По ту сторону полипропиленовой баррикады на тротуаре лежали мертвецы — раздетые, с запрокинутыми головами. Трое мужчин, как тени под палящим солнцем. У того, что лежал посредине, левая нога была согнута в колене, выставляя напоказ увядшие гениталии. Четвертого, чернокожего с прострелянной головой, солдаты волокли по песку, как куль с бельем. Небрежно и равнодушно. Они подтащили его к остальным и бросили рядом. А потом уставились на проезжающий мимо седан.
— Не смотри на них, — сказал Гай напарнику. — Они ищут повод зацепиться…
— Там трупы… — ответил Антон. — Они, что — стреляют тут людей?
— Стреляют, — Гай прибавил скорости, пытаясь скорее убраться прочь. — А ты думал тут райские сады?
— Бред какой-то, — Антон оглянулся. Трупы лежали все там же. Они были настоящими. — И это сходит им с рук?
Гай не стал ему отвечать. Просто отдал значок.
Дома в этой части Гетто стояли рядами, как костяшки домино. Налепленные друг на друга бетонные коробки, расчерченные сотнями клеток. Гай помнил их — узкие комнатушки в двадцать квадратов. Тесные, душные, шумные. И на каждый этаж — общая ванная и сортир. Воду включали по часам — еле теплую, без напора. Мальчишкой, Гай переминался с ноги на ногу на мокром полу, натирая себя мочалкой, а потом ступал под слабую струйку, падающую из ржавого душа. Он справлялся по малому там же, потому что знал, кто в это время заседал в сортире.
— Моими соседями были мексикашки, — сказал Гай, усмехнувшись. — Семья из пяти человек. Их папашка, жирный боров, вечно жевал эти сраные бурритос. А потом заседал на толчке. Никогда не забуду эту вонь.
— Не самые приятные воспоминания, — сказал Антон.
— Да уж. Не самые…
— Но ты выбрался.
Гай кивнул. Но как-то печально.
«Гетто не отпускает его, — подумал Антон, глядя на напарника. — Снится ему во снах».
— Скоро будем на месте, — Гай вывернул руль и седан нырнул во дворы. — Здесь можно срезать, — пояснил он.
Они проскочили мимо стаи собак, рвущих кусок чего-то красного, и очутились на перекрестке, под взглядом сгорбившегося одноглазого светофора.
Гай протащил седан через дорожное перекрестие — дальше встречные полосы были разведены широкой аллеей. Некогда зеленая от росших тут деревьев, теперь аллея была голой, стыдящейся своей наготы. Как постаревшая проститутка, она прятала свои изъяны под одеялом из песка. От былого уюта и красоты в ней ничего не осталось, только несколько деревянных лавок и памятников — гипсовых пионеров с горнами.
На одной из лавок, под зонтиком, сидела толстая тетка в темных очках. На ней было красное платье в белый горох и пляжная шляпа. Женщина курила, забросив ногу на ногу.
— Кто она? — спросил Антон.
— Та тетка? — Гай удивленно вскинул бровь. — Мать — приглядывает за шлюхами по эту сторону тоннеля.
— Поговорим с ней?
— Не думаю…
— Давай просто поговорим с ней, Гай!
— Ого! — присвистнул Гай. — Ладно, ладно, не кипятись, напарник…
Он припарковался у обочины. И снова подумал о том, что вопросы могут их задержать. Рис начнет остывать, а Мирра злиться.
Антон выискал среди бумаг фотокопию старика и открыл дверь.
— Пошли.
— То есть ты поверил, что старик был тут из-за шлюхи? — кинул ему в спину Гай. — Антон?!
— Глупо будет просто проехать мимо, — ответил Антон и хлопнул дверцей.
Гай вышел следом.
На улице было, как в духовке. А тетка уже вовсю пялилась на них. Все в той же позе — нога на ногу, с сигаретой в слоновьей руке. Ее намалеванные красной помадой губы напоминали бант. Конечно же она увидела их рубахи и револьверы. Но здесь ей нечего было бояться.
— Добрый день, — поздоровался Антон, прикрываясь от солнца листком из досье. — Можно мы?..
— Покурим тут, — закончил за него Гай. Он достал из нагрудного кармана пачку Пелл мела и закусил фильтр.
Женщина пожала плечами. Сбила с сигареты пепел и уставилась на Антона.
— Чудный сегодня день, — сказал он.
Гай зажег «пелл-мелл» и глубоко втянулся:
— О, да, день благодатный — ни облачка. Меня зовут Гай. Это, — он кивнул на Антона, — мой напарник. Антон.
Женщина качала толстой ногой в веревочном сандалике. Ее ноги были ухоженными — аккуратные ноготки, покрытые темным лаком, гладкие пятки. Она делала педикюр в салоне, в то время, как люди здесь задницами отрабатывали кусок черствого хлеба. Гай сплюнул в сторону. Ему стало противно.
— Хотели бы задать пару вопросов насчет этого человека, — Антон протянул женщине листок с фотографией. Но толстуха не проявила интереса.
— Я не обязана отвечать, — сказала она. Ее голос был утробным, как будто она говорила горлом. — Здесь это не сработает. Не со мной.
— Теряем время, — фыркнул Гай. Тетка начинала его бесить.
— Я понимаю, наша юрисдикция не распространяется на территорию гетто, — ответил Антон и достал из заднего кармана брюк бумажник. — Но доллар то здесь ходит, не так ли?
Ее заинтересовал кошелек. Хотя она и старалась не подавать виду. Антон снова протянул ей листок с фотографией.
— Что с ним случилось? — спросила женщина. — С этим человеком?
— Он умер. Тут, у вас. Его тело нашли неподалеку от этой аллеи — в мусорном баке, с простреленной башкой. Да он, наверное, там до сих пор и валяется — а мухи откладывают в него яйца. Но кому есть дело до мертвого старика, правда?
— Сейчас многих стреляют, — ответила женщина.
— Вы видели его?.. Я имею в виду — живым?
— Все зависит от того, сколько в бумажнике наличности.
Антон достал деньги. Отсчитал две купюры.
— У меня крупные. Так что? Был он здесь?
— Был.
Гай с Антоном переглянулись.
— И что он хотел? — спросил Гай.
Антон протянул деньги, и тетка схватила их пухлыми пальцами.
— То, чего у меня нет. Он искал Вавилоны. Но вавилоны лишь выдумка, не так ли? — она докурила и бросила окурок под ноги.
— И что было дальше?
— Он ушел. Я посоветовала ему уйти. И не болтать больше про вавилоны. Он выглядел каким-то несчастным. Потерянным… Я предложила ему развеяться с нашими девочками, но он искал кое-что другое.
— Что он искал? — спросил Антон.
Женщина покачала головой.
— Слишком много вопросов. Нет. Этого мало, — она показала зажатые в руке купюры.
— Мало? Две сотни баксов?
Толстуха посмотрела на него сквозь темные линзы очков. Но промолчала.
— Так что он искал? — повторил за напарника Гай. Антон увидел в его руке помятую сотню.
— Он искал запретное. Понимаешь? То, что ищут пропащие люди. У которых злые бесы внутри, — толстуха выхватила у Гая деньги, и смяла их в кулаке. — Я посоветовала ему помолиться. Сходить в церковь. И возвращаться домой. Но, как вижу, он не ушел.
