Ключник отпер дверь клетки, и двое мужчин подбежали к пустóте, чтобы удостовериться в ее смерти.
Не двигайся, – прошептал я, когда они приступили к осмотру. Один из них целился ей в голову из пистолета, а второй потыкал в нее палкой, после чего поднес ладонь к ее ноздрям.
И не дыши.
Она и не дышала. На самом деле пустóта так хорошо притворялась мертвой, что убедила бы в этом и меня, если бы между нами не продолжала сохраняться связь.
Охранники тоже в это поверили. Тот, который тыкал в пустóту палкой, отшвырнул свой инструмент и поднял мою руку вверх, провозглашая меня победителем. Толпа снова взревела, и я увидел, как те зрители, которые сделали ставку на мой проигрыш, разочарованно отсчитывают банкноты, рассчитываясь со своими оппонентами.
Затем клетка наполнилась желающими поближе взглянуть на предположительно мертвую пустóту. Среди них были и Эмма с Хароном.
Эмма подошла и обняла меня обеими руками.
– Не расстраивайся, – прошептала она. – У тебя не было другого выхода.
– Она жива, – прошептал я в ответ. – Но ранена. Я не знаю, сколько она протянет. Необходимо ее отсюда унести.
– Значит, это нам все же пригодится, – прошептала она, суя мне в карман связку ключей.
– Ха! – обрадовался я. – Ты бесподобна!
Но когда я обернулся, чтобы отпереть цепи пустóты, я обнаружил, что ее уже окружила толпа людей и подойти к ней очень трудно. Зрители пытались выдернуть у нее клочок шерсти на память или подобрать пропитанный кровью комок земли. Я начал проталкиваться к ней, но на каждом шагу меня останавливали, чтобы пожать руку или хлопнуть по спине.
– Это было невероятно!
– Да ты, парень, везунчик!
– Ты точно не принимал амбро?
Все это время я шепотом твердил свое заклинание, предписывающее пустóте не шевелиться и притворяться мертвой, потому что я чувствовал, что она начинает поеживаться, как маленький ребенок, который слишком долго сидел без движения. Она была взвинчена и ранена, и от меня требовалась неимоверная концентрация, чтобы не позволить ей вскочить и наполнить пасть окружившей ее лакомой странной плотью.
Наконец, мне удалось подобраться к цепи, и я принялся искать замок. Но тут рядом со мной вырос амброторговец. Обернувшись, я увидел его жутковатую бородатую маску всего в нескольких дюймах от своего лица.
– Ты думаешь, что я не понимаю, чем ты занимаешься? – произнес он. Оба вооруженных охранника и тут стояли по обе стороны от него. – Ты думаешь, я слепой?
– Я не знаю, о чем вы говорите, – пробормотал я.
На какое-то мгновение я решил, что он действительно меня раскусил и знает, что на самом деле пустóта не мертва. Но его люди даже не смотрели на распластавшееся на земле чудовище.
Он схватил меня за воротник куртки.
– Я никому не позволю себя потеснить! – заявил он. – Я тут хозяин!
Люди начали пятиться к выходу. Судя по всему, у этого парня была дрянная репутация.
– Никто никого не теснит, – услышал я у себя за спиной голос Харона. – Успокойся.
– Профессионального ловкача тебе все равно не перехитрить, – обернулся к нему наркоторговец. – Ты явился, утверждая, что он новичок, что он даже с мрачвежатами никогда не дрался, а потом вот это? – Он кивнул на поверженную пустóту. – Этого просто не может быть!
– Она мертва, – возразил я. – Можете проверить, если хотите.
Наркоторговец выпустил мой воротник, вместо этого вцепившись мне в горло.
– ЭЙ! – услышал я возглас Эммы.
Охранники тут же вскинули пистолеты и прицелились в девушку.
– Я только хочу знать, – шипел наркоторговец, – что ты продаешь?
Он начал сжимать мне горло.
– Продаю? – прохрипел я.
Он вздохнул и раздраженно пояснил:
– Ты пришел в мое заведение, убил мою пустóту и убедил моих клиентов, что им незачем покупать мой товар?
Он принял меня за конкурента, пытающегося вытеснить его с рынка. Это было какое-то безумие.
Он еще сильнее сдавил мое горло.
