили, и теперь на полках красовались новые тарелки и чашки. Старые серебряные вилки и ложки Лида отчистила, так что теперь они сияли.
– Уж не буду, уж не буду я посуду обижать, – приговаривала Лида детский стишок, не обращая внимания на то, как брат сдерживает смех.
К тому дню, как им обоим надо было отправиться в университет в первый учебный день, квартира сияла.
– Ты волшебница, мелкая! – Гриша обнял сестру за плечи, глядя на результат их усилий.
– Лида спешит на помощь! – Она задрала подбородок и выставила вперед руку, имитируя Супергерл.
– Ладно, пора на боковую, – сказал брат, широко зевая. – Завтра важный день.
– Да, спокойной ночи.
Но, несмотря на усталость, Лиде не спалось. Она думала о том, как ее встретит университет. Подружится ли она с кем-нибудь? И не будут ли ее новые друзья дивиться ее рассеянности и странности?
Легкий ветерок прошелестел тюлем, когда Лида наконец закрыла глаза, готовая провалиться в сон.
– Гриш, ты не видел, куда я положила сумку?
Лида в новом платье, с уложенными волнами волосами бегала по квартире, осматривая тумбочку в прихожей, вешалку, заглядывая под столы и стулья.
– Не помнишь, где оставила?
– Да повесила я ее сюда, точно помню!
Лида выпрямилась и сердито топнула ногой.
– А ну, Домовой, хватит шалить. Мне нужна моя сумка!
Тут она заметила в приоткрытую дверь пропажу – сумка лежала на кровати.
– Вот видишь, я так и знал, что ты просто забыла, где ее оставила! Ну что, ты готова?
– Да.
Гриша осмотрел сестру. Она выросла красавицей. Каштаново-рыжие густые волосы сейчас спадали волнами на спину, платье подчеркивало молочно-белую кожу, а серые глаза были еще более выразительными, чем обычно.
– Ты что, накрасилась?
– Ну да… А что такого?
– Ничего, просто… – Гриша промолчал. Он даже самому себе боялся признаться, что на самом деле боялся за сестру. Большой город, а она наивная девушка из провинции… Кто знает, что может с ней тут случиться? – Ты красавица, Лидок.
– О-о, спасибо, старший брат!
Гриша довольно улыбнулся, так она называла его в минуты особой нежности.
– Так, алкоголь не пить, с парнями не целоваться, – напутствовал он сестру по дороге к метро.
– Гриша!
– В подоле принесешь…
– Господи, в каком веке ты живешь? Я знаю, что такое презервативы!
– Это хорошо, но я надеюсь не увидеть их в твоей комнате в ближайшие… лет сто!
– Ты ужасный, ужасный брат, который совсем не желает счастья своей сестре.
– Счастье не в сексе, – начал было Гриша, но Лида закрыла ему рот ладонью и выразительно посмотрела на него. – Ладно, извини.
– Ты со своими лекциями опоздал на целую вечность. Я большая девочка и даже целовалась с мальчиками!
– О боже, нет! Ты разбиваешь мое сердце.
– Успокойся уже, мамочка.
– Папочка.
– Дядечка.
Так, шутливо переругиваясь, они добрались до университета, где разошлись каждый по своим факультетам.
Лида зря волновалась: ее открытая и искренняя улыбка, доброта и желание влиться в новый мир сделали свое дело. Она познакомилась с девушками и парнями своего факультета, а после официальной части вместе с некоторыми из них пошла в кафе, чтобы отметить поступление.
Домой она возвращалась одна: Гриша еще кутил с новыми однокашниками. Квартира встретила ее тишиной и своим особым запахом старины, который невозможно было выветрить, а лишь слегка заглушить ароматизаторами. В ее комнате горел свет, и Лида со вздохом нажала выключатель. «Свет же не горел, когда мы уходили», – подумала она.