– Отпусти парня, – взмолился Харон.
– Если ты не продаешь амбро, тогда чем ты торгуешь? Что ты продаешь?
Я попытался ответить, но не смог и опустил взгляд на его руки. Он понял намек и слегка ослабил хватку.
– Говори, – великодушно разрешил он.
То, что я произнес, он, наверное, принял за сдавленный кашель.
Тот, который слева, – скомандовал я пустóте. И тут пустóта села и выпрямила спину, как ожившее чудовище Франкенштейна. Те немногие зрители, которые еще оставались рядом, с криком бросились бежать. Наркоторговец обернулся, еще не понимая, что произошло. Я ударил его прямо в маску, а охранники растерялись, не зная, в кого стрелять – в меня или пустóту.
Это секундное замешательство стоило им жизни. Не успели они понять, что происходит, как пустóта метнула все три языка в ближайшего охранника. Одним языком она его разоружила, а оставшимися двумя схватила поперек туловища, подняла в воздух и, как таран, обрушила на его товарища.
Наркоторговец остался со мной один на один. Видимо, до него дошло, что именно я контролирую пустóту, и, упав на колени, он запросил о пощаде.
– Возможно, это твое заведение, – заявил ему я, – но это моя пустóта.
Я велел пустóте обвить языком его шею. Затем я сообщил ему, что мы с пустóтой сейчас покинем его заведение, но он останется в живых только в том случае, если позволит нам уйти с миром.
– Да, да, – дрожащим голосом поспешил согласиться он. – Да, конечно…
Я отпер замок и снял с пустóты цепь. Под изумленными взглядами толпы мы с Эммой и Хароном повели хромающую пустóту к выходу из клетки. Наркоторговец шел впереди и, насколько ему позволял язык пустóты вокруг шеи, повторял:
– Не стрелять! Не смейте стрелять!
Мы вышли из клетки и заперли замок. Большинство зрителей так и остались внутри. Затем мы уже знакомым путем покинули притон и вышли на улицу. Мне пришлось бороться с соблазном уничтожить запасы амброзии, но затем я решил не рисковать. Пусть подавятся, – ожесточенно подумал я. Кроме того, сохранялась пусть и очень слабая, но вероятность того, что когда-нибудь эти похищенные души сумеют воссоединиться со своими владельцами.
Мы оставили наркоторговца в ближайшей канаве. Стоя на четвереньках, он задыхался и пытался поправить болтающуюся на одном ухе маску. Мы уже собирались покинуть это злачное место, как вдруг я услышал тихое рычание и вспомнил о мрачвежатах.
Я растерянно оглянулся на них. Они натянули цепи, пытаясь пойти за нами.
– Некогда, – произнес Харон, подталкивая меня вперед.
Не встреться я взглядом с Эммой, я бы его, возможно, послушал. Сделай это, – одними губами произнесла она.
– Одну секунду, – ответил я Харону.
На то, чтобы вырвать из земли железный столб, к которому были прикованы медвежата, у пустóты ушло не одна, а целых пятнадцать секунд, и к этому времени у входа в притон собралась целая толпа разгневанных амброманов. Но я все равно был уверен, что поступил правильно, хотя медвежата, за которыми волочились и столб, и цепи, шли медленно и задерживали наше отступление. Но тут моя пустóта по собственной инициативе подхватила их на руки и ускорила шаг.
* * *
Очень скоро стало очевидно, что нас ожидают серьезные проблемы. Мы прошли всего несколько кварталов, но прохожие уже заметили, что нас сопровождает пустóта. Для всех, кроме меня, она представляла собой лишь слаборазличимое средоточие пятен краски, но даже это привлекало внимание. И поскольку никто не должен был знать, куда мы идем, нам пришлось искать обходной путь к дому Бентама.
Мы нырнули в боковую улочку. Как только я перестал понукать пустóту, она обессиленно опустилась на корточки, согнувшись и втянув языки в пасть. Истекающее кровью чудовище выглядело хрупким и беззащитным. Медвежата ощутили отчаяние, исходящее от спасшей их пустóты, и принялись обнюхивать ее своими влажными подвижными носами. Пустóта тихонько зарычала в ответ, но это прозвучало почти ласково, и меня охватила нежность к этой троице практически родственников и уж точно товарищей по несчастью.