На кухне она заварила чай и какое-то время сидела в тишине, глядя в окно и вспоминая сегодняшний наполненный событиями день. Потом поднялась, собираясь вернуться в комнату и переодеть платье.
Едва она сделала шаг к двери, как та закрылась прямо перед ее носом. Лида открыла дверь. Та хлопнула за ее спиной, стоило только девушке сделать пару шагов по коридору.
– Домовой, а, Домовой? Может, хватит шалить? – пробормотала она, не чувствуя страха, только легкое раздражение.
В комнате снова горел свет.
– Тебе плохо с нами? Мы тебя потревожили, наверное? – продолжала говорить Лида, прекрасно осознавая, что таким образом пытается успокоить себя. В квартире что-то происходило. Странным это не было – окруженная с детства таинственным исчезновением вещей и постоянными несуществующими сквозняками, она привыкла. Пока ей не являлись призраки и не пугали ее – жить было можно. – Если ты тут, то отвернись, – хмыкнула она и услышала эхо своего смешка. Мурашки побежали по спине, но Лида не повернулась. Потянулась рукой к шторе, чтобы занавесить окно, но замерла на полпути. В окне, кроме ее отражения, было еще одно. Лида не шевелилась, даже задержала дыхание. Зажмурилась, открыла глаза и резко обернулась – позади никого не было. Она снова повернулась к окну – только ее смутное отражение виднелось в черном проеме. Лида сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, собираясь с силами. – Домовой… не пугай меня, пожалуйста. Если ты тут, то выйди, прошу.
Дверь скрипнула за ее спиной, закрываясь.
– Спасибо, – едва слышно ответила Лида и села на кровать. Ее руки тряслись мелкой дрожью. Девушке потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. Ей хотелось, чтобы это все на самом деле ей только показалось, но вместо страха она испытывала любопытство. Она видела то, что видела, – это не изменить.
Звякнули ключи, и вскоре раздался радостный голос Гриши:
– Мелкая, я дома!
– Привет! Я сейчас, – ответила она ему из комнаты и принялась торопливо переодеваться.
Спустя пару минут Лида зашла на кухню.
– Ну, как прошел первый день? – спросила она брата.
– Лучше, чем я думал. У нас просто толпа девчонок.
– Что ты хотел, поступая в гуманитарный вуз?
– Да я не в обиде, наоборот – такой цветник, – Гриша мечтательно улыбнулся, и Лида притворно скривилась. На самом деле, он не был таким уж любимцем девчонок в школе. На него почти не обращали внимания. Хотя однажды через Лиду попытались с ним завязать отношения. Ничего не вышло, что ожидаемо. Брат и сестра были близки, но ими давно безоговорочно было введено правило: ни один из них не лезет в личную жизнь другого, – и Лида делала вид, что не замечает, если Гриша пропадает на свиданиях, как и он закрывал глаза на те редкие вечера, когда сестра возвращалась домой позднее, с горящими глазами и алеющими щеками.
– Есть будешь? – спросила Лида.
– Не-а, мы зависали в пиццерии. А как твой день?
– Супер, – коротко ответила она, решив не рассказывать о «встрече» с домовым, кем бы он ни был.
– Я рад. А подробности я узнаю?
Лида разлила по кружкам чай, и они долго разговаривали, делясь впечатлениями.
Гриша поступил на вечернее отделение, чтобы иметь возможность подрабатывать. Денег, которые им готовы были присылать дядя и тетя, не хватило бы на жизнь в Москве даже при самом экономном их использовании. Тетя, конечно, возмущалась такому решению: «Образование – это самое важное! Наработаться еще успеешь». А дядя пожал руку и сказал: «Ты настоящий мужчина. Молодцом! Не гнушайся простыми работами. Руки у тебя из нужного места растут, так что справишься. Я знаю».
Впрочем, Гриша собирался пользоваться тем, что знал хорошо, – английским языком. Сначала он пытался найти подработку репетитором, но без толкового опыта и рекомендаций это
